– А вдруг она просто от шока не бежит. Так бывает. Сосуды сужаются.
– Снимайте их, блядь, скорее! – испугался дембиль. – Хули вы встали? Подохну тут с вами, придурками!
Никто не знал, как стянуть с него штаны, не потревожив его ногу. Посовещавшись, решили держать его на весу и тихонько стягивать. Для этого пришлось вынести из комнаты спавшего на полу бойца. Потом вынесли все стулья. Потом стол. Когда выносили стол, бутылки с него попадали. Он никак не проходил через дверной проем.
– Тут совсем чуть-чуть не хватает, – сказал тот призывник, который вызвался прыгать первым. – Сантиметра два. Может быть, снимем дверь?
– Я подохну, пока вы ее снимете! – в ужасе закричал с дивана дембиль. – Вызывайте «Скорую»!
Мы оставили стол у двери и подняли дембиля с дивана. В горизонтальном положении стянуть с него штаны оказалось почти невозможно. К тому же здоровой ногой он очень ловко пинал нас в лицо. Кто-то предложил перевернуть его вверх ногами. Несмотря на то, что где-то внизу он продолжал страшно ругаться, звенеть упавшими на пол бутылками и хватать нас за ноги, дело теперь пошло на лад. Вскоре он лежал на диване в сиреневых трусах и громко матерился. Нога у него распухла как бревно, однако крови нигде не было видно.
– Слава Богу, закрытый, – решили мы, но на всякий случай залили перелом водкой: кто-то сказал, что лучше продезинфицировать.
– Ну, и как я буду теперь здесь лежать? – неожиданно тихо спросил дембиль. – Диван, блин, насквозь мокрый.
Через полчаса приехала «Скорая», и его увезли. Хорошо, что у них оказались с собой носилки.
Когда мы вышли на улицу, было уже почти утро. Солнце еще не появилось из-за домов, но птицы орали как угорелые. Ночью прошел дождь, и теперь асфальт блестел черными лужами. Сергей шумно втянул воздух и улыбнулся.
– Люблю, когда так пахнет. Свежестью. Москва утром – чистый кайф!
Я тоже вздохнул поглубже.
– Да уж. Особенно когда людей нет.
Он взглянул на меня и засмеялся:
– Ну и видок у тебя!
– Ты лучше на себя посмотри, – вяло огрызнулся я.
– Пойдем пешком, – предложил он. – Тут ведь недалеко.
– Кому как. Мне, например, еще через полгорода тащиться.
– Да пойдем. Останешься у меня ночевать. У нас две комнаты для гостей пустуют.
– Ну, пошли. Все равно дома есть нечего.
– Я тебя накормлю.
– Пошли, пошли. Слушай, а что твоей матери скажем?
– Она живет в другой стране.
– Понятно.
– И приезжать не собирается.
– Я понял. Вопросов нет.
Утро действительно было чудесное. Воздух казался таким легким, что временами мне чудилось – вот-вот и я улечу. Впрочем, скорее всего, так казалось из-за сумасшедшей ночи.
«Нельзя так много курить, – решил я. – Или надо перейти на легкие сигареты».
– Смотри, – сказал Сергей. – Листья на деревьях появились.
– Точно, – отозвался я. – Теперь везде попрут. Весна, блин.
Из-за поворота, позвякивая, выкатился трамвай.
– Ты смотри, как он рано. Ну и жизнь, должно быть, у этих трамвайщиков. Куда он едет в такую рань?
– А знаешь, как я познакомился с Мариной? – сказал Сергей.
– Как? – словно бы нехотя спросил я.
– В трамвае.
– Да ты что? – я разыграл притворное удивление.
Так иногда делаешь, чтобы ничего не сказать, но все-таки узнать, что будет дальше.
– Правда. Я убегал от своих охранников и прыгнул в трамвай. Он как раз трогался с остановки.
– Чего ты от них все время бегаешь?
Он запнулся и посмотрел на меня.
– А за тобой следили 24 часа в сутки, когда тебе было семнадцать лет?
Я на секунду задумался и вдруг очень ясно представил себе этот ужас.
– Наверное, ты прав. И что случилось в трамвае?
– Я не знал, как заплатить за проезд. Там были какие-то штучки на окнах, но я не понял, для чего они.
– Постой, ты, что, не знал, для чего нужен компостер?
– Нет. Откуда мне было знать? Я в трамвай попал первый раз в жизни.
– Что, никогда не ездил на трамвае?
Я даже остановился.
– Нет, – сказал он. – До этого случая – никогда.
– А на троллейбусе?
– Нет. Раза три на метро в детстве, когда с пацанами убегали с уроков, и все. В доме всегда был специальный шофер, который возил меня всюду, начиная с детского сада. Отец так решил.
«Ни фига себе, поколеньице подрастает, – подумал я. – Что ж это ваши папики с вами сделали»?
– Ну, ну, и что дальше?
– Пришел контролер.
– И это оказалась Марина!
– Нет. Это был небритый дядька с плохим запахом изо рта.
– А Марина?
– Она стояла сзади и сунула мне в руку свой проездной.
– Надо же, как угадала!
– Наоборот. Он ее тут же оштрафовал.
– «Есть женщины в русских селеньях…» Чего же она обратно свой проездной не взяла?
– Я не знал, как его передать.
– Застеснялся, – усмехнулся я. – Подставил девочку.
– Я потом ей весь штраф вернул, – тихо сказал Сергей.
– «Потом» не считается. Короче, ты взял у нее адресок, снова убежал от охраны и привез ей деньги, так?
– Нет, – он покачал головой. – После случая с трамваем от них уже было не убежать. Меня привезли в Кузьминки, и я будто бы пошел в «Будапешт».
– Интересно зачем?
– Мало ли. Им все знать не положено.
– И долго так продолжалось?
– Два месяца.
– Понятно… А потом вдруг я подвернулся. Так, что ли?
Он посмотрел мне в лицо и ничего не ответил.
«Ну, и пошел ты! – подумал я, неожиданно разозлившись. – Тоже мне, крышу себе подыскал. Привык уже, что папа ему людей покупает».
В это время мы подошли к его дому.
– В общем, сегодня сделаем выходной, – сказал я. – А завтра с утра я к тебе заеду.
– Ты же хотел остаться.
– Это ты хотел.
– Но ты же сказал…
– Мало ли, что я сказал. Тебе, может, тоже все знать не положено.
Я развернулся и пошел обратно за своим джипом. Дойдя до перекрестка, я посмотрел назад. Пацан мой все еще стоял там, где я его оставил.
Спать пришлось ложиться на голодный желудок. Поэтому, наверное, приснилась всякая дрянь. Сначала какой-то пароход на коньках, потом дикие лошади, потом почему-то Пушкин, а после него дуэль и стрельба. Потом я ехал на поезде туда, где родился, но мне было страшно оттого, что я не знал, на какой станции надо сходить. В итоге вокруг оказалось море высокой травы, из-за которой ни черта не было видно, и я бежал, задыхаясь по узкой тропинке, а длинные стебли хлестали меня по лицу. Вдруг из этой зеленой чащи высунулась чья-то рука и схватила меня за горло. Я хотел закричать, но даже просто вздохнуть, и то было невозможно. Из травы показалось темное лицо. «Собирайся, – сказало оно. – Мы пришли за тобой». «Я не хочу!» – подумал я в ужасе, но лицо встряхнуло меня как тряпку. «Собирайся! Времени нет».
– Собирайся! – ревел чей-то голос.
Я подскочил на кровати, как ошпаренный.
– Собирайся, – повторил голос. – Хватит дрыхнуть! Люди ждут.
Я наконец сообразил, что это не сон, и что я не один у себя в комнате.
– Давай, поднимайся, скорей, – сказал человек, который сидел на моей постели и тряс меня за плечо.
Второй стоял у шкафа и, раскрыв дверцу, перебирал мои вещи.
– Одевайся, – сказал он, бросая на кровать джинсы, футболку, рубашку и что-то еще.
– Давай-давай, – подхватил первый. – Времени совсем нет.
– Где у тебя обувь? – спросил тот, что стоял.
Я ничего не ответил.
– Кроссовки твои где? Оглох, что ли?
Он вышел из комнаты.
– Ты его не серди, – сказал первый. – Если он разозлится, нам обоим пиздец. Давай, по быстрому встал, собрался и мы отсюда отскочим.
Он все еще сидел на моей постели.
– Вы кто? – наконец сказал я.
– Дед Пихто, – ответил второй, входя в комнату. – Где твои кроссовки?
– Я не ношу кроссовки.
– А что ты носишь?
– «Доктор Мартинз».
– Хорошо. Где твои «Доктор Мартинз»? – видно было, что он разозлился.
– В ванной стоят.
– Хрена ли ты их туда поставил?
– Хотел помыть.
– На том свете помоешь. Давай, быстро вскочил! Долго с тобой тут будем возиться?
– Встань! – сказал он своему напарнику. – Пусть одевается. И шевели булками!
Я откинул одеяло и встал.
– Ты что, без трусов спишь? – заржал первый.
– Слышь, – он обратился ко второму, который опять вышел из комнаты. – Он без трусов спит! Дрочит, наверное.
– Отвяжись от него, – донеслось из ванной. – Пусть спит в чем хочет. У нас времени нет!
Я молча одевался и рассматривал своих гостей. Прежде всего, было непонятно, как они вошли. Я точно помнил, что запер дверь и даже закрыл ее на цепочку.
«Должно быть, порвали», – решил я.
Оба моих визитера были одеты в строгие темные костюмы. Белые рубашки и галстуки выглядели безукоризненно. Они были похожи друг на друга как близнецы.
«Тоже мне, люди в черном», – подумал я.
– Собрался? – сказал главный, входя в комнату с моими ботинками. – Десять баллов! Теперь валим отсюда – и так уже столько времени потеряли!
На выходе из квартиры, я специально посмотрел на цепочку. Она была в полном порядке. Ни одно звено не разорвано.
Внизу мы сели в черный «БМВ» с тонированными стеклами, и я решил запоминать дорогу. По крайней мере, глаза мне не завязали.
– Ты почему стекло не протер? – спросил главный, едва мы отъехали. – Я же тебе вчера говорил, а ты опять ни хрена не слушаешь!
– Я протирал, – отозвался второй, переключая скорость.
– Когда ты протирал?!! Смотри, сколько грязи! Слякоть везде, а ты не протираешь. Скоро не видно будет, куда едем! Когда ты протирал?
– Я протирал, – повторил тот.
– Когда ты протирал, я тебя спрашиваю?!!
– Позавчера.
– А я тебе когда говорил?
– Не знаю.
– Я тебе вчера говорил! Сколько можно повторять одно и то же? Ты достал меня. С тобой невозможно работать!