— Я помешал вам?
— Полчаса, капитан.
Он вышел, прикрыв за собой дверь.
Миранда хотела завершить отчет по аналитике, но маленькая обнаженная красавица и «Флора Гималаев» то и дело отвлекали ее. Статуэтка была изумительной: бесстыдной и странной, с идеально правильными пропорциями. Интересно, он сам ее изваял? А вдруг статуэтка — часть залога или была украдена? И книга… Пригоршня волшебных сказок, полных намеков.
Вскоре постучал в дверь капитан, вернувшийся с посетителем. От развеселого тона Иноута не осталось и следа. Капитан был строг и официален, не позволив вошедшему приблизиться к столу Миранды. Руки незнакомца были в гибких наручниках. Плечи широкие: в лучшие времена он явно весил фунтов на тридцать-сорок больше. На нем была поношенная, но относительно белая рубашка. Он хромал. Замотанную скотчем оправу с фотографии где-то поменял на толстую роговую — эти очки, похоже, не годились ему по диоптриям: он постоянно щурился, пытаясь сфокусировать взгляд. На обветренном лице остались отметины долгого пути — следы очков, защищающих от пыли. До сегодняшнего утра он носил бороду. Кожа на щеках шелушилась, скулы бледные, на горле, словно муравьи, — крохотные порезы от бритья.
Капитан не предложил гостю стула, а тому, похоже, было все равно.
Миранда осталась сидеть и даже не представилась. Она постучала пальцем по медицинской книжке с результатами анализов крови.
— Доктор Боуэн, у вас тут несоответствия, — сказала она.
Незнакомец не стал терять времени зря.
— Доктор Боуэн умер в Фэрбенксе семнадцать месяцев назад, — заявил он. — Так, по крайней мере, мне сказали.
— Вы убили его? — спросил капитан.
Миранда испугалась. Ей такая мысль даже не пришла в голову.
Человек невозмутимо ответил:
— Этого я никогда в жизни не делал.
— Кто вы?
И вновь, ни секунды не колеблясь:
— Натан Ли Свифт.
— А как мы можем узнать, что имя настоящее?
— Никак. Да это и не важно.
Он прав, подумала Миранда. Одно имя либо другое, он был всего лишь частичкой человеческого перекати-поля. Многие люди легко мирятся со своей незначительностью. Может, и для него это в порядке вещей.
— Значит, вы не врач, — заключила она.
— Нет.
Было не похоже, чтобы его мучила вина за свой обман.
— Вы пересекли Америку, прибегнув к фальсификации, — сказала Миранда. Ей хотелось немного расшевелить его. — Люди доверяли вам. Вы лечили их. Во всяком случае, они надеялись, что вы им поможете.
— Да, знаю, — кивнул он. — Я не слишком полагался на свои врачебные таланты. Такое впечатление, будто они просто ждали: вдруг появится способ излечиться. Я всего лишь вовремя подвернулся.
— Вам поручили принимать роды. Близнецы. Или это тоже часть вашей легенды?
Взгляд гостя метнулся к кучке своих вещей на столе.
— И не только они, — сказал он. — Мне повезло. — Он непроизвольно разжал ладони и сложил их ковшиком. — Малыши родились сами собой. Без осложнений. Мне нужно было их принять — только и всего.
— И у вас хватило наглости… — начала было она. — А если бы что-то пошло не так?
— Согласен, — ответил он. — А что я мог поделать? Так страшно мне еще никогда не было.
— Сколько? — спросил капитан.
— Детей? — переспросил он. — С близняшками одиннадцать. В самых разных местах.
Вслед за капитаном удивилась и Миранда.
— Женщины всё еще рожают? — спросила она.
Посетитель удивленно взглянул на нее.
— Чума ведь, — пояснила Миранда. — Это просто жестоко.
Рождаемость в Лос-Аламосе за последний год достигла нижнего предела: уготовить страдания ребенку считалось полной безответственностью. Еще один симптом людского отчаяния: у женщин нарушился гормональный цикл, словно их утробы отказывались воспроизводить потомство.
— Люди верят, что вам удастся все исправить, — сказал он.
Миранда внимательно взглянула на незнакомца — не было ли в его словах желания оскорбить ее.
— Но вы так не думаете, — сказала она.
— Сомневаюсь, что это имеет значение, — ответил он.
Она раскрыла одно из писем.
— И бойца незаконного вооруженного формирования вы тоже лечили?
— Заштопал его. Чтобы смог продолжать убивать. Это было в лагере на реке близ Чаттануги. Там мне рассказали, что это самая старая река на земле.
— Вы оказали помощь бандиту, — настаивала она.
— Они считают, что творят правое дело. Так думает каждый.
— Но они изменники, — не сдавалась Миранда.
Отсюда, с этих высот, охвативший страну хаос казался абсолютно бессмысленным. Патриотические чувства жителей Лос-Аламоса оскорблял тот факт, что Америка, ее государственный строй, система ценностей, так быстро разрушаются до самого основания.
— Будьте осторожны, — сказал он. — «Изменник» — слово популярное. Именно его всякий раз произносят, когда нажимают на курок.
Она фыркнула.
— Вы жульничали всюду, куда приходили, — сказала она.
— Благодаря этому я здесь.
Кончиком ручки она раскрыла «Флору Гималаев» — подчеркнуто безразлично.
— Тут у вас штампы — отметки пересечения границ Монголии, Китая и Непала.
— Сувениры, — ответил он. — Таможенные посты были брошены.
— Не верю, что вы проделали путь из Азии, — сказала она.
Ну не мог он! Это то же, что прийти с обратной стороны Луны.
Натан Ли не стал спорить. Ему было все равно, верит она или нет.
— Я привез смитсоновские образцы, — сказал он. — Кто-нибудь здесь в курсе, о чем идет речь?
— Они уже не актуальны, — ответила Миранда.
На самом деле любая из этих реликвий могла оказаться очень даже важной. Она пока не собиралась выдавать себя. Сказал же капитан: гость не прочь поторговаться.
— Я привез их, — повторил он. — И хочу договориться.
Миранда смутилась. Она блефовала, но даже если посетитель и раскусил ее, он был не в том положении, чтобы говорить эти слова.
— Может, несколько месяцев назад они и имели ценность.
— Я приехал за дочерью, — заявил он.
Она задумалась. Неужели все так просто?
— Грейс, — сказала она.
Его пальцы с силой сжались в кулаки. Глаза за толстыми стеклами очков заморгали.
Миранда взглянула на капитана: не его ли это идея? Трудно представить такое совпадение: два убитых горем отца в одном месте. Но удивление капитана казалось неподдельным.
— А она в Лос-Аламосе? — спросила Миранда.
— Надеюсь.
— Вам кто-то сказал, что она здесь?
— Не совсем так.
— Так, давайте напрямую. Вы обманом пробрались через всю страну с поддельными документами. Удерживаете государственную собственность в целях выкупа, препятствуете нашим попыткам отыскать средство излечения от чумы. К тому же отнимаете у меня рабочее время. С какой целью — выведать нужную вам информацию?
— Я понимаю вас, — с готовностью согласился пришелец.
Он выглядел немного взволнованным: видно, чувствовал шаткость приведенных им аргументов. Но продолжал стоять на своем.
Неясно, в чем он искренен, а в чем нет, думала Миранда. И если не лжет, значит, все эти месяцы шел сюда, на полшага опережая чуму. Что повидал на своем пути? Каков он — остальной мир? Никто этого больше не знал. С технологическим крахом их глаза, смотрящие на планету, ослепли. Батареи иссякли, генераторы выработали топливо. В лучшем случае они наблюдали за разгулом анархии с помощью спутников. Прекратились разведывательные полеты над Канадой и Мексикой, даже над Атлантой. Астронавты на борту космического челнока взбунтовались. Не желая больше оставаться на орбите в качестве «резервного диска» биологического вида, они направили корабль к Земле… и канули. Рекогносцировки пилотируемыми людьми самолетами делались с каждым разом все более осторожными и носили локальный характер, особенно после того, как провалилась экспедиция ВМФ по глобальному картографированию. Насколько было известно, дочь капитана так и не достигла берегов Америки. А этот тощий упрямый бродяга утверждал, что прошел через все, питаясь одной лишь надеждой.
— А что, если ее здесь нет? — спросила Миранда.
— Не исключено, что так, — ответил он, не дрогнув.
Миранда заметила, как внимательно взглянул на него Иноут. Оба столкнулись сейчас с одинаково тяжелой потерей, и на мгновение ей показалось, что младший вдохнул надежду в старшего.
— Полстраны без вести пропало, — сказала она с ноткой раздражения в голосе.
Визитер ждал ее решения. Он, похоже, не слишком обеспокоится, если даже оставшийся мир провалится в тартарары. Конечно, если все рассказанное им — правда, ему куда лучше их понятно, что значит пропасть без вести.
— Искать можно бесконечно, — сказала она.
— Что же мне еще делать? — мягко заметил он.
И пленил ее таким ответом, что явно не входило в его намерения. Да и Миранда никогда бы не догадалась, что сама бывает уязвима. Просто это случилось.
Она вдруг почувствовала, насколько устала. Они все страшно утомлены. Эти самоубийства, оргии и мелочная ненависть — формы капитуляции. С каждым днем они сдавались по чуть-чуть, готовясь окончательно замуровать себя в подземном святилище ее отца и прятаться там до тех пор, пока не уляжется опустошающая землю эпидемия. Никто больше не верил в будущее. Слово «надежда» исчезло из лексикона.
«Он нужен нам».
— Мы не бюро по розыску пропавших без вести, — заявила Миранда.
— А я не мальчишка — разносчик пиццы, — парировал он.
Прозвучало грубовато, почти нагло. Но за этим нахальством не чувствовалось спеси. Он здесь лишь потому, что ищет свою дочь.
— Откуда мне знать, что вы не обманете меня? У нас нет никакого свидетельства даже о существовании этой посылки с артефактами.
— А как же те письма из Смитсоновского музея?
Он показал пальцем, и обе руки, стянутые на запястьях, поднялись одновременно.
— Бумажки. — Миранда слегка придвинула к нему медицинскую книжку с поддельными анализами крови. — Фальшивки.
— Тогда съездите, найдите дерево, — сказал он. — Сорок футов на север от столба с отметкой миль «3».