рейсы, а с ними и все, что следовало, что он лично начал проверять расстояния, распространилось по базе уже на следующее утро. Об этом говорила «молния», висевшая у проходной. Шоферы насторожились. Решили повременить с «липой», особенно в те дни, когда директор появится на местах их работы.
В один из последующих дней позвонили из Ташкента, из министерства автотранспорта. Поинтересовались, почему упала производительность труда и как складываются дела в бригаде Раимова. Оказывается, «передовики» находятся на контроле самого министра. Негмат ответил, что результаты ниже прежних, но они — реальные. Бригада же Раимова работает, как и все остальные, в натяжку выполняет дневные задания.
— Что случилось с ней? — спросил голос в трубке.
Негмат обстоятельно объяснил причину, но его не дослушали, внушили строго:
— Передовиков нужно поддерживать, товарищ Урунов!
На третьем курсе в институте проводится семинар по экономике автомобильного хозяйства. Студенты, в том числе и Негмат, больше недели готовились к нему, заново штудировали учебники, вспоминали примеры, что приводились преподавателями в лекциях, придумывали свои, которые, по их мнению, должны были положительно сказываться на финансовом состоянии автобазы, увеличивать прибыли. Семинар этот был очень важным прежде всею потому, что по его итогам решался вопрос — назначить студенту стипендию на следующий семестр или нет. Поэтому его чаще называли семинаром по экономике студента.
Есть азбучные положения, которые, при умелой их постановке, должны обеспечить эффективность деятельности автопредприятия. Это, к примеру, увеличение коэффициента использования парка, то есть вместо запланированного числа машин выпускать на линию больше. За счет правильной эксплуатации техники, своевременного ухода за ней, применения каких-то новых, придуманных форм увеличения сроков, словом, возможности тут неограничены, все зависит от мастерства, ума водителя. Немаловажное значение имеет и предварительное изучение трассы, ее рельефа. С тем, чтобы, используя инерцию скорости, выключать двигатель, и таким образом экономить горючее. Само собой разумеется, сокращение управленческого персонала и всяких непроизводительных расходов также должно способствовать благополучию экономики. И на этом семинаре, помнится, Негмат выдвинул идею замены персональных машин руководства автохозяйства, в основном «Волг», на малолитражные. Каждая такая замена на сто километров пробега дает экономию в шесть-семь литров высокооктанового бензина.
— Кто едет в «Волге»? — задал вопрос Негмат и сам же ответил: — Директор. Или главный инженер. Может, начальник отдела эксплуатации. Редко, когда машины этих людей загружены полностью. В основном «Волга» везет одного. А когда его нет, шляпу. Да, да, ребята, шляпу, — подтвердил он под дружный хохот группы. — Вы только приглядитесь к персональным машинам, убедитесь, что я прав. Почти на каждой машине, на полочке заднего стекла, лежит шляпа. Фетровая или соломенная. Лежит, когда владелец ее сидит в кабинете, в театре или в гостях. Это как колышек, которым когда-то искатели золота столбили свои участки. Бог с ними, со шляпами. Главное, одного человека вполне успешно может возить и «Москвич» и «Запорожец». К тому же не обязательно руководителю автопредприятия иметь еще и шофера. По-моему, даже стыдно иметь его.
Идея показалась ребятам интересной, они тут же начали подсчитывать, сколько автохозяйств имеется в республике по всем министерствам и ведомствам, сколько начальников, примерно, конечно, ездят на персональных «Волгах», «Уазиках» и других машинах. Подсчитали даже директоров совхозов и председателей колхозов, главных специалистов, имеющих персональный транспорт. Получилась ошеломляющая цифра. По республике вышло около сорока тысяч. При всех прочих равных условиях, машины этих руководителей на сто километров пути экономили около тридцати тонн бензина. Норма пробега установлена в двадцать тысяч километров, то есть две тысячи раз по сто. Шестьдесят тысяч тонн бензина в год можно сэкономить! А зарплата сорока тысяч шоферов, если бы их места заняли сами руководители…
— Ладно, ребята, — сказал руководитель семинара, — обсуждение показало, что вы способны мыслить экономическими категориями, а что касается проведения экспериментов… то, может, кто из вас после института сам станет директором автохозяйства, тогда и попробуете…
Придя на автобазу, Негмат сразу же решил испытать это пожелание. Он обратился с письмом к министру и попросил заменить персональные «Волги» — свою, главного инженера и начальника отдела эксплуатации на малолитражные машины, обосновав просьбу тем, что в борьбе за экономию пример прежде всего должны подавать сами руководители. За министром дело не стало, он тут же выделил «Москвичи» и написал еще приказ, где решение Негмата одобрялось. Руководителям областных трестов и автопредприятий предлагалось заменить все легковые машины на малолитражные. Водителей Негмат сократил своим приказом.
В тресте предложение Негмата не понравилось, и об этом ему сказали откровенно. Мол, не тут нужно искать возможности экономии средств, мол, расходы эти в масштабе автобазы мизерны, не стоящие внимания. Когда любое автохозяйство ворочает миллионами, есть ли смысл вести разговор о тысяче или пяти тысячах. Смешно! Но более всего руководителей треста да и коллег-директоров возмущало то, что Негмат решил ездить сам, без шофера.
— Это же несолидно, — сказал Цыпин, — если, скажем, товарищ Халилов, член обкома партии, депутат облсовета, будет сидеть сам за рулем «Москвича», а какой-то там Ташматов, директоришка быткомбината — восседать, как министр, на заднем сидении «Волги». Так нельзя, дорогой товарищ! У нас есть чувство профессиональной гордости за свое министерство, за должность, наконец. Напрасно вы выступили с этой инициативой, Негмат Урунович. Министр тоже, не подумав, написал приказ и, поди, уже сожалеет.
— Это вам лучше всего узнать у самого министра, — произнес Негмат, — а что касается меня, то я в «Москвиче» чувствую себя ничуть не хуже, чем Ташпулатов — в «Волге». Стыдиться нужно тогда, когда автомобилист не сам за рулем. Какой он, к черту, извините, автомобилист?
«Москвич» мчался быстро, за окнами шумел ветер, до конца пути оставалось около часа.
— Интересно, куда же теперь решил податься Раимов? — произнес Тухватуллин.
Негмат пожал плечами. Ему было все равно, куда пойдет работать этот человек. За прошедшее время он успел столько крови попортить, что Негмат мысленно был доволен, что тот уходит. Раимов побывал почти во всех областных организациях, жаловался, что новый директор не создает нормальных условий для работы бригады, что поэтому обязательство — выполнить две пятилетки за одну — будет сорвано. Позор на всю область! На автобазе побывали десятки комиссий, они проверяли, сопоставляли, но как дело доходило до выводов, терялись. Требования Негмата они находили правильными, но с другой стороны… бригада известная, она, можно сказать, гордость области, и нельзя допускать, чтобы ее слава угасла вот так, за здорово живешь. Однако и доступных, законных путей выхода из тупика не могли подсказать. А Раимов не успокаивался. Он писал новое заявление, теперь уже и на предыдущую комиссию, мол, она пошла на поводу у молодого, неопытного директора. Приезжала новая комиссия, и все повторялось.
— Куда ни пойдет, везде работать надо, — заметил Бегматов. — Ему и у нас было неплохо, просто амбиция не дает покоя. Раньше он шел в президиум любого собрания в районе без приглашения, а теперь его вовсе перестали приглашать. Обидно же!
— Что ни говори, бригада мазистов давала половину прибыли автобазы, — сказал Тухватуллин. — Теперь, если Раимов уйдет, за ним потянутся и его «богатыри».
— Только четверо из них, — сказал Бегматов, — остальные останутся. Я беседовал с ними.
— И те, кто уйдет, вернутся, — сказал Негмат. — Попрыгают с места на место, поймут, что кончилась коту масленица, и придут!
— Есть еще такие места, где не очень-то спешат с выполнением решений пленума, — заметил Тухватуллин. — В гараже сельских строителей пока никаких изменений. Шоферы получают хорошо, а объем работы прежний.
— До поры до времени, — сказал Бегматов. И спросил у Негмата: — Что трест намерен сделать, если мы не сумеем выправить положение? Неужели нас снимут с работы?
— Наверно, сначала разберутся, — предположил Тухватуллин. — У нас и так, если брать фактические, вернее, реальные, достижения не такие уж и плохие. Коэффициент использования парка в норме, а это значит, что машины выходят в рейс нормально.
— Все дело в том, по-моему, — сказал Негмат, — что планы перевозок на прежние годы были неправильно сформированы. Они складывались с учетом приписанных объемов. Поэтому и нормы оказались завышенными, и другие показатели выросли. Плановые, я имею в виду. И теперь, выходит, что ЗИЛы должны брать столько, сколько МАЗы, а на каждый МАЗ запланировано, как на железнодорожную платформу. Надо пересмотреть планы, привести их в соответствие с фактическими возможностями автобазы. Да и не только по нашей системе нужно пересматривать. Нормы выработки экскаваторов, бульдозеров, скреперов, просто тракторов, станков и оборудования надо установить заново. Так, чтобы и технике было под силу, и людям.
— Додумаются, наверно, — сказал Тухватуллин, — а пока шишки будут сыпаться на наши бедные головы!
— С запчастями туго, Негмат Урунович, — произнес Бегматов, — надо что-то предпринимать. Может, мне в министерство съездить? Топливная аппаратура МАЗов держится на честном слове.
— Завтра решим, — ответил Негмат и вспомнил некоторые события, связанные с запчастями. «Душат со всех сторон», — подумал он…
Председателя Сельхозтехники Мурадова Негмат знал и раньше, когда работал инженером по «тб». Нередко видел его на улице, а чаще — в чайхане за шахматами. Широкий в костях, полный, он восседал на чарпае, как гора, подолгу думая над очередным ходом, и добродушно посмеивался над неудачными подсказчиками, которых, как всегда вокруг играющих, собирается немало. Негмат считал, что шахматы, требующие от человека хладнокровия и большой работы мысли, отразились на характере этого человека, как, впрочем, и на внешнем облике. От Мурадова веяло спокойствием. Негмат почему-то думал, что тот никогда не повышает голоса на своих подчиненных, если кто и провинится, по-отечески пожурит, просто посмотрит на него с осуждением, и тому от такого взгляда хоть сквозь землю провалиться.