— Это когда? — спросил Фарли.
— Вроде в начале пятидесятых.
— Ты не о Ридлере говоришь?
— Точно-точно, — рассмеялся Конрад.
— Ридли его звали, — сказал Курдмейер. — Выбросился из окна отеля в Кливленде. Решительный был, это точно. Говорят, сторчался.
— Скотт Ридли, — уточнил отец, наклонился и потрепал меня по спине. — Тебе спать пора.
— Еще минутку, — попросил я, и он не стал настаивать.
Земля становилась все холоднее, но меня уже так клонило в сон, что даже имя Ридли не могло меня воодушевить. «Нужно сказать Джиму», — напомнил я себе.
Когда я проснулся, вокруг стояла тишина. Свет в столовой и кухне был выключен. Стул мистера Фарли пустовал, остальные участники дозора спали. Конрад сжимал свой бумажный стаканчик. Мистер Мейсон сидел прямо и немного похрапывал. Я лежал, прислушиваясь к ночи, и, кажется, у меня возникло чувство вроде того, о каком говорила миссис Гримм, — что оно, мол, есть у людей по отношению к церкви. Меня пробрала дрожь. Я поднялся на ноги и побрел к дому с мыслью о теплой кровати. Пройдя мимо вишни, я услышал звук — бряканье за несколько дворов от нас. Может быть, у Мейсонов.
Кто это был — Рэй или мистер Уайт? Я стоял, пытаясь решить: звать или не звать отца. Не успел я сообразить, что мне делать, как большие уши мистера Конрада уловили звук. Он вскочил на ноги, обошел сидящих за столом и толкнул каждого, прикладывая палец к губам. Я вернулся назад и присоединился к тесному кружку мужчин.
— Это на твоем дворе, — прошептал Конрад, показывая на Мейсона. Тот обеспокоенно посмотрел в сторону своего дома и поправил очки на носу.
Курдмейер скомандовал:
— Двое остаются здесь, двое идут по улице, заходят ему с тыла и гонят сюда.
— Я пойду, — вызвался отец, затем повернулся ко мне, и я уже думал, что сейчас меня отправят в дом, но отец сказал: — Садись на переднем крыльце, и если увидишь кого-то, кроме нас, кричи во все горло. Если он бросится на тебя, беги в дом и запри дверь на замок.
Было решено, что с отцом отправится Джейк Конрад. Я шел за ними до конца двора, а потом возвратился и занял свою позицию на крыльце. Я знал, что, если это Рэй, надо будет как-то предупредить его или помочь скрыться. Мне хотелось, чтобы Джим был рядом. Внутри меня, где-то между желудком и горлом, собрался комок энергии. Не в силах просто так сидеть на ступеньках, я вылез на улицу и встал там, вертя головой по сторонам.
На нашей стороне улицы я видел отца и мистера Конрада — они стояли на границе светового пятна от фонаря перед домом Хайесов. Потом они сошли с асфальта и направились по газону перед домом Мейсонов и потерялись в темноте. Я ждал, стараясь дышать не так бурно, чтоб лучше слышать. Сердце мое колотилось, поделать я ничего не мог. Я прошел через подъездную дорожку, мимо машин, и остановился перед участком Конрадов. Мне показалось, что я слышу звон мелочи в кармане отца, но не был в этом уверен.
Пять секунд спустя раздался крик Конрада.
— О-па!
Я услышал его прежде, чем увидел. Рэй появился из тьмы — он бежал по газону Конрадов. Потом я услышал голос моего отца:
— Вон он!
— Руку протяни, — прошептал из темноты Рэй.
Я так и сделал, и Рэй пронесся мимо, одним прыжком перемахнув через капот машины Деда. Секунду спустя я понял, что у меня между пальцев зажат сложенный клочок бумаги. Я сунул его в карман, глядя, как мой отец и Конрад пробегают мимо меня на улицу. Я повернулся и посмотрел вдоль улицы. Курдмейер и Мейсон как-то вдруг оказались за домом Данденов. Рэй ловко свернул на задний двор Данденов, а Мейсон, который видел, что происходит, и стартовал заранее, наступал ему на пятки. Я бросился бежать, чтобы ничего не упустить, а отец и Конрад уже двигались по газону Данденов к заднему двору дома.
Мы с Курдмейером оказались там одновременно. Мейсон, Конрад и отец стояли перед сараем Данденов. Мы подошли поближе. Мейсон приложил палец к губам и указал на сарай. Отец наклонился к Курдмейеру и прошептал:
— Он там.
Мужчины тихонько встали полукругом вокруг двери. Конрад поднял фонарик, но не стал включать. Мейсон знаком велел мне открыть дверь. Я посмотрел на отца — тот кивнул. Рука у меня дрожала. Я ухватился за ручку и потянул на себя. Конрад включил фонарик, а я метнулся в сторону, не желая видеть того, что сейчас произойдет.
Когда я повернулся обратно, Мейсон обшаривал лучом фонарика углы сарая.
Конрад закурил сигарету.
— Гудини,[63] — сказал он.
— Могу поклясться, что он сюда забежал, — сказал Мейсон. — Я слышал, как открылась и закрылась дверь.
— Ну ладно, мы его потеряли, но давайте-ка посмотрим немного на улице, — предложил отец.
— Кто-нибудь успел его разглядеть? — спросил Курдмейер.
— Да, — ответил отец. — Совсем мальчишка.
— А лицо разглядел?
— Нет.
— Я видел лицо, — сказал Мейсон. — Но раньше он мне не попадался.
— Знаете, на кого он похож? — вспомнил Курдмейер. — На того парнишку, что жил в нашем квартале.
И он показал рукой вдаль.
— Ты имеешь в виду тех, кто съехал перед нашим приездом? — спросил Мейсон.
— Халловеи, — сказал отец. — Они уже довольно давно съехали.
— Нет, это не может быть он, — покачал головой Конрад.
Отец бросил на меня встревоженный взгляд.
— Ах да, я и забыл, — сказал Курдмейер.
Мы вышли на улицу. Мужчины решили разделиться и попатрулировать окрестности. Я пошел с отцом, и мы свернули за угол в сторону школы. Я понятия не имел, который теперь час. Испытание перед сараем Данденов лишило меня сил. Отец молчал. Мы добрались до школы, вошли через калитку и зашагали через поле к Канализационной горке.
Вдруг отец остановился посреди поля и закинул голову.
— Посмотри на звезды.
Я поднял голову. Столько звезд я никогда еще не видел.
Отец показал на север.
— Видишь вон там яркую звездочку? — спросил он.
Я кивнул, хотя и не знал, о какой именно звезде он говорит.
— Свет от этой звезды идет до нас, может, тысячу лет. Если бы мы могли рассечь ее луч и изучить его, то заглянули бы на тысячу лет назад. Путешествие во времени, — объяснил отец.
Я представил себе, как кто-то на планете, вращающейся вокруг этой звезды, отправляет мне послание.
— И точно так же в тех местах видно, что происходило здесь тысячу лет назад.
— Десять веков, — сказал я.
— Верно. Осваиваешь умножение. Хорошо. — И отец хлопнул в ладоши со словами: — Ну, пошли домой.
На конрадовском газоне мы увидели Конрада и Мейсона. Отец сообщил, что мы никого не нашли, а те — что Курдмейер уже отправился спать.
— А вы, ребята, кого видели? — спросил отец.
Конрад покачал головой, а Мейсон сказал:
— Только одного старика — брел по Фимз-роуд.
— Как он выглядел?
— Старый такой. И потом, на нем были плащ и шляпа. Вряд ли он мог бегать.
— Поздновато что-то для прогулок, — сказал отец.
— Пожалуй, — согласился Конрад. — Ну, я пошел.
— Мне тоже хватит на сегодня, — присоединился к нему Мейсон.
Мы с отцом направились к дому.
Прежде чем выключить свет в своей комнате, я вытащил из кармана бумажку, развернул ее и прочел:
Обдумываю ловушку.
Следите за вашим окном.
Нужно было сообщить Джиму, но я слишком устал и заснул, глядя на звезды.
Иона и кит
Мы сидели в проулке за лавкой, на перевернутых ящиках, передавая друг дружке картонку с шоколадным молоком. Джим предсказал, что отец больше не появится в церкви. Я ужасно устал после ночной вахты, но Джим засыпал меня вопросами, и я помаленьку рассказал ему обо всем, что случилось вчера. Записку от Рэя я ему уже передал.
— Выпрыгнул из окна в Кливленде. — Джим покачал головой.
— Когда Курдмейер сказал, что бродяга похож на Рэя, я чуть не обделался, — сказал я. — Но знаешь, что странно?
— Что?
— Они уже вспомнили, что Халловеи давно уехали, но тут Конрад сказал: «Это не может быть он». Словно была еще одна причина, кроме той, что они уехали. И тогда Курдмейер ответил: «Ах да, я и забыл».
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю.
— Знаешь-знаешь, — сказал Джим. — Только пока еще не дотумкал.
— Что он ищет? — спросил я.
— Не знаю… — Джим развернул печенье с шоколадной крошкой и опять поднял его, как священник — облатку. Печенье сломалось, и он протянул мне меньшую часть. — Вопрос в том, что он будет делать, когда найдет то, что ищет.
Когда мы вернулись домой, мама принялась допрашивать нас о проповеди. Я даже покраснеть не успел, как Джим, не моргнув глазом, выдал: «Иона и кит». Мы слышали эту историю от миссис Гримм.
— И что же сказал священник?
— Ведите себя хорошо, или Господь проглотит вас.
Спросите у парнишки
Ярко светило солнце. Я сидел на стуле Джима и изучал Драный город. Рядом стояла Мэри.
— Можешь ты сделать то же самое, снова повторив мне числа? — спросил я.
Она отрицательно покачала головой.
— Почему нет?
— Микки уходит.
Я не очень понял, что Мэри имеет в виду, повернулся и посмотрел на нее в поисках Микки. Наконец я спросил:
— И куда же он уходит?
— Далеко.
— И что?
— Числа у него.
— Но ты можешь что-нибудь делать в Драном городе, как раньше.
— Иногда.
— А числа мне в уши?
— Я могу попробовать. — И Мэри покачала головой, словно не была уверена. — Что ты хочешь увидеть?
Я встал и поднял фигурку Рэя за домом Халловеев, потом сел и поставил ее перед собой, на краю стола. В жизни Рэй постоянно находился в движении, даже когда сидел, скрестив ноги, при свете лампы в своем подземном лагере. В глине он был тоненький и неподвижный и стоял прямо, опустив руки. Вообще-то мы не знали о нем, когда Джим сооружал Драный город. Фигурки всего лишь замещали живых людей, но я не знал, сильно ли отличается от нашего мир на фанерном щите.