— Слушай сюда, гигант желудка. — Создатель поднял вампиренка с земли и посадил на плечо брезгливо поморщившемуся Михаилу. — Ты отправишься с хабреками в поход. Когда они переправятся через реку, будешь с воздуха высматривать тропинки и указывать воинам дорогу.
— Да мы сами найдем, — попытался откреститься от кровавого помощника Михаил.
— И дадите безбожникам время разбежаться? — В голосе Господа зазвучал металл. — Выполняйте приказ, и без глупостей!
— Да, Создатель. — Хабрек послушно склонил голову и отправился к копейщикам, опасливо косясь на осоловевшего Данилу.
Проехав по асфальтовой полоске, проложенной по центральной улице Винницы, «Нива» повернула налево, пересекла мост и, переваливаясь с боку на бок по крупным кочкам, вздымая клубы пыли, двинулась в сторону Валгомы. Примерно через час она въехала в поселок по усыпанной мелкой щебенкой грунтовке.
При свете дня Трофимов увидел пункт правопорядка сразу: крупнобревенчатая изба с характерными решетками на окнах, красная вывеска с отколотым углом и сгнивший до дыр, без колес и брезентового тента, с единственным целым стеклом в водительской двери, уазик во дворе — синяя полоса на борту еще угадывалась среди рыжей ржавчины. Саша затормозил, легко взбежал по скрипучим ступенькам крыльца, заглянул внутрь.
«Степка» сидел за письменным столом и сосредоточенно рассматривал черный эбонитовый телефонный аппарат. Телефон самый обыкновенный — в фильмах про войну всегда такие показывают.
— Привет стражникам порядка! — окликнул участкового Трофимов.
Милиционер вздрогнул, поднял голову, грустно улыбнулся:
— А, это ты? Хоть дьяволопоклонники нашу дыру вспоминают…
— Ага, — размашисто кивнул Трофимов, — и даже поселиться собираются. Хотя бы на месяц. Ты насчет дачи не спрашивал?
— Не-а, — признался участковый.
— Ладно, время еще есть, — вздохнул Саша. — Придется опять в машине ночевать.
— Снова батюшка жаловаться будет, — скривился участковый. — И чего ты сюда повадился?
— Рыбу ловить, — ответил Трофимов и возмущенно добавил:
— Я его что, трогал? Дразнил? Сам пристал.
— Чего же ты именно сюда ездишь? — проявил профессиональный интерес участковый. — Места вокруг мало?
— Сейчас в лесу ночевать боязно, — ответил Трофимов. — Времена… бандитские. Предпочитаю здесь, поближе к «участку». Да и красиво тут у вас. Нравится.
— Это да, — кивнул «Степка», — красота у нас отменная.
— Слушай, — вкрадчиво спросил Трофимов, — а костерок здесь, на берегу, можно сварганить? Картошечку там…
— Никак, — покачал головой милиционер, — в черте населенного пункта нельзя!
— Ну вот, придется примусом пыхтеть, — разочаровано вздохнул Саша и предложил: — Может, подойдешь вечерком? — И Трофимов продемонстрировал кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем.
Участковый довольно долго колебался, потом решительно замотал головой:
— Нет. У нас тут такая тоска, что только начни… Потом не остановишься.
— Ну вот, — опять вздохнул Саша. — Жена тоже не приемлет. А одному не в кайф. Придется, как дураку, трезвому сидеть.
— Ничего, — утешил страж порядка, — от этого не умирают.
— Не знаю, — не поверил Трофимов. — Не слыхал про подобные исследования. — Потом оглянулся на машину и торопливо помахал рукой:
— Побегу, жена заждалась.
Заядлым рыбаком Саша никогда не был, но червяка на крючок надевать умел и до темноты успел вытянуть из воды пяток плотвичек с ладонь величиной и судачка не меньше полукилограмма весом. Он начал входить в азарт, но вскоре поплавок уже перестал различаться на фоне воды, и пришлось сматывать удочки.
— Значит, рыбу добывают именно так? — спросила Синичка, с огромным интересом наблюдавшая за трофимовскими манипуляциями.
— А ты водоплавающих тоже раньше не видела?
— Рыб видела. Их купцы привозили, от дикарей. Вкусные…
— Вот сейчас примус раскочегарю, мы ее и поджарим. Тут как раз на сковородку получается.
— Жалко, я не увижу, как это делается.
— Почему не увидишь? Это не секрет.
— Посмотри на небо. Полнолуние наступает. Мне пора.
— Я с тобой! — встрепенулся Трофимов.
— Не надо, — улыбнулась Синичка и обняла его за шею. — Ни к чему. Я скоро вернусь. А когда я вернусь, то смогу попробовать твою поджаренную рыбку. По-настоящему попробовать!
— Что значит «по-настоящему»?
— Разве ты не понял? — улыбнулась девушка. — Я настолько пропиталась этим миром, что могу есть вашу пищу.
— Хорошее слово «пропитаться». Словно о шашлыке говорим. А чем еще тебе нужно «пропитаться»?
— Сейчас я пойду на кладбище и пропитаюсь накопленной там энергией. Хорошенько, до краев. А когда именем Гекаты удастся открыть проход, я смогу постоянно поддерживать его в таком состоянии. Если это получится, то в следующий раз мы сможем с помощью прародительницы не открывать, а увеличивать ход в размерах. И тогда по нему получится ходить как по обычному коридору.
Она быстро чмокнула Сашу в губы и побежала за церковь.
Трофимов проводил ее взглядом, вздохнул, полез в багажник за примусом. Кухонные принадлежности, сохранившиеся со времен студенческих походов, лежали в сумке с краю. Саша нащупал нож, вытянул его на свежий воздух, приступил к рыбе и тут впервые задумался: а как чистить этих серебристых созданий в ночной мгле? Нет, луна — это, конечно, хорошо. Но мало.
Отрезать головы и выпотрошить добычу удалось без особого труда. Трофимов выбросил мусор в воду, и там немедленно забурлила оголодавшая мелочь. Чешую тоже можно было соскребать вслепую, но как определить, когда жертва уже полностью «раздета»? Позориться перед Синичкой, кормя ее недочищенной рыбой, Саша не хотел.
— Опять вы здесь, поклонники Дьявола? Мерзопакостники безбожные!
Естественно, это притащился местный поп. Трофимов тяжело вздохнул, встал, подошел к священнику, поднес к его носу кулак, ласково спросил:
— Чувствуешь, чем пахнет?
— Да как ты смеешь, — задохнулся от ярости попик, — угрожать служителю Божию?!
— Я имею в виду, — все так же ласково продолжил Саша, — что рыбой пахнет. Очень неприятный, прилипчивый запах. Представляешь, как будет вонять твой балахон, если я вежливо, очень вежливо, провожу тебя до храма? Иди сам отсюда, очень тебя прошу.
— Ну погоди, сатанист безбожный, сейчас ты запоешь иначе! — Священник резко развернулся и зашагал в темноту.
Трофимов с облегчением повернулся обратно к улову. Теперь, после общения со жрецом одной из не очень старых религий, он внезапно вспомнил о своей принадлежности к современной цивилизации: сорвал лист лопуха, прихватил им ручку двери, открыл машину и включил ближний свет. Всего-то и делов!
Почистив рыбу и запустив примус, свет Саша все-таки выключил — аккумулятор жалко. Сковородку Трофимов и при лунном свете различал.
По траве опять зашуршали шаги.
— Сатанисты проклятые, уже успели Степке душу отравить, отнять из сердца свет Создателя, напустить взамен бесовскую Тьму…
— Слушай, дед, — попросил Трофимов, — валил бы ты отсюда, обрыдло ведь брюзжание над ухом.
— О душе бессмертной подумайте, нехристи.
Тут Трофимов представил себе, что ответил попу разбуженный среди ночи участковый, и весело рассмеялся. Нет, не зря все же он по приезде менту доложился!
— Над чем смеешься, богохульник?! — потряс вскинутыми руками служитель Господа. — Над святым смеетесь!
— Ну до чего же ты надоел! — не выдержал Трофимов. — Ну ведь не хочется морду тебе бить, честное слово не хочется! Отвали, Христом Богом прошу!
— Не поминай всуе! — взревел поп.
Трофимов вскочил и шагнул к нему. Сообразительный священник отпрянул и, бормоча проклятия, засеменил в сторону.
От сковородки запахло паленым. Саша плеснул на нее масло, потом взялся за рыбу: посолил, чуть-чуть поперчил, брюшко от души набил петрушкой. Навострил уши: кто-то бежал.
Трофимов умоляюще воздел руки к небу. Шаги все равно приближались. Саша встал, повернулся, и настроение его мгновенно переменилось: бежала Синичка.
Девушка врезалась в Сашу со всего ходу, забила кулаками ему по груди. Трофимов испугался: он впервые увидел Синичку в слезах.
— Что, что с тобой? — Он осторожно обнял ее за плечи.
— У меня не получилось. Ничего не получилось, — рыдала Синичка. — Я не смогла…
— Что?
— Я не смогла… Открыть проход…
— Почему?
— Не смогла-а-а…
В таком состоянии Синичку он не видел никогда. Она билась в его объятиях, как птица в силках — непонимающая, бессильная.
— Тебе кто-то помешал?
— Не-ет…
Опять завоняло паленым. Саша присел, закрутил примус. Потом крепко, надолго прижал девушку к себе. Она немного затихла, но продолжала всхлипывать. Трофимов понял, что на этом пикник закончен. Не в таком Синичка состоянии, чтобы звездным небом под жареную рыбку любоваться.
Он осторожно усадил девушку в машину, быстро собрал разложенные причиндалы, завернул рыбу в траву и запихал в карман сумки. Потом сел за руль и завел машину.
Синичка заговорила только тогда, когда они выехали на Мурманское шоссе:
— Саша, мы должны расстаться…
— Что-о?! — Трофимов вдавил педаль тормоза, повернулся к девушке:
— Ты что, с ума сошла?
— Это правда, Саша. — Синичка нежно провела ладонью по его щеке. У нее из глаз опять потекли слезы. — Я слишком люблю тебя.
— И поэтому — расстаться?!
— Я не могу… — она судорожно вздохнула, — я не могу… сосредоточиться. Нужно собрать всю волю в одну точку, очистить сознание, сконцентрировать всю суть… Нужно стать холодным, точным инструментом… А я не могу. Я слишком люблю тебя. Я не могу думать ни о чем другом. Мне слишком хорошо с тобой. Я постоянно счастлива. С тобой у меня такое чувство, будто я постоянно греюсь в лучах ласкового утра. Будто я нежусь в теплой, уютной колыбели. Будто я таю, словно льдинка в жаркий полдень. Разве может тающая льдинка стать холодным и точным инструментом? Я очень люблю т