— Завтра же выделим. У нас три молоковоза, а делом занята лишь одна машина, на двух других заведующие фермами ездят. Пересадим их на мотоциклы. — Помолчал и сказал задумчиво: — С молоком проще. А вот как с мясом быть?!
— Есть одна идея, Махмуд-ака, — живо проговорила Майсара, — рабочие подсказали. Но и тут без администрации совхоза не обойтись.
— В чем суть идеи?
И вновь неспешно повел речь бригадир:
— Совхоз дает бригадам ссуду на покупку скота для откорма, и они, выделив помещение рядом с полевым станом или построив легкий навес, выращивают бычков или баранов.
— А корма? — спросил Исаков.
— Обойдемся. По краям карт растет много травы, скосим, в коллекторах тоже ничего не оставим. Со временем посеем немного кукурузы — на силос и на зерно. Может, государство что выделит…
— Сколько вы намереваетесь купить скота? — спросил Махмуд.
— На первый случай пять-шесть бычков, — ответил бригадир, — на большее пока силенок не хватит. Временно будем содержать скот в чьем-нибудь хлеве. Думаю, через три-четыре оборота сумеем вернуть ссуду и тогда будем работать на чистую прибыль.
— Расчеты мы составили, Махмуд Шарипович, — сказала Майсара, — надо, чтобы экономисты проверили и внесли поправки.
О том, что приусадебные участки села производят до тридцати процентов валового продукта сельского хозяйства страны, Махмуду известно. Теперь, если откормом займутся и коллективы бригад… весомая прибавка получится!
В совхозе «Восток» рабочие издавна откармливают личных бычков. Некоторые так наловчились, что за один год получают по две-три тысячи чистой прибыли. Так что в успехе предложения Майсары и Сахибова Махмуд не сомневался, смущало другое — не повлияет ли этот новый способ производства мяса на личные хозяйства. С точки зрения экономики, иметь двадцать бычков по дворам важнее, чем пять — в бригаде. И он спросил об этом у бригадира.
Рабочий от личной выгоды никогда не откажется, он будет откармливать своих бычков, как и прежде. Причем, участвовать в откорме скота бригады ему даже сподручнее, потому что никто не будет стоять над душой и требовать, чтобы он поскорее сдал своего бычка, мол, план горит, хотя бычок этот и не достиг нужной кондиции. Бывало, что килограммов сто пятьдесят не дотягивал, а заставляли сдавать. То область нужно выручать, то район, то совхоз!
— Если же купить телку, — высказала мнение Майсара, — то она даст потомство и молоко для бригадных яслей.
— Тоже правильно, — поддержал ее Сахибов.
Махмуд задумался. Главное для совхозного производства, конечно, тонковолокнистый и корма. Но если бригада сама предлагает новшество, почему бы не согласиться? «Эх, не в газете я сейчас, — пожалел Махмуд, — ухватился бы крепко за эту идею, постарался донести до всех хозяйств. Может, еще и премию Союза журналистов отхватил бы за серию актуальных материалов». От этой мысли даже сердце у него защемило. Подумал: «Как знать, а вдруг и вернусь еще в любимую газету. А пока… пока доверено другое дело, и его надо выполнять на совесть!»
— Вот что, товарищи, — сказал он, — дело для нас новое, хотя, как я слыхал, кое-где оно уже практикуется, поэтому давайте, пока не получим хорошие результаты, не будем трезвонить на весь белый свет. Иначе придется работать на сенсацию, в угоду бумаге, а это всегда приводит к отрицательным итогам.
— Поняли, — одобрительно кивнул бригадир, — а вопрос со ссудой все же помогите решить.
— Посоветуюсь с главным бухгалтером, — ответил Махмуд, — может, изыщем средства. Только не шуметь.
— А разве не распространим опыт? — удивился Исаков. — Они же здорово придумали!
— Предложим остальным бригадам, кто пожелает, препятствий не станем чинить, — сказал Махмуд. — Это первое. Второе — не надо торопить события. Будем торопиться медленно — как японцы. И пока попробуем увеличить заготовку мяса и молока по линии кишлачного Совета. Раис-апа, — он повернулся к Майсаре, — может, не работникам бухгалтерии, а депутатам дадим поручение — пусть по очереди занимаются заготовками. Придет мой черед, и я поеду по кишлаку.
— Ладно, я составлю график. Начну с себя, Махмуд Шарипович.
— Иначе и быть не может, — сказал Исаков, — председатель обязан пример подавать.
— Молоковоз пусть выезжает до восхода солнца, — сказала она. И, словно бы вспомнив, добавила: — Да, сегодня вечером в райкоме партии состоится заседание Совета по культуре быта. Приглашают меня и вас, Махмуд Шарипович.
— Когда надо быть там?
— В девять. Заезжайте к нам пораньше, поужинаете с нами.
— Хоп. Буду ровно в восемь.
В кишлаке существует хороший обычай. Если появляется новый человек на селе, то, пока он живет один, его приглашают на обед, на ужин. То в один двор, то в другой. Поэтому приглашение Майсары не вызвало ни у кого подозрений.
— Что делает время с людьми, — произнес Исаков, как только они отъехали от полевого стана. — Когда Майсара работала у меня дояркой, глаза боялась поднять от смущения, а теперь вон какой голос прорезался!
— Независимый? — спросил Махмуд.
— Да уж и не знаю, резко она меня оборвала!
— Да ведь и ее понять можно, со всех сторон нажимают — давай, давай! То молоко, то мясо.
— И то правильно, — согласился зоотехник. — И каждый ведь приказ-то погромче отдать норовит. А от начальственных окриков человек черствеет. Грубеет душа…
Как они обрадовались очередному вызову в райцентр! В сердце каждого затеплилась надежда — а что если удастся побыть вдвоем.
Махмуд с вечера позвонил своему приятелю, секретарю газеты Бахраму, и попросил уступить на вечер квартиру. Тот согласился, сказал, что ключ будет лежать под ковриком возле двери. Махмуд не знал, как сложатся обстоятельства и понадобится ли эта квартира вообще, но он молил его величество Случай, чтобы тот смилостивился и устроил свидание с любимой.
Когда они прибыли в райком, им сообщили, что повестка дня заседания солидная, и Махмуд отправил шофера к себе домой, чтобы телевизор посмотрел, отдохнул на чарпае. Заседание началось ровно в девять — первый секретарь пунктуален, сам никогда не опаздывает и другим не позволяет этого. Как председатель Совета Базаров сразу предупредил собравшихся, что через полтора часа у него встреча с первым секретарем обкома партии, поэтому докладчики должны быть предельно кратки. Махмуд прикинул — до Термеза полчаса езды. Значит, заседание продлится не более часа. Так оно и было — уложились в отведенный Базаровым час.
— Чья квартира, Махмуд-ака? — спросила Майсара, когда он привел ее к Бахраму.
— Все равно не поверишь, если скажу «моя», — ответил Махмуд, включив свет. — А ну, догадайся.
Он сел на диван, и Майсара опустилась рядом, робко прислонила голову к его плечу. Шла и боялась, что их заметит кто-нибудь из знакомых. Обошлось. Она облегченно вздохнула. Осмотрелась внимательно, сказала:
— Судя по разбросанным где попало вещам, по тому, что пыль давно не вытиралась, здесь живет холостяк, причем, совершенно беззаботный мужчина. Вон ту рубашку в полоску я видела на ком-то, только не припомню, на ком.
— Шерлок Холмс и тот не смог бы высказать более точную догадку! — воскликнул он и обнял ее.
— Потушите свет, — попросила она, — эта яркая лампочка мне кажется лишним свидетелем.
Махмуд щелкнул выключателем, вернулся к ней.
— Сколько времени нам отпущено?
— Неограниченно.
— О, если бы это было так! Я устала от игры, живу двойной жизнью… иду домой и думаю, что же такое придумать, чтобы муж не приставал, чтобы свекровь не лезла в душу. Она и так уже заметила, что я «какая-то не такая».
— Переходи жить ко мне, мать будет рада! — с готовностью предложил Махмуд.
— Вы думаете, это так просто? А моя работа? Как я буду людям в глаза смотреть? Ведь меня потому и избрали, что считают достойной. Что скажут в кишлаке, узнав, что я оставила мужа без всякой на то причины?
— Разве любовь не причина? — начиная нервничать, спросил Махмуд.
— Только для нас двоих.
— Тогда предлагай свое решенье, я на все согласен. Я хочу тебя видеть, слышать, целовать. Хочу знать, что ты принадлежишь только мне и никому другому!
— Если бы оно было у меня, это решенье, — прошептала она.
Часы Махмуда лежат на столе. Он никогда не слышал их хода, потому что не придавал этому значения, а сейчас кажется — они так громко идут, что слышно на улице. И оттого, что слышит ход времени, Махмуд чувствует себя словно бы приговоренным. Нет, не к смерти, гораздо к большему — к разлуке с любимой.
— Долго же вы заседали, — сказала мать, когда они пришли, наконец, домой. — Панджи уже давно спит без задних ног! Чай я сейчас приготовлю.
— Спасибо, холаджан, — поблагодарила Майсара, — пора возвращаться. В следующий раз я обязательно посижу с вами.
Махмуд принялся будить шофера.
— Странные времена настали, — вздохнула хола, убирая с чарпаи дастархан. — Что заставляет женщин таскаться по ночам на всякие собрания, вместо того чтобы заниматься мужем, детьми!
— Работа такая, мать, — сказал Махмуд. — Просто не управляемся мы днем, вот и занимаем время у ночи. — Он повернулся к Майсаре: — Раис-апа, прошу в машину.
Она попрощалась с матерью и села на заднее сиденье. Махмуд устроился рядом. Панджи завел мотор. В дороге они принялись оживленно обсуждать вопросы, рассмотренные на заседании Совета. Тут не только Панджи, но даже и самый проницательный сыщик не смог бы ничего заподозрить. Наконец Майсара громко, так, чтобы слышал шофер, попросила у Махмуда разрешения прислониться к его плечу.
— Устала я, директор-бобо, хочу вздремнуть..
Махмуд охотно придвинулся к ней и всю дорогу блаженствовал от близости любимой. Майсара же только прикоснулась к его плечу, тут же уснула. Как ребенок…
Было около двух часов ночи, когда Махмуд оказался в гостинице. Возбуждение все еще не улеглось в нем, и он лежал с открытыми глазами, мысленно перебирал в памяти то, чем была наполнена их встреча.
Сейчас ему немного стыдно, но каких-нибудь два часа назад он настойчиво расспрашивал ее о муже, их отношениях, хотя и представлял, как нелегко отвечать молодой женщине.