– В коридоре твой отец.
Его глаза расширились, он явно был потрясен.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
Хартли соскочил с дивана.
– Вот дерьмо. Он там прямо сейчас?
– Ты получил ответ на свое письмо?
Он покачал головой:
– Надо же. То есть это он и есть? – Хартли пожал плечами. – Может, так даже лучше – не надо ничего предварительно обдумывать.
Он шумно выдохнул. Затем осмотрел себя, произведя быструю оценку. На нем были джинсы, футболка «Ред сокс» и ярко-оранжевые кроссовки.
– Ты великолепен, Хартли, – прошептала я. – И пока ты не попросил меня этого не делать, я открою дверь прямо сейчас. Ты можешь поговорить с ним у меня, хорошо?
Хартли оглядел мою комнату так, как будто видел ее в первый раз. Потом снова кивнул. Возможно, как и я, он прикинул и решил, что моя уютная общая комната станет более подходящим местом для встречи, чем его неубранная спальня. Я увидела, как он сделал глубокий вдох. Потом я повернула ручку двери, и Хартли широко распахнул ее для меня. Шепнув ему на ухо: «Я тебя очень люблю», – я повернулась, чтобы выйти, но он схватил меня за руку. Отец моего любимого смотрел прямо на нас, но это не помешало Хартли чмокнуть меня в лоб, прежде чем отпустить.
Я бросила еще один взгляд на человека, который приехал увидеть Хартли. Он с ошарашенным видом уставился на сына, щеки его пылали.
– Почему бы вам не зайти? – донесся до меня голос Хартли, перед тем как я открыла дверь на улицу и покинула Макгеррин.
Бесконечно долгую минуту мы оба не говорили ни слова. Он сел на диван Кори, а я принес стул из комнаты Даны и устроился напротив. Я видел его фото в Интернете много раз, но в реальности все оказалось по-другому. Я никогда не думал, что буду дышать тем же воздухом, что и этот человек, поэтому справиться с потрясением было чертовски трудно.
Видимо, для него это тоже было непросто, так что мы молча глазели друг на друга некоторое время.
– Адам… – наконец выдавил он. Потом прокашлялся и продолжил: – Пожалуйста, прости меня. Я знаю, что извиняться до абсурдного поздно, и не надеюсь, что ты поймешь. Но я все равно хочу, чтобы ты меня выслушал.
Все, что я смог сделать в тот момент, – это постараться спокойно кивнуть. Теперь, когда он сидел прямо здесь, на диване напротив, злые вопросы забурлили в моей голове. Как ты мог? Ты хоть представляешь, как тяжело пришлось пахать моей матери? Ты вообще имеешь хоть какое-то представление, сколько ребят насмехалось надо мной? А мы еще защищали тебя – сам не знаю зачем.
Но нет, если я открою рот, это будет равноценно прорыву плотины. Так что я лишь сидел молча, проглатывая горечь. Мне было очень стыдно это признать, но в глубине души я все еще хотел произвести на него приятное впечатление. Знаю, я был жалок, но спустя все эти годы я все еще надеялся понравиться ему.
Он нервно постукивал пальцами по бедру, обтянутому джинсами. Они были насыщенного, благородного, дорогого цвета – из тех, что выбрала бы Стейша. Вдобавок на нем были шикарные черные туфли и пиджак, стоивший примерно столько же, сколько автомобиль моей матери.
– Так вот, я развожусь, – сказал он внезапно.
– Я видел заголовки, – ответил я.
Не то чтобы я признавался, что все это время следил за ним в Интернете – просто после того, как я отправил письмо, новости о его разводе наводнили СМИ. Кто угодно мог их прочесть.
– Знаешь, у меня не было возможности добраться до твоего письма несколько недель. Ты послал его в Коннектикут, а я оставался в городе.
Я снова кивнул, пытаясь сфокусироваться на его словах. Сидя там, я чувствовал себя странно – будто вышел из собственного тела. Я никак не мог заставить себя перестать разглядывать отца, подмечая все новые детали нашего с ним сходства. Например, его брови разлетались в разные стороны, совсем как мои.
– Моя жена – моя бывшая жена – описала мне конверт и сообщила, от кого письмо. И тогда я рассказал ей о тебе.
– Рассказал ей? – У меня вырвался жалкий писк.
Он кивнул:
– Она не знала о тебе. Я совершил множество ошибок, Адам. Но в прошлом месяце я все равно все ей рассказал, несмотря на то что она уже меня бросила. Замалчивание никогда не было правильной стратегией. Чтобы понять это, мне понадобилось всего лишь двадцать лет.
По какой-то причине это показалось мне забавным, и я улыбнулся.
– Что? – спросил он.
– Ничего. Просто… Я думал, это я тугодум.
Услышав это, отец улыбнулся в ответ. Но его улыбка была грустной.
– Как бы то ни было, я подождал еще месяц, прежде чем встретиться с тобой. Не хотел, чтобы твое имя попало в статьи о нашем разводе. И чтобы какой-нибудь репортер решил, что одно вытекает из другого. Тебе ни к чему такого рода внимание. – Он откинулся на диване, скрестив ноги. – И вот еще что: я пока не рассказал моим детям о тебе, Адам. Поскольку из-за меня им уже пришлось огрести достаточно дерьма.
Тут я слегка сорвался. Наверное, дело было в будничной манере, с которой он произнес мои дети. Злобный комментарий сам выскочил из моего рта:
– И поскольку я с твоим дерьмом уже смирился, к чему спешить, верно?
Сначала отец выглядел потрясенным. Потом вернулась его грустная ухмылка.
– Справедливо.
Но я потряс головой:
– Нет, это просто… – Я глубоко вздохнул, потом выдохнул. – Я просил тебя встретиться не для того, чтобы на тебя орать.
Но сказав это, я осознал, что сам не знаю, чего ожидал. Я всегда хотел иметь нормального отца, но в мои двадцать один срок годности этой мечты давно истек.
– Адам, было бы странно, если бы ты не был зол на меня. Я все понимал, когда ехал сюда.
– Ты застал меня врасплох.
– Знаю. Но некоторые вопросы просто нельзя решить по телефону. – Он неловко поерзал. – У меня трое маленьких детей. Мальчики – Райан и Дэниел – им одиннадцать и девять, а моей дочери Эльзе семь.
Райан. Дэниел. Эльза.
– Это было хуже всего, – выпалил я.
– Что?
– Знать, что мои братья даже понятия не имеют о моем существовании. – Я видел их как-то по соседству с домом Стейши. Я сказал Кори, что не рассмотрел их как следует, и это была правда. Но тот момент все равно выжег дыру в моем мозгу. Я помнил, как рука одного брата взметнулась над головой, а другой побежал по идеальному газону, чтобы принять пас. Я был для них чужим, незнакомцем, и это казалось невыносимым.
– Хорошо. Я скажу им, когда увижу их в следующие выходные.
Я покачал головой, потому что почувствовал себя эгоистом:
– Знаешь, это ведь не их вина. Так что не бери в голову.
Мой отец подался вперед.
– Нет, нет, ты прав. Секреты не довели меня до добра. Я расскажу им, а они будут удивляться добрые десять минут. А потом ты станешь рок-звездой. – Он улыбнулся еще раз, и улыбка была на сто процентов искренней. Я заметил, что уже одна мысль о детях заставляла его светиться. – Я серьезно. Старший брат, который играет в хоккей? Да у тебя будет целый фан-клуб. Так что поаккуратнее с желаниями.
Я потер колено, думая о том, сколько времени прошло с тех пор, как я стоял на коньках.
– Ты не будешь играть в этом году?
– Не-а. Я сломал ногу в двух местах.
– Это, должно быть, хреново.
Я пожал плечами:
– Да, раньше было. Но теперь все в порядке. И я встретил чудесную девушку.
Я понимал, что, если бы не травма, наши пути с Кори никогда бы не пересеклись и я по-прежнему поддерживал бы совершенно не нужные мне отношения со Стейшей.
А куча моего дерьма все росла бы.
– Мы можем сходить на игру «Рейнджерс» все вместе, – предложил отец.
Я удивился:
– На «Рейнджерс»?
К моему изумлению он рассмеялся:
– А ты за кого болеешь?
– За «Брюинз», конечно. «Рейнджерс» – слабаки.
– Буду знать, – сказал он, и его плечи немного расслабились. – Буду знать.
Излишне говорить, что два часа в салоне красоты и прочая беготня дались мне нелегко.
Я беспрестанно представляла, каким будет их первый разговор. И я никак не могла разобраться, бесит ли меня, что отец Хартли возник словно из-под земли. Не лучше ли было появиться тайком или не появляться вообще?
День был жарким для апреля, и я вспотела на пути домой. У меня были новые скобы уже почти месяц, и я научилась неплохо управляться с ними. Пришлось признать, что новая технология была отличной. Мне по-прежнему приходилось использовать костыли, но теперь я действительно ходила на своих ногах, а не балансировала на них, как на ходулях. Подниматься по лестницам стало гораздо легче, и я почти не использовала кресло – разве что дома.
Когда я наконец вернулась в свою комнату, то обнаружила на диване записку:
Каллахан – мне так много нужно тебе рассказать. Но я одолжил машину Стейши, чтобы съездить домой поговорить с мамой. Иначе нельзя. Я совершенно точно вернусь к 8 вечера – так что надень то платье.
Люблю тебя, Х.
Неизвестность, конечно, меня убивала. Но следовало сохранять терпение. Я написала ему:
Веди аккуратно, НЕ РАЗГОНЯЙСЯ.
Люблю тебя. К.
Затем я отправилась ужинать с Даной и Дэниелом. Оба были в приподнятом настроении из-за того, что шли на бал вместе. Дэниел набирался храбрости пригласить Дану всего-навсего два месяца. Теперь они встречались уже две недели, и я всерьез рассчитывала увидеть Дэниела, совершающего Прогулку Позора по нашей комнате завтра утром. Я даже копила к завтрашнему бранчу скользкие шуточки.
Но сегодня я была настолько растеряна, что с трудом могла слушать их разговор.
– Все в порядке, Кори? – спросила меня Дана, когда я в третий раз не ответила на простейший вопрос.
– А? Да, да. Все отлично.
– А где Хартли? – поинтересовалась она. – Вы ведь не поругались, нет?
Я покачала головой.
– Он поехал встретиться с мамой на пару часов. Ему… нужно уладить семейные дела сегодня. Обещал вернуться к балу.