Фотопластинка XXXI. Бамбуковые колчаны с дротиками для духовой трубки, скребок из челюсти рыбы и тыква-горлянка, наполненная хлопком-сырцом. На один дротик оперение уже прикреплено, и он готов к использованию. Все предметы изготовлены андоке
Наконечники стрел тоже наполовину подпилены. Это делается с помощью рыбьей челюсти, которую крепят к колчану непосредственно перед использованием. Наконечники вырезают из пальмы чонта и обмазывают ядом[299]. Луки бывают разных размеров, их мастерят из различных сортов древесины и обматывают растительным волокном для придания им желаемой прочности. Стрелы носят в плетеных или деревянных колчанах. Менимехе, самые искусные лучники этих мест, славятся своими колчанами так же, как и керамикой. Они делают колчаны из бамбука, простейшие из них – это выскобленные междоузлия стебля, срубленные таким образом, чтобы узел служил дном. Более сложные образцы изготавливаются из переплетенных полосок бамбука. Яд для стрел переносят в маленьком горшочке или калебасе[300]. Растительные яды, используемые при охоте на птиц и мелкую дичь, уступают место смеси стрихноса[301] и трупного яда животного или человека, когда оружие применяется против людей или крупных зверей. Говорят, что его действие на человека практически мгновенно.
Главная стратегия индейцев при атаке и обороне – скрытность. Племя никогда не станет вступать в открытое агрессивное противостояние с соседом. Война – это не результат поспешного решения и вспышки неконтролируемого гнева, а, напротив, тщательно продуманный шаг. После множества табачных советов, в ходе которых решают, есть ли веская причина для вступления в войну (обычно это месть за какую-то реальную или выдуманную обиду), собираются воины и, возможно, представители дружественного племени. Атака будет скрытной, тихой и ни в коем случае не лобовой. Такова настоящая тактика жителей джунглей. Бесшумный заход с фланга, внезапный прорыв, а затем, если враг будет застигнут врасплох, яростное нападение. Внезапность – залог успеха. С предельной осторожностью они приближаются к штабу противника – большому племенному дому, вероятнее всего, когда там проходят танцы и воины неприятеля на время отвлеклись от своих прямых обязанностей. Налетчики дожидаются ночи, прокрадываются в малоку под покровом темноты и, если удастся, убивают ничего не подозревающих гуляк прямо во сне. Если нападающие победители будут в кровожадном настроении, то они перебьют всех, а дом сожгут. Однако сражающийся индеец не берсеркер. Его стремление остаться невредимым столь же сильно, как и желание уничтожить врага – возможно, даже сильнее. Живого врага можно убить в будущем, но если он погибнет сам, то уже не сможет свершить возмездие.
Что касается обороны, то индеец никогда не предпринимает попыток укрепить свое жилище. Единственная оборонительная мера – это серия волчьих ям на лесных тропах, созданных по той же технологии, что и при охоте на дичь – с отравленными кольями на дне, пронзающими любого врага, которому не посчастливится угодить в западню. Смерть в такой ловушке наступает очень быстро. Волчьи ямы, как я уже говорил, всегда выкапывают карахоне.
Мне показалось, что в основном индейцы полагаются на тайное расположение малоки, что становится возможным благодаря отсутствию прямых троп, ведущих к ней. И хотя они не строят свои дома на оборонительных или обороняемых рубежах, различные языковые группы, как уже отмечалось ранее, настроены по отношению друг к другу очень враждебно, и междоусобицы не прекращаются. Индейцев называют покорными и мягкими. Что ж, можно сказать и так, если вы считаете, что бояться врага так же сильно, как ненавидеть его, – это покорность. «Не жди, пока враг нанесет первый удар, всегда нападай первым, если не можешь действовать безнаказанно сейчас, дождись подходящего момента, только делай это скрытно» – вот и вся индейская наука о войне.
Если есть возможность взять пленных, не подвергая себя риску, индейцы с удовольствием это делают. Пленник – наглядное подтверждение успеха и личной доблести. Как правило, убитых или захваченных в плен индейцев не изувечивают, если такое и происходит, то только вследствие жестокости отдельного человека. Пленных связывают веревкой из пальмового волокна, и, если они идут достаточно быстро, когда группа победителей возвращается домой, с ними обращаются хорошо. Промедление смерти подобно. С каждой минутой опасность возрастает. Отомстив, мародеры должны как можно скорее вернуться в относительную безопасность собственных земель. Медленно идущий пленник подвергает опасности своих похитителей, и в целях самозащиты они его убивают. Иногда пленных продают, но, как правило, их убивают и съедают на большом пире, который устраивают в честь одержанной победы. Если пленники слишком молоды, чтобы убежать и рассказать врагам о тропах, ведущих через джунгли к общинному дому, их оставляют в живых и делают рабами. Поедание мертвого врага – гарантия того, что он больше не представляет угрозы как воин. К тому же, он просто съедобен.
Фотопластинка XXXII. Собравшиеся на войну уитото
Пленных никогда не держат в течение длительного времени из опасения, что они сбегут. Им не дают ни еды, ни воды, никогда не пытают и вообще мало обращают на них внимания до тех пор, пока не убьют тяжелым мечом, а не отравленными копьями. Робюшон полагал, что это церемониальный метод убийства перед употреблением мяса в пищу. Похититель сбивает пленника с ног ударами по голени и бедру, а затем отрубает ему голову своим палашом. Робюшон также несет ответственность за утверждение, что пленники считают за честь быть убитыми и съеденными таким образом. Они действительно не жалуются, но это объясняется лишь индейским фатализмом.
Если на войне погибает вождь, соплеменники стараются унести его с собой. Обычных воинов, раненых или мертвых, проигравшая сторона бросает на произвол судьбы, боясь задержаться и подвергнуться внезапной атаке при отступлении, хотя все знают, что жребий попавшего в плен – быть съеденным врагом.
Боро и другие племена каннибалов устраивают антропофагские оргии сразу после междоусобицы. В том случае, если сражение произошло в результате нападения на их собственный общинный дом, победители съедят тела поверженных врагов. Однако ни один индеец никогда не станет подвергать себя риску преследования, задержавшись вблизи вражеской малоки, чтобы съесть мертвых, и никогда не потащит их с собой, чтобы съесть дома. Выходит, что каннибальское пиршество – прерогатива победителя.
В отличие от более известных племен Гвианы, большинство, если не все индейцы верхних притоков Амазонки являются каннибалами, особенно группы боро, андоке и ресигеро. Некоторые писатели даже утверждают, что ряд племен относятся к низшему классу каннибалов, которые «едят своих мервых соплеменников – детей, друзей и родственников»[302]. Когда вы поймете основную причину межплеменного каннибализма, сразу же станет очевидно, что это предположение в корне неверно.
Есть три причины, по которым местные индейцы практикуют каннибализм.
Первая, а также самая распространенная и важная причина – антропофагия рассматривается как система мести, метод нанесения высшего оскорбления врагу[303]. У индейца существует четкое представление о неполноценности животных. Сходства со зверем необходимо избегать любой ценой. Волосы на теле – характерная черта животного, поэтому человек должен их удалить. Рождение близнецов уподобляет человека зверю и считается позором. Так что когда убитый человек разделяет судьбу убитого животного – это наивысшее унижение. Более страшной мести и придумать нельзя. Таким образом, главной причиной каннибализма является желание нанести оскорбление.
Во-вторых, индейцы хотят использовать то, что в противном случае пропадет зря. Животной пищи в лесу не хватает. Однако эти племена, в отличие от кобеу и арекайне[304], не развязывают войну просто ради того, чтобы пополнить запас человеческой плоти. Антропофагия является следствием, а не причиной войны. К тому же, следует учитывать, что мясо требуется постоянно, а достать его сложно. Убитые и пленники служат его источником, а заодно получают по заслугам: разделяя участь зверей, они подвергаются позору и становятся объектом мести.
Третья, еще более второстепенная причина, которую тем не менее чаще всего выдвигают на первый план – это вера индейцев в то, что, съедая человека, они приобретают его характеристики. Эта вера выставляет главную причину каннибализма (желание унизить умершего) в еще более зловещем свете. И хотя эта третья причина имеет для индейцев наименьшее значение, ее нельзя недооценивать, учитывая наличие пищевых табу, связанных с рождением ребенка. В племенах аро и больше ни у кого, насколько я знаю, поводом для поедания принесенных в жертву людей и антропофагских пиров служит вера в то, что «съевший человека вкусил плоть богов и приобрел таким образом часть их сверхъестественных способностей и сил»[305].
Некоторые антропологи[306] утверждают, что каннибализм – жизненная необходимость, и в этом есть доля истины. Однако эту причину, на мой взгляд, можно рассматривать лишь как весьма второстепенную. Впрочем, если бы добывать пищу было проще, возможно, каннибализм был бы менее распространен. Тогда индейцы ели бы человеческую плоть только в торжественных случаях, как ритуальное оскорбление.
Из всего этого следует, что внутриплеменной каннибализм был бы преступлением против собственного племени, так что индейцы никогда не станут есть соплеменников и извлекать их зубы даже в качестве доказательства свершившейся мести. Это также исключает возможность поедания умерших родственников в знак уважения. Подобные ошибочные утверждения обусловлены неправильным пониманием фактов писателями или слишком поспешным суждением со стороны исследователей.