ей его. Может быть, по мысли автора, именно с этим связана двойственность героя, который принадлежит и Разуму, и Стихии. Как все, он стремится к стабильности и благополучию, но есть в нем что-то выходящее за пределы рационального, как бы выталкивающее героя из привычного, давно обжитого мира.
Эта непростая коллизия обостряется, когда Аусенсио встречает свою любовь, девушку с настораживающим, полным символического смысла именем Ольвидо, что по-испански означает «забвение». Забыть ее, забыть, подавить это вышедшее из-под контроля разума чувство велит и существующая социальная иерархия (Ольвидо — дочь благородных родителей), и «крестный» дон Анхель, доходящий в своем стремлении пресечь пагубную страсть даже до разрыва с любимым воспитанником. Аусенсио не понимает истинной подоплеки столь яростного сопротивления: ведь не так часто встречается в жизни настоящая, большая любовь, полная и взаимная. И у него появляется цель — разбогатеть, своими собственными силами завоевать себе в реальном, иерархическом мире имя и положение.
Так он включается в «вольфрамовую войну», однако не может вести ее теми же методами, что и члены бригады «Газ», более того, не может примириться с самим фактом существования насилия и жестокости и мире, казалось бы, уже избавленном от ужасов войны. При этом Аусенсио отнюдь не придерживается христианского всепрощения, не воплощает философию непротивления злу насилием: если надо, он готов пустить в ход оружие, хотя даже на войне ему не довелось убить человека — так уж сложились обстоятельства. И думает он, конечно, прежде всего о себе, о своей большой любви, — но при этом, а может быть, и благодаря этому, особенно благодаря смягчающему, очеловечивающему действию настоящего чувства, не забывает и о других. Аусенсио, свободный, глубоко чувствующий герой, становится как бы центром сопротивления подавляющей и обезличивающей человека машине насилия. Человечность Аусенсио ценна не только в ее конкретных проявлениях, но и оказывает влияние на людей, соприкасающихся с нею, раскрывая в них простые и, главное, выгодные человеку человеческие качества, забытые во время братоубийственной бойни: сострадание, готовность прийти на помощь, как это происходит, например, с Ховино.
Выше уже отмечалась сложность образа Хосе (Аусенсио), его принадлежность и рациональной действительности, и глубинной, иррациональной стихии мифа. Раздвоенная фигура героя, живущего и в самой гуще реальности, и как бы над нею, во всяком случае вне ее, определяет и форму романа, основу которого составляет внутренний монолог Аусенсио. Каждая фраза этого монолога представляет собой сумму впечатлений, цепь часто сложных, прихотливых ассоциаций, возникающих у неоднозначного героя при соприкосновении с неодномерной реальностью романа. Иногда эпизод оформляется с помощью так называемого «приема обратной связи», когда повествование начинается не с логической завязки, а с поразившей рассказчика детали, выхваченной из конца или из середины сюжетного ряда, который достраивается затем в обе стороны, порой также с достаточной произвольностью. Но такой усложненный, находящийся на уровне современной писательской техники стиль нисколько не затрудняет чтения, не уничтожает пластики описаний и не замедляет действия, а придает тому и другому некую стереоскопичность.
Кончается роман неожиданно — все три конфликта, его составляющие, приходят к почти парадоксальному завершению. Малую битву за вольфрам не выиграл никто, потому что великую битву проиграли его хозяева. А в битве любви и ненависти победила любовь, оказавшаяся сильнее не только предубеждений и привычек, но и всех божеских и человеческих законов. Битва добра и зла еще не завершилась, она продолжается, но ужо ясно, что «волчья пена» насилия не смогла до конца уничтожить человеческое в человеке, и в этом — и для Рауля Герры Гарридо, и для нас — самый важный итог сложного и увлекательного романа, лежащего перед читателем.