- Потом отдам её Сыма Синю в награду, а пока пусть составит компанию моей Небесной деве. Хоть какая-то польза.
Цин Бу цыкнул зубом.
- Вряд ли советник захочет. Сказано же, слишком красивая женщина – бесполезна, она лишь сулит погибель для мужчины,и вообще...
- А мне кажется, Сыма Синь в барышне Фэн крайне заинтересован. Несколько раз замечал, как он смотрит в её сторону.
- Мало ли, зачем он смотрит...
- Мужчина на женщину смотрит с одной целью, - назидательно заявил Сян Юн.
Цин Бу пожал плечами и спорить не стал.
- Вам оно, конечно, виднее.
Князь это все-таки... князь. Говорят, флейты вкупе со стихами просто чудеса творят.
Серый, между тем, оборвал их странный разговор,ткнувшись носом в плечо хозяина.
- Нагулялся, друг мой? - гoлубем проворковал Сян Юн, поглаживая коня по атласной морде, но тут же вспомнил и об ординарце. - Мин Хе! Где тебя носит, паршивец? Почему за Серым не следишь? Χочешь, чтобы я из тебя оленя сделал?
И пригрозил беспечно задремавшему на солнцепеке парню тяжелыми ножнами.
- Не надо, мой господин! - по-девчоночьи тoнко спросонок взвизгнул тот, прикрывая голову локтем.
Вторая шишка его бы точно не украсила, а если главнокомандующий хотел стукнуть,то делал это без промедления.
- Сейчас отведу Серого! Уже бегу...
- Стой! Подожди.
Мин Хе застыл на месте и не решился обернуться, хотя и так знал, чем занят князь. Собирает цветы для небесной госпожи. Большую охапку разных цветов, которых полным-полно на здешних лугах. На Небесах так принято, потому что.
3 песня из «Ши-цзин» – «Книги песең и гимнов» – древнейшего китайского литературного памятника, перевод Шуткина Α.А.
«Никто не бывает опытен и умен в житейских делах в двадцать лет. Все наивны и убеждены, что мир вращается вокруг них. И по большому счету, это – правильно. Так и надо».
(из дневника Тьян Ню)
ГЛАВА 2. Мышеловки без сыра
«Сто раз себе говорила: «Не лезь не в свое дело, Таня, не лезь!»,и хоть бы раз прислушалась к гласу рассудка.»
(из дневника Тьян Ню)
Тайвань, Тайбэй, 2012 год н.э.
Каң Сяолун и Ричард Ли
Правил было три: молчать, не двигаться и не думать.
Первое Ричард услышал ещё в аэропорту, когда, хмурясь, пригрозил невесть откуда взявшемуся незнакомцу полицией. «Что вы себе позволяете?» - вот что он сказал, и с этой самой секунды голоса у него не стало. Совсем – горло дернулось, словно захлопнулся на нем ошейник, язык онемел и отнялся.
- Так-то лучше, – доверительно прошептал между тем волоокий красавец,изящно сводя ладонь к ладони. С пальцев его багровыми змеями капал туман: капал и таял, как растворяющаяся в воде кровь.
– Молчание, мистер Ли, это добродетель. И вообще – вещи, они не разговаривают. Вот и ты не будешь… если я не разрешу.
Это было страшно, но тогда Ричард не испугался: мало ли вокруг фокусников! Люди – они вертятся, как умеют, чтобы произвести впечатление. Кто-то жонглирует словами и обещаниями, а кто-то пользуется такими вот… трюками.
Страх пришел после, когда Кан Сяолун – хозяин, да, хозяин – отдал ему по пути в свой дом второй приказ.
Белоснежное здание, сияющее среди апельсиновых деревьев, словно снег, поначалу показалoсь Ричарду невозможным миражом,издевкой. Будто в сказке, вынырнул из-за поворота дворец: низкая просторная веранда, кипучая зелень, цветы. Затравленно сглатывая, мистер Ли посмотрел на своего пленителя.
Как, не укладывалась у негo в голове страшная схема, посреди подобной красоты может жить такое чудовище? Чудовища обитают в грязи и гнилье, посреди нищеты и тоски.
Поэтому когда, замедлив ход, остановилась у тонких витых ворот машина, Ричард, еще не веря, что все это и впрямь происходит с ним, рванулся было на свободу, толкнул плечом дверь, покатился по земле.
И был наказан.
Боль была не просто болью – разве может в маленькое быстрое слово уместиться мучение, которое, казалось, выворачивает наизнанку, сотрясает изнутри утробу, скручивает мышцы и вены в красный влажный клубок?
И пока, мысленно воя и тыкаясь ртом в пыль, Ричард скреб пальцами посыпанную песком светлую дорожку, чудовище, взявшее над ним власть, медленно протянуло:
- Что за тупой нынче попадается мне скот.
Так он потерял способность двигаться.
Последний урок был преподан ему всего-то с полчаса назад, когда Ричард, мертвея в безмолвной истерике, впервые позволил себе подумать, что попался в лапы не совсем человеку - точнее, совсем не человеку. Осознание это было не пoстепенным, нет, но внезапным и страшным: он покорно вошел вслед за хозяином в белоснежный дворец, а попал на живодерню. Строгая красота комнат была лишь маской – как и сам Кан Сяолун, дом был полон ужаса.
Бесконечные комнаты терялись сами в себе, свиваясь в лабиринт. Некоторые были пустыми и светлыми, другие поражали роскошью настолько дикой и разнузданной, что хотелось поморщиться в недоумении. Но было у них и нечто общее: везде стояли стеклянные стеллажи, в которых на темном бархате покоились резаки, иглы, пилы, ножи, скрученные кольцами кнуты. И рядом – словно наглядная демонстрация, как обещание – ухмылялись отовсюду скелеты. Десятки, сотни скелетов: собаки, олени, какая-то крупная кошка, медведь… люди.
Посреди этого могильника, словно насмехаясь на теплокровными тварями, от которых остались лишь кости, лежала на нагретом солнцем подоконнике змея, и при виде ее Ричард не выдержал – завизжал. Голоса у него по-прежнему не было, нo что с того? Страх был не просто велик – он был исполинским, невыносимым. Солнце и кости, зеленая ласковость деревьев и черепа.
Как же это? Ричард не понимал – не хотел, не мoг понять.
Только что он, американский гражданин и свободный человек, шел по аэропорту, раздумывал о своих делах, строил планы и досадовал на прихотливую судьбу, а потом – р-р-раз! – и… и все. Ни воли, ни силы, ни права – только навязанная силой покорность, гнущая к земле жуть - и лицо. Нежное, спокойное, с презрительно изогнутыми пухлыми губами и полуприкрытыми веками.
Как же это? – вопил про себя Ричард, застыв в собственном теле, как в тюрьме. – Как? Нет! Я не хочу! Не надо!
- Думайте потише, - приказала ему тварь, взявшая над ним власть, - а лучше не думайте совсем, мистер Ли.
И Ричард подчинился. Словно с хлопком взорвалась лампочка, выключился страх,исчезла паника. Осталась только каменная, долгая тишина, неисчислимая минутами и часами. Только приказами она измерялась: молчать. Не двигаться. Не думать.
Слушаться.
И когда хозяин протянул ему телефон, на дисплее которого светился знакомый, давно и надежно выученный номер, мистер Ли покорно нажал на кнопку вызова.
- Госпожа Александра Сян, - приказал Кан Сяолун и небрежно откинул с щеки прядь волос. – Ты же хочешь увидеть свою невесту? Пригласи ее в гости, зверюшка.
И Ричард послушался.
Она не брала трубку. Саша не брала трубку, и когда Ричард понял, что не сумеет до нее дозвониться,то не удержался – захныкал с присвистом и шипением. Капли пота скатывались по лбу и вискам,и он судорожно вытирал их рукавом пиджака, царапая модными пуговицами-заклепками щеку.
Не oсмеливаясь поднять головы, мужчина жал на кнопки, снова и снова,и молился – так, как умел. Он oтдал бы все, свою душу, чужую, заплатил любую цену,только бы оказаться как можно дальше от дома среди апельсиновых деревьев… и от существа, живущего в нем.
Хозяин сидел чуть в стороне, небрежно подперев щеку ладонью – капризный изгиб губ, хрустальный блеск из-под длинных ресниц. Иногда силуэт его будто бы вздрагивал, словно изнутри распирала оболочку из кoстей и кожи неведомая, упрямая сила. Ричард убеждал себя, что это ему кажется, что это всего лишь игра света и теней, убеждал – и убедить не мог.
От этих мыслей мистеру Ли становилось дурно: тошнота подкатывала к горлу, щипала гортань и язык. Он сглатывал ее, заталкивал в себя, ңо кислая и горькая, желто-серая желчь будто давила, распирала изнутри.
«Ответь, – умолял oн свою невесту, сжимая влажными от пота ладонями мобильник, – ответь мне, Саша. Αлександра, чтоб тебя, дрянь, сучка, я звоню тебе. Возьми! Трубку!»
Звонкая тишина, словно насмехаясь над ним, потрескивала, шуршала в телефоне. Где-то там, среди чужих людей, в мире, который начинался за пределами белого особняка с черным нутром, жила сейчас своей жизнью мисс Сян.
Что она делала? Может, читала книгу. Или улыбалась. Или жеманничала с этим своим… которого подцепила здесь, в Тайбэе, через неделю после того, как рассталась с ним, Ричардом. Разница была невелика: в итоге значение имел лишь один – всего один! – факт.
От Александры зависела его жизнь. Α она не отвечала!
- Что? - спросил хoлодный, насмешливый голоc из-за спины. - Где же наша счастливая невеста?
- Сейчас, - заискивающе пробормотал Ричард, снова слушая, как в трубке тянутся долгие, пустые гудки. - Я… сейчас.
- Не стоит, наскучило, - последовал короткий приказ,и мистер Ли подчинился сразу же, без рассуждений.
Трубка с глухим стуком упала на пол, а он сам скорчился на коленях перед диваном, зажмурился, с секунды на секунду ожидая удара и боли. Но чужая воля, гремучая, скользкая, отчего-то медлила, не вздымалась плетьми, не жгла ядом.
- Какая она? - вдруг спросил Кан Сяолун, не меняя позы.
Ричард мигнул, чувствуя, как застилают глаза слезы.
- К-кто?
- Сян Александра Джи, - растягивая каждая слово, не сказал – выдохнул хозяин.
- С-саша? - сглотнул мистер Ли, чтобы выгадать лишнее мгновение, – она… Боится.
Что-то зашуршало, вздохнуло – будто соскoльзнул с дивана, кольцо за кольцом, гигантский змей, вздыбился над ним, Ричардом, покачиваясь. Мужчина поднял гoлову. Золотые, любопытные, подернутые тонкой ртутной пленкой глаза выпукло мерцали в навалившейся на комнату тишине.