Затем маниок, как свежий, так и тухлый, достают из миски и натирают в большое деревянное корыто при помощи специальной терки (кусок мягкой древесины, в который вставлены шипы пальмы в качестве зубьев). Измельченную массу перекладывают из корыта в сплетенный из пальмы и тростника цилиндрический пресс для отжима маниока, которой используют боро, андоке, ресигеро, окайна и все племена на севере. Уитото и другие племена на юге пользуются длинной прямоугольной циновкой из пальмового волокна, которую скручивают в трубочку так же, как при наложении гипса на ногу. В этом эластичном цилиндре маниоковую массу сжимают до тех пор, пока не вытечет весь ядовитый сок. Получившуюся в результате грубую муку выкладывают на открытую сковороду и оставляют для тщательного просушивания. Затем ее перетирают между ладонями, чтобы измельчить[342].
Следующий шаг – просеять муку через плетеное сито. Любые не прошедшие сквозь сито грубые частицы выбрасываются. Просеянную муку прокаливают на глиняном блюде и один раз в ходе этого процесса перемешивают руками. Перед прокаливанием воду в муку не добавляют.
Фотопластинка XXXV. Пресс для маниока племени уитото.
Терка для маниока племени боро с зубцами из шипов пальмы
Затем муку смешивают с водой, кладут на блюдо и поджаривают на костре. В результате получается жесткая как подошва и абсолютно пресная лепешка. Ей никогда не дают подрумяниться и снимают с огня, как только внешняя корочка немного затвердеет, в результате чего маниоковый хлеб всегда имеет непропеченный вкус. Но я обнаружил, что если такую лепешку разрезать на мелкие кусочки и поджарить на животном жире до хрустящей корочки, то она становится вполне съедобной, даже вкуснее обычного хлеба.
Хлеб боро сытнее, чем у уитото, поскольку в нем остается крахмал, который женщины уитото удаляют и используют в других целях[343]. К тому же, лепешки боро толще и имеют тягучую консистенцию при разламывании.
Спрус упоминает печь для маниока[344], но я такой никогда не видел. Все племена, которые я посетил, готовили лепешки из кассавы на больших глиняных блюдах на открытом огне. Поставить свою кухонную утварь на камни они тоже не могут, поскольку в этих краях нет камней. Горшок устанавливают прямо в костер из трех соприкасающихся концами поленьев. Горячие угли в центре служат постоянным источником жара, если требуется увеличить его силу, то горшок размещают выше на треноге из веток и раздувают пламя пальмовыми листьями.
В племенах андоке женщины очищают кожуру маниока зубами, а затем моют его. Клубни трут на терке и кладут в закрепленную на треноге корзину, куда льют воду, и вымываемый при этом крахмал стекает в подставленный снизу калебас. Частично приготовленный маниок может храниться в таком состоянии неделю. Когда возникает необходимость, индейцы отжимают маниоковую массу с помощью пресса, затем смешивают ее с крахмалом и просеивают через сито. Получившуюся мелкую муку сразу же запекают, а отжатую прессом воду кипятят, чтобы приготовить сладкий напиток. Крахмал можно хранить в течение месяца.
Как боро, так и уитото кипятят маниоковую воду до тех пор, пока она не загустеет, а затем используют в качестве соуса, в который макают лепешки. Также хлеб из кассавы можно окунать в суп. Боро с реки Жапура доводят соус до консистенции пасты, добавляя в маниоковую воду перец и рыбу[345].
Клубень маниока – самая ценная, но не единственная съедобная часть растения. К примеру, листья можно есть, как овощи. Их отваривают до мягкости, толкут пестиком, добавляют рыбу, червей, лягушек, муравьев, перец и едят это варево с маниоковыми лепешками и мясом. Другой способ приготовления листьев – отварить их в воде, выжатой прессом из маниока. Этот соус томят до состояния пасты на медленном огне в глиняном горшке, который либо закрепляют над костром, либо ставят на угли в центр треугольника из поленьев. Эту пасту индейцы заворачивают в пальмовый лист и берут с собой в качестве резервного пайка, когда отправляются в джунгли.
Кассава – это «хлеб насущный» для индейца. Лепешки едят с горячим рагу или густым перечным супом, основу которого составляет мясо, а печень и тому подобное добавляют для того, чтобы сделать блюдо питательнее. Это дежурное блюдо местных жителей. В каждой общине есть большой горшок, который постоянно кипит на специальном костре. В него бросают все имеющиеся съестные припасы и ежедневно пополняют пойманной дичью. Те части животных, которые обычно не едят (кровь, мозг, внутренности) можно использовать в тушеном виде. Все это щедро сдабривается перцем – главной местной приправой.
Уоллес предположил, что чрезмерное употребление перца связано с недостатком соли[346]. Эта важная потребность оказывает значительное влияние на жизнь индейцев, и, возможно, именно дефицит соли лежит в основе злоупотребления перцем. В средней части бассейна рек Исса и Жапура минеральной соли нет совсем[347], получить ее можно только по бартеру. То малое количество, которое имеется в племенах, в основном получено за счет сжигания некоторых растений, обладающих соленым вкусом[348].
Из-за своей редкости соль пользуется большим спросом и высоко ценится как подарок.
Индеец ест на рассвете, после того как выпьет «чай» и впервые за день искупается. Утренний прием пищи – неформальный и обычно состоит из холодной маниоковой лепешки и любого оставшегося со вчерашнего ужина мяса или рагу из семейного горшка. Индеец ест мало, особенно если предстоит поход в джунгли или охота. Он берет с собой еду только если отправляется в долгий поход, полагая, что ему будет вполне достаточно коки, которая на самом деле является всего лишь стимулятором. Тем не менее, туземец будет понемногу перекусывать при первой возможности. Фруктов в джунглях всегда много.
Главная трапеза дня происходит на закате после приготовления пойманной на охоте добычи[349]. Затем все мужчины, сидя на корточках у семейного костра в большом доме, накладывают себе еду из своего горшка, пока она не закончится. Индеец не откусывает пищу, а разрывает ее пальцами на мелкие кусочки. Среди племен, живущих в районе рек Исса и Жапура, а также у индейцев тукана, женщины и дети едят отдельно от мужчин. Насколько я знаю, ни в одном племени нет особых обрядов или ритуалов очищения до или после приема пищи, как и каких-либо общих запретов, помимо употребления падали и внутренностей. Но в крайнем случае даже это ограничение можно легко обойти при помощи простой уловки: ударив или потерев магическим камнем – два универсальных индейских средства от всех зол. Существуют временные пищевые табу для женщин и некоторые запреты для детей, о которых я расскажу позже.
Как правило, еду готовят ранее описанным способом: в горшке, поставленном прямо на горящие поленья. Иногда горшок, как и блюдо для выпечки кассавы, размещают над огнем на комьях глины или на треноге из палок, наскоро сооруженной в случае необходимости. Палки должны быть гораздо выше того уровня, на котором будет установлен горшок, их не связывают, а просто устанавливают так, чтобы они подпирали друг друга. Из подобной треноги получается крепкое сидение, однако индейцы никогда не используют эту конструкцию таким образом. Я также никогда не видел горшков, подвешенных на веревке. Горшок накрывают пальмовым листом, а суп помешивают любой имеющейся под рукой палкой, специальных приспособлений для этих целей нет, половников тоже не делают. Чаще всего мясо варят в горшке, но иногда его зажаривают на костре.
После того, как женщины приготовили ужин, мужчины сами накладывают себе еду, индианки их не обслуживают. Индеец берет еду из своего горшка, когда ему заблагорассудится. Если уж на то пошло, он может угоститься из любого горшка, при условии что его владелец присутствует. На племенном костре (или костре вождя) стоит горшок, из которого могут есть все, поскольку каждый вносит в него свой вклад, по крайней мере все неженатые воины обязаны это делать. Племенной горшок никогда не убирают и постоянно поддерживают под ним огонь. Забота о семейном костре и горшке – дело каждой отдельной семьи.
Фруктов в этом краю вечного лета много круглый год. Не будучи ботаником и зная, что в самых соблазнительных на вид плодах может содержаться яд, я с большой осторожностью ел неизвестные мне фрукты и никогда не прикасался к ним, не убедившись на примере индейцев в их безопасности. И, помня о том, что индейцы, по всей видимости, могут съесть все что угодно, даже привычные для них фрукты я не отваживался есть в большом количестве. Индейцы редко употребляют в пищу сладкие и спелые плоды, отдавая предпочтение горькому вкусу, и, как я уже упоминал в связи с сахарным тростником, они практически ничего не подслащивают. Индеец собирает фрукты и приносит домой, хотя чаще очищает и ест их в лесу. Мне приносили фрукты в качестве подарка, чтобы продемонстрировать свое дружелюбие.
Индейцы выращивают на своих плантациях плоды, внешне и на вкус напоминающие виноград[350][351]. Особенно их много на старых плантациях, и туземцы часто возвращаются туда за ними. Другой фрукт, который нередко можно найти на заброшенных плантациях, по цвету похож на лимон, а по размеру и форме – на апельсин. Он очень вкусный и приторно-сладкий, когда спелый. Внутри большие черные косточки, а мякоть непосредственно под кожурой липкая, как каучуковый латекс, и склеивает рот.
Фотопластинка XXXVI. Один из ингредиентов знаменитого яда кураре
Плоды, которые мы называли лиловыми ягодами, растут на верхушках деревьев. По размеру они похожи на красную смородину и растут большими гроздями. Их цвет розово-лиловый. Плод очень сладкий и, согласно распростране