– Ты этого не сделаешь.
– Сделаю. И первым делом скажу им, что вы врали мне всю жизнь.
Мать ахнула на другом конце линии.
– Я его убью.
– Не выйдет. Потому что я сама обо всем догадалась. Я тоже читаю газеты, мама. – Это была импровизация, но мать была достаточно взбешена, чтобы мне поверить. – В одной из длинных статей говорилось о Брайане. Было упомянуто усыновление. И там была фотография. И мой друг сказал: «Как ты похожа на дядю!» – Я покосилась на Бриджера. Он смотрел на меня с восхищением.
– Вот я и догадалась сама, – напропалую лгала я. Хотя я еще злилась на Брайана за его участие в обмане, мне вовсе не хотелось, чтобы его толкнули под автобус. – Я уверена, что газетчиков это очень заинтересует. Это к вопросу о том, насколько можно доверять отцу.
– Не делай этого, – сказала она надтреснутым голосом.
– Ладно. – Я постаралась, чтобы мой собственный голос звучал твердо. – Просто дайте мне возможность остаться студенткой и не ждите от меня известий. А теперь передай телефон Аззану.
В течение минуты я вообще ничего не слышала. Там, на расстоянии в две сотни миль, мама устроила то ли истерику, то ли военный совет. Когда я уже решила дать отбой, Засранец года взял трубку.
– Шеннон, – сказал он хриплым голосом.
– Брррр! – пропела я, изображая звуковой сигнал. – Вторая попытка. Если хотите говорить со мной, называйте мое имя правильно.
– Ах ты, сучка.
– Опять мимо. – Похоже, у меня окончательно снесло крышу. Потому что мне вдруг понравилось огрызаться. – Аззан, отслеживать сообщения в чужом телефоне без согласия владельца – противозаконно. Так же, как и угрожать моему парню, чтобы держать меня в узде.
– Перестань ныть, – сказал он. – Расскажи-ка, что сегодня произошло. Почему ты оказалась в офисе на Саут-стрит?
– Если хотите знать, сначала извинитесь передо мной.
Повисла пауза, во время которой я практически ощущала волны агрессии, шедшие от него через эфир.
– Я выполняю свою работу, – отрезал он.
Это меня не устраивало. Для моих целей требовалось, чтобы он повторил какие-нибудь из своих прежних угроз. Попробую его подловить.
– Но выполняете ее незаконным способом.
– Я вовсе не собирался подкидывать в комнату твоего дружка наркоту, сучка. И попробуй докажи, что я это говорил.
Есть! Я вскочила со стула, ухмыляясь, как сумасшедшая. Сидевший напротив Бриджер поднял брови. Но я, наверное, смогу спровоцировать Аззана еще раз.
– Вы не можете знать, где я была сегодня днем.
– Твой телефон оплачивают родители. Если они и установили на него следящее устройство, то имеют на это полное право.
– Как интересно, – сказала я. Ведь мать только что опровергла это предположение, и ее слова были записаны на пленку. – Ладно, забавно было поболтать с вами. Боюсь только, этот разговор последний. Спросите мою мать – она вам объяснит почему.
Я разъединилась и стала изучать записывающее приложение. Я испробовала его десять дней назад, но только один раз.
– Что происходит? – спросил Бриджер.
– Смотри сюда. Наверное, смогу показать. – Несколько секунд спустя приложение запищало. «Запись сохранена», сообщил экран. Я нажала кнопку «Поделиться» и скинула звонок Бриджеру. – Можешь проверить почту? Мне надо знать, сработало ли.
Он вытащил телефон и потыкал в кнопки.
– И что теперь? Перейти по этой ссылке?
– Ага.
Он ждал, и через тридцать секунд я что-то услышала. Бриджер включил громкую связь, и из телефона раздался голос моей матери, отрицавшей, что это она пустила за мной электронный «хвост».
Бриджер и Энди выслушали все, дергаясь каждый раз, когда Аззан называл меня сучкой. Но когда разговор закончился, Бриджер заулыбался.
– Ну ты и хитра.
Я расхаживала по кафешке, слишком взволнованная, чтобы усидеть на месте.
– Не вздумайте разозлить меня на этой неделе, парни. Потому что я вооружена и очень опасна! – Потом я «поделилась» записью разговора с Аззаном и с моим приятелем Люком, компьютерным гением. А после надела куртку и весь путь до Бомона неслась рядом с Бриджером и Энди вприпрыжку.
Ночью мне опять приснился знакомый сон. Но в этот раз события развивались не совсем так, как обычно. Шайба исчезла в темноте. А когда я подкатилась, чтобы добыть ее, яма изменила форму. Теперь это были две четырехугольные двери во льду. Во сне я знала, что их необходимо немедленно открыть. Но у дверей не было ручек.
И меня пугали звуки, доносившиеся из-за них.
– Ш-ш, – сказал Бриджер мне на ухо.
Мои глаза открылись. Было темно, и я голая лежала в его постели.
– Извини, – выдохнула я.
– Ничего. Это был сон.
Пришлось ждать целую минуту, пока мое сердце снова не начало биться в нормальном ритме.
– Бридж? Наверное, я должна рассказать обвинению, что я, как мне кажется, слышала, – сказала я. – Значит, все-таки придется появиться в этом гребаном зале суда.
– Ш-ш, – снова сказал он, прижимаясь ко мне всем своим теплым телом. – Сейчас спать, беспокоиться потом.
– Ладно, – прошептала я. Он поцеловал меня в плечо, и я прогнала из головы страшные мысли. А потом сосредоточилась на его тихом дыхании и прикосновении его кожи к моей спине.
Должно быть, я опять заснула. Потому что следующее, что я осознала, был солнечный свет, льющийся сквозь занавески в комнате Бриджера, и стук в пожарную дверь.
– Эй, ребята! – послышался голос Энди. – Идите-ка посмотрите новости. У меня включен телевизор.
– Фхрр, – сказал Бриджер.
Но меня заинтересовали слова Энди. Я скатилась с кровати Бриджера и оделась.
– Можно войти? – спросила я, постучавшись к Энди.
– Конечно.
Я вошла в комнату. Новостной канал работал с выключенным звуком. Но бегущая строка внизу экрана гласила: «Шокирующие новые улики, найденные в подвале. Дж. П. Эллисон признает себя виновным. Ему грозят 25 лет тюрьмы».
– О боже, – произнесла я, не отрывая глаз от экрана.
– Хрена себе, – Бриджер подошел и встал у меня за спиной, положив руки мне на плечи. – Что сие значит?
– Суда не будет, – сказала я. – А гражданские иски заведомо проиграны. Мне нужно найти работу. И придется остаться в Харкнессе на летний семестр.
– Почему?
– Нужно набрать как можно больше кредитных часов, пока он не потерял все.
– Добро пожаловать в мой мир, – сказал Бриджер, целуя меня в затылок.
– Есть же финансовая помощь, – заметил Энди.
– Знаю. Как-нибудь прорвемся. Я часто об этом думала. Радует то, что большую часть средств он заработал в НХЛ. А это все-таки не кровавые деньги.
– Разве акт распоряжения имуществом касается платы за твое обучение? – спросил Энди.
– Представления не имею. И спросить толком не у кого.
– Пошли. – Бриджер потянул меня за руку. – Сейчас завтракать. Беспокоиться потом.
– Ночью ты говорил, что беспокоиться будем утром.
Он ущипнул меня за попу.
– А утро начинается после завтрака. И сегодня я собираюсь поесть в столовой, как нормальный студент, потому что Люси сейчас как раз идет в школу, а провожает ее Эми. В столовой можно заказать омлет, и я его хочу.
– Ты сегодня заберешь Люси? – спросила я, топая за ним в его комнату.
– Да, мэм. После того как схожу в жилищную службу магистрантов.
– А можно я поеду с тобой к приемным родителям, помогу забрать ее вещи?
– Было бы здорово. Пошли есть омлет.
Глава 20. Фрикадельки и мебель
Скарлетт
После завтрака я заставила себя с час посидеть в библиотеке. Потом позвонила своему знакомцу, компьютерному гику Люку.
– Послушал разговорчик, который я тебе скинула?
– Играешь главную роль в детективном сериале? – спросил он. – Ну-ка признавайся.
– Хорошо бы, – засмеялась я. – Теперь я хочу избавиться от насекомых. Можешь почистить мой телефон?
– Ну конечно! Я работаю с одиннадцати до шести. Приноси в любой момент.
Продолжая улыбаться, я вошла в свою комнату в Вандерберге. В последние дни я там почти не бывала, только забегала переодеться. Когда я открыла дверь гостиной, обе Кэти оторвались от учебников.
– Привет, девчонки! – Поскольку до экзамена оставалось семьдесят два часа, меня не удивило, что они сидят дома и занимаются.
Удивило меня то, что обе молча уставились на меня.
– Что случилось? – спросила я, сбрасывая куртку.
– Утром в маникюрном салоне мы видели новости, – сообщила Кэти-Блондинка.
Ах, черт.
– Новости? – переспросила я. Как будто изображать дурочку имело смысл.
– Там была твоя фотография, – продолжала она. – Шеннон.
Тяжело вздохнув, я села на коврик напротив Кэти-Блондинки.
– Ну да. Ладно. Я сменила имя.
– Ты нам врала, – сказала Кэти-Блондинка. – Почему?
– Потому что мой отец… – На этом слове я споткнулась. Я еще не до конца свыклась с мыслью, что он мне не отец. – Я – не он. А многие этого не понимают.
Они молча таращили глаза.
– Он, э-э… утром признал себя виновным.
Еще одно изменение в миропорядке, с которым нужно свыкнуться. И можно не изводить себя вопросами, что такого случилось. Раз он публично признал, что виноват, я могу не ломать голову каждый день, пытаясь понять, правда ли это.
– Ты не из Майами-Бич, – сказала Кэти-Конский-Хвост. – Я так и думала, ты недостаточно загорелая!
Я покачала головой.
– И ты не была на домашнем обучении! – взвизгнула Кэти-Блондинка.
Я еще раз покачала головой:
– Ну, это почти правда. В школе я была отверженной. И не хотела, чтобы это продолжалось в колледже. Извините, что я вам не сказала. Просто не знала, как по-другому от всего этого избавиться.
Кэти-Конский-Хвост захлопнула книжку и встала.
– Это отстойно. Нельзя жить вместе с людьми и все время им врать.
Она скрылась в своей спальне. Когда дверь за ней захлопнулась, эхо отдалось у меня в груди. Ну вот, опять началось. С несчастным видом я смотрела на Кэти-Блондинку, ожидая, что она сделает то же самое.