Как она, оказывается, хорошо меня знает.
– А что же тогда?
– Мы встречаемся с футболистами с первого курса, а у них в городе есть приятель, – сказала она.
– И вы хотите, чтобы я была у вас третьей? А что в планах?
– Матч! – сказала она. – Харкнесс против Брауна. Пойдем? Начало через час.
Я посмотрела на улицу, где быстро смеркалось, и подумала о Бриджере: что он собирается делать? Наверняка работать. Не хотелось в этом признаваться, но его неуловимость начинала действовать мне на нервы. Нет ни малейшего шанса, что эти футбольные дружки Кэти окажутся такими же интересными, как Бриджер. Наверняка на эволюционной лестнице они стоят на несколько ступеней ниже. Но мне осточертело сидеть дома в пятницу вечером, играть на гитаре и слать эсэмэски работающему Бриджеру.
– Хорошо, – вздохнула я. – Но если этот тип попытается схватить меня за задницу, я уйду.
У приятеля дружков Кэти шея была толщиной с окорок, и он представился как Живчик. Наверняка родители назвали его по-другому, но настоящего имени я так и не узнала. Только поймала себя на мысли: кем же надо быть, чтобы специально придумать самому себе дикое прозвище?
А потом сообразила, что ведь и я сделала то же самое.
Мы тащились по холоду, и я старалась поддерживать разговор. Но разговор не клеился. Что бы ни говорили девчонки, футболисты только ухмылялись и кто-нибудь заявлял, что это «сомнительно».
Например:
Кэти: «А потом бармен поклялся, что умеет смешивать «Горящую саламандру». Хотя я придумала название коктейля, просто чтобы уесть его!
Футболист: «Это сомнительно».
Так продолжалось, пока я не осознала, куда именно мы направляемся.
– Стойте, – запротестовала я, остановившись на углу улицы. – Я думала, мы идем на футбол?
Кэти-Конский-Хвост тоже остановилась и пронзила меня взглядом.
– Они бы тогда не пошли с нами, ведь правда? Ха! Это хоккейный матч. Стычка с браунцами перед началом сезона.
Ох, елки-палки.
– Но… но я не хожу на хоккей, – проскулила я.
– Скарлетт, – возразила она в надежде, что я не собираюсь дезертировать. – Мы же уже пришли.
И вправду пришли. Признав поражение, я двинулась за ними на арену, на которой всегда мечтала играть.
Вечер обещал быть гораздо тоскливее, чем я рассчитывала. Это была единственная причина, по которой я каждый раз делала глоток из ходившей по кругу фляжки Живчика, когда она оказывалась у меня. В ней был какой-то фруктовый шнапс, такой приторный, что губы слипались. Странно, что футболисты пытаются наклюкаться таким девчачьим напитком. По крайней мере, это казалось мне странным, пока я не поняла, что пьяна в стельку. Тут-то я поняла, что, наверное, для этого они его и принесли.
Сегодня явно не мой день.
Кэти купили попкорн, и я съела горсть, пытаясь заглушить действие шнапса.
Мужская команда Харкнесса и вправду прекрасно держалась на льду, и игра была очень интересной. Почти два периода счет оставался 1:1, но в третьем Харкнесс резко вырвался вперед. Капитан команды сделал быстрый удар справа мимо вратарской перчатки и прямо в сетку, и я вскочила на ноги вместе с ревущей толпой.
Когда-то это была вся моя жизнь – смотреть, как мечется по льду шайба, анализировать игровые моменты, искать слабые места. Я скучала по всему этому. Ужасно. Была бы возможность, я бы отвлекла себя разговором. Но, несмотря на имя, Живчик был плохим собеседником. И я даже не могла воспользоваться любимой отмазкой моего поколения – повозиться с телефоном, – потому что случайно забыла его в общежитии.
За две минуты до конца Харкнесс забил буллит, и весь стадион наклонился вперед, чтобы увидеть, сможет ли Браун что-нибудь сделать за оставшиеся две минуты. Тут один из наших защитников угодил на скамью штрафников. И обе команды зашевелились, начали бегать быстрее, бить сильнее.
Но мы это пережили, игроки Харкнесса держали шайбу, пока нарушителя не выпустили на поле. Прозвучал финальный свисток. Харкнесс выиграл 2:1.
Когда мы встали и собрались уходить, я была пьяна и от шнапса, и от до боли знакомого стука шайбы о борта арены. Пошатываясь, я побрела вслед за Кэти и их толстошеими ухажерами к бару «Хэнниган», двери которого уже осаждали хоккейные фанаты.
Вместе со своими соседками я встала в очередь, недоумевая, как они собираются пройти мимо вышибал. Ведь никому из нас не исполнилось двадцать один год. Может, здесь это не важно?
Но когда толпа впереди рассеялась, Кэти-Блондинка подошла к охраннику. Я увидела, как и она, и прочие достали из карманов пропуска.
Поддельные пропуска.
Блин! Кажется, будет конфуз. У меня не было фальшивого пропуска, и я понятия не имела, где их достают. С другой стороны, у меня появился прекрасный повод уйти. Я нагнулась к Кэти-Конский-Хвост.
– Жаль, мне сюда не попасть. Я пошла.
Я повернулась, чтобы уйти, и мой взгляд упал на барную стойку. Толпа чуть переместилась, и я увидела глядящие на меня знакомые глаза.
На табурете у стойки сидел Бриджер.
Я разинула рот. Мне хотелось посмотреть с более близкого расстояния, но мелькающие тела загораживали мне обзор этой части стойки. Чувствуя себя вдрызг пьяной, я в какой-то момент решила, что мне померещилось.
– Покажите ваш пропуск, мисс, – потребовал вышибала.
– Я… – покачав головой, я повернулась к выходу. Что это было только что? Бриджер, у которого свободной минуты нет, чтобы повидаться со мной в выходные, прохлаждается в баре. Мне как будто пощечину дали.
Морозный воздух на улице отрезвлял. Я остановилась перед баром, пытаясь овладеть собой. Сунула руку в карман за телефоном и снова вспомнила, что забыла его взять. Интересно, что бы он ответил, если бы я сейчас послала ему эсэмэс: «Привет, Бридж, как работается?»
От такого предательства в горле у меня горело.
– Куда это ты, лапуля?
Подняв голову, я увидела футболиста по кличке Живчик.
– Н-надо идти, – выдавила я.
– Оставайся здесь, со мной, – он широко шагнул ко мне. Я в ответ неловко попятилась и стукнулась задом о кирпичную стену. Парень положил ручищи мне на плечи, прижав меня к стенке.
– Еще рано, – прошептал он. – Не убегай.
Я оказалась в ловушке и испугалась. Толпа фанатов или просочилась в бар, или разбрелась по улицам. Остались только я и здоровенный лоб, прижавший меня к стенке.
Красотища.
Я рванулась в сторону, но он меня удержал. Он поставил ногу между моими. Бороться с этим не было никакого способа, кроме очевидного. Так что я уперлась обеими руками в его грудь и толкнула изо всех сил.
– Отвали, – сказала я.
– Будь умницей, – последовал ответ. Он наклонился и попытался поцеловать меня. Я еще раз толкнула и вывернула шею, подальше от его проспиртованного дыхания. Но он схватил меня за запястья и прижал их к стене.
Тут я запаниковала по-настоящему.
– Пошел вон! – крикнула я.
И тут он исчез. Я почувствовала прохладный воздух свободы и отметила звук падения тяжелого тела на тротуар.
– А-а-а, черт! – вопил парень. Я глянула вниз: он скорчился на земле, держась за мошонку.
А над ним стоял Бриджер.
– Тебе сказали: «Пошел вон», оглох, что ли? – прорычал он. И собрался дать очередного пинка, но парень откатился подальше и перевернулся на другой бок, все еще оберегая семейное сокровище.
– Бридж, – ахнула я, чувствуя, как желчь подступает к горлу. Я еще не пришла в себя от удивления, что вижу его. Если бы только земля на миг перестала вращаться, чтобы я успела догнать события!
Звук моего голоса заставил его переключиться. Он отвернулся от Живчика и оказался передо мной. Бриджер взял мои руки и стал рассматривать запястья. Потом схватил меня в объятия.
– Он сделал тебе больно? Убью гада!
Тут слезы полились по моему лицу, и Бриджер стал вытирать их большими пальцами. Я уже не чувствовала страха, только усталость. От всего.
А Бриджер ничего не понял. Я сердито отпихнула его.
– Нет. Не трогай меня.
Он отодвинулся с потрясенным лицом.
– Господи, Скарлетт. Скажи, что не так?
– Ты, – пропищала я. – Почему ты здесь? Почему ты был там, в баре? С кем? Я просто твоя вторнично-четверговая подружка…
Я замолчала, задохнувшись. Мои рыдания набирали обороты, и одновременно я чувствовала себя полной идиоткой. Но была слишком пьяна, чтобы взять себя в руки. Просто стояла посреди Эльм-стрит и безобразно ревела.
– Где он, Скарлетт?
Бриджер пытался о чем-то спросить, но я была слишком занята плачем, чтобы услышать. Я вытерла нос рукавом.
Он обнял меня рукой за плечи, и я не отстранилась. Я ему это позволила, потому что реветь, когда ты сильно пьяна, не так-то легко. Земля подо мной поплыла в непредсказуемом направлении. Но Бриджер держал меня крепко, и это было так чертовски приятно.
И от этого я заплакала еще горше. Черт. Побери. Все это.
– Телефон, Скарлетт. Ты его потеряла?
– Дома, – всхлипнула я. – А что?
– А то, что я звонил тебе несколько часов, – вздохнул он. – У меня неожиданно образовалось окно. Поэтому я начал звонить тебе около семи, и звонил, пока не увидел тебя в этом баре. Проверь телефон, увидишь.
– О-о… о-ой… – провыла я длинно и с перерывами.
Бриджер притянул меня к себе и повел по тротуару.
– Как ты дошла до жизни такой? Ты что, надираешься в стельку каждую пятницу?
Я замотала головой:
– Никогда. Поэтому и чувствую себя так… ффу…
– Тогда давай отведем тебя домой, – сказал он, переводя меня через улицу. – Ключ с собой?
Я кивнула всем своим пьяным телом. Как лошадь.
– Отлично. – Он усмехнулся. – Пошли.
Мы почти дошли до дома, когда у меня в животе разразилась битва. Когда мы шли через Двор первокурсников, шнапс вступил в сражение с попкорном, и я не понимала, кто побеждает. Но проигрывала определенно я.
– Бриджер, мне кажется, – я оторвалась от него, сделала два неверных шага в сторону и ухитрилась направить рвоту в кусты.
– У-у-у, – провыла я, больше от унижения, чем от дурного самочувствия.