— Зачем? Зачем кому-то делать человека похожим на паука? — дрожащим голосом спросила Настя. Но уже хоть осмысленно заговорила.
— Я не знаю, — раздраженно ответил тезка. — Может, хотел привести в соответствие с личным представлением о прекрасном. А может, есть более рациональные причины, которых мы не понимаем.
— Дети один раз паука птицееда уговорили домой завести, — сказала Эделина. — Лучшее животное. Спокойное. Сидит у себя в террариуме. Раз в месяц покормить и все. Сначала жуть брала, а потом ничего, привыкаешь. Даже умилительно. Бегает по тебе такой лохматенький.
— Фуууу, — простонала Настя.
— Его потом кошка убила. Блин, до сих пор жалко, — вздохнула эта здоровенная, мускулистая орчиха. Даже голос дрогнул.
— Тихо, подходим к цвергам.
Как бы не истерила Настя, перед той истерикой, что устроил нам бас незнакомого цверга через рупор, это было просто мелочью.
— Что ты принес, чужак? Убери! Это не удильщик! Ты лжешь! Этого не может быть! Я не верю!
— Давайте отойдем на всякий случай. А то сейчас еще стрелять начнут, — скомандовал Вячик и, подавая пример, гордо отдалился от бойниц.
В спину ему летели нелепые обвинения и даже оскорбления. Но, к счастью обошлось без стрел и камней.
Мы уселись на груде битого камня с остатками стен дома. Именно с этой кучи нас обстреливал булыжниками гнолл с лампой на спине. Уселись и стали ждать. Умничка Хемчик без подсказки осторожно подлетел к бойнице, не попадаясь цвергам на глаза, и стал подслушивать.
— Они там даже подрались. Кто-то все ещё не верит. Говорят, мы обманываем, не может быть… Стоглавы. Этих тварей так называют, — вполголоса докладывал я разведданные. — Кто-то говорит, что издалека воина-стоглава можно спутать с удильщиком. Решили выйти проверить. Отправили одного. Теперь думают, что это просто охотничья партия стоглавов, и ничего страшного. Потому как только рабочие.
— Стадия отрицания пройдена. Теперь стадия торга, — хмыкнул Вячик. — Ты что-нибудь про этих… стоглавов, знаешь?
— Знал бы, вспомнил бы, когда увидел, — отрицательно мотнул головой я.
— Почему он знать должен? — небрежно поинтересовался копокоп. — Мы же все цвергский знаем? Я думал у нас одинаковый набор гипновнушения по поводу мира.
— Не факт, — ответил Вячик.
— Ну давайте проверим. Вот например эта штука, на которой мы сидим, родовое святилище. Место паломничества. Тут должен быть захоронен великий предок, основоположник целого клана, — выдал Копокоп
Мы изумленно уставились на него.
— Значит вы не в курсе. А у моего персонажа, знание легенд, истории и древних языков, — объяснил он.
— Ну, и где тогда моя магия! — взвилась Настя. Да, никакие первоначальные заклинания, положенные ей по D& D листу персонажа не работали. Зато, она довольно ловко орудовала мечом, по уверению Ромы. Я сам это как-то пропустил. Отвлекся. Но то, что она отбилась, уже о многом говорит.
— Амора, цесна! — крикнула Настя, сделала красивый пасс руками, воздух вокруг неё окутался темными всполохами и из них вырвались хищные черные росчерки, со свистом улетающие в даль. Она обескураженно смотрела им в след. — Я же уже сто раз до этого пробовала. Почему сейчас получилось?
— А в этом заходе пробовала? — быстро спросил Вячик.
— В этом нет, — она разглядывала змеящиеся вокруг нее иссиня черные ленты дыма.
— Значит в таверне прокачиваемся. Фуух, я уже испугался. А то прокачки нет! Зачем вообще жить, если прокачки нет! А тут просто интерфейс кривой!
— Да, честно сказать, говно а не интерфейс, ничего не понятно. Как будто никто и не предполагал, что интерфейс нужен будет, — хмыкнул тезка.
— Надо доработать. В следующий раз займемся, — потер когтистые лапы Вячик.
Неожиданно рядом с трупами пауканочеловеков появился цверг. Его появление заставило остальных моих коллег по опасной спелеологии замолчать и изумленно на него таращиться. Я уже на цвергов насмотрелся, поэтому меня удивило не то, что он цверг, а то, что он на костыле. Никогда еще не видел покалеченных цвергов.
— Вот это у него шнобель… Я шавуху такого размера на два раза делю, — потрясённо сказала Настя. Ладно, согласен, вот сейчас, когда есть возможность сравнивать, все её вариации на тему длинного носа, меркнут на фоне цвергских габаритов. Правда, у этого конкретного экземпляра цверга, нос размерами выделялся даже на фоне всех виденных мной раньше цвергских шнобелей. К тому же, он был седой. Не нос сам цверг, целиком. Возможно просто старый. А может, другой народ. Потому как этот цверг на костыле, мог бы поместиться в доспехи Хара раза два. Очень уж плюгавенький.
Хромой достал из сумки на поясе хитрую лампадку. Зажег её одним движением, как будто зажигалкой. И нацепил на лоб, прямо как шахтерский фонарик. Тусклое пламя осветило его лицо, окрасив в привычные краски, а не в черно белое изображение нашего ночного зрения.
— Он же черный! — выдал Рома.
— Ну, он же цверг, — хмыкнул Вячеслав.
— Я думал это дварф, только злобный. Почему мне никто не сказал, что цверги черные? — возмутился Роман.
— Скандинавские саги почитай. Цверги черные, это канон, — ответил Вячеслав. — Кури канон, чтобы потом не удивляться.
— Он не черный, а коричневый. И как пылью присыпанный, — сказала Настя.
— Похоже на оттенок кожи, как у австралийских аборигенов, скажи же? — подхватил я.
Тем временем седобородый цверг, со злобно-скорбным выражением лица, попинал трупы паукообразных. Выхватил здоровенный бронзовый нож из ножен на поясе и потыкал для верности им. Заглянул в пасть одному, ковырнул глаз второго. Тяжело вздохнул и крикнул своим:
— Да. Это правда. Сюда пришли стоглавы!
Я узнал этот глубокий бас. Именно этот цверг беседовал с нами через рупор. Сейчас было слышно, что ему трудно говорить громко, проскальзывали стариковские трещинки в голосе. Он повернулся к нам и поманил нас своей сухонькой лапкой.
— Подойдите ближе, странники. Нам надо поговорить.
Глава 25. Спасение принцесс
Разговор с цвергами это особая форма умственной эквилибристики. Дело не в том, что м не понимали языка — формально, мы как раз понимали, что цверги говорят. Проблемы начинались, когда разговор выходил за узкие рамки “пойди, принеси”.
Это как с устоявшимися выражениями. В русском таких полно, но мы понимаем их на интуитивном уровне. А вот уже английские словосочетания в прямом переводе далеко не всегда так очевидны. “Сломай ногу” — на самом деле пожелание удачи, “большой сыр” — влиятельный человек. "Забрал фунт плоти" — ободрал, как липку.
И это у нас с англичанами еще хоть немного пересекающиеся пространство культуры. Цверг же иногда выдавал просто какой-то словесный винегрет из никак не согласующихся с собой слов. Я бы пять раз уже махнул рукой и ушел. Но я был не один.
К старому чернокожему калеке, как к спортивному снаряду, по очереди подходил почти каждый из нас. А то и по двое. Короче, на общении размотали его полностью, до самой серединки, как коты туалетную бумагу. Бедолага и сам уже был не рад, что нас позвал. Он ведь думал, что мы сейчас пойдем к порталу и прыгнем в какое-то безопасное место. Или поблизости от безопасного места. После того, как он убедился в натуральности паукообразных, в среде цвергов-вахтеров резко произошел консенсус — пора рвать когти, решили они. Вот он и планировал упасть нам на хвост. Эвакуация под охраной. А куда именно эвакуироваться — вопрос десятый. Он же не думал, что мы тут планируем осесть. Такой подляны он от нас явно не ждал.
Объяснить свою оседлость оказалось отдельной веселой задачей, но мы мастерски её проигнорировали — цверг реально опешил от нашего напора и просто растерялся, едва успевая отвечать на вопросы. Задавать свои он не успевал. Хотя, ему быстро стало не до вопросов — поняв, что мы не собираемся бежать, он решил, что нам не по пути и потерял к нам всякий интерес.
Цверг прямо на глазах сдулся и замкнулся. Старикан нервно теребил костыль, с тоской посматривал на свои родные бойницы, но было уже поздно. Опытным путем быстро выяснилось, что лучший дознаватель — полуорчиха. Не знаю, отыгрывала она персонажа или сказался опыт работы на стройке, но она не боялась переспрашивать если не поняла, и продавливала нужные ответы. Перед обилием её тела цверг явно терялся. Непонятно, что его смущало больше — забрызганный мозгами топор, впечатляющие мышцы, клыки, или все же выдающийся объем, кхм, грудной клетки. Цверг бросал украдкой взгляд на почти неприкрытый бюст Эделины, путался в словах, но не в показаниях.
Разговор длился долго, по итогу был найден компромисс. Внезапный для цверга, он просто попутчиков искал, а оказался заинтересованной стороной в каком-то договоре. Его серое лицо то и дело принимало смешное выражение, как у человека, который в порнухе наткнулся на лица знакомых. Ладно, согласен не самый понятный образ. Просто у меня свой жизненный опыт. Поживите в маленьком городке, имейте широкий круг знакомых студенток и поймете, о чем я.
Итак, цверги. Мы с ними договорились, что для начала освободим пленниц. А потом поможем цвергам. В чем именно поможем — мы не договаривались. С одной стороны мы пока и сами не знали. С другой — помогать им вообще-то не особенно хотелось. Чувствовалась в этом цверге некое желание… Даже не обмануть. Нет, он вполне искренне смотрел на нас так, как будто не против обыскать наши трупы.
С Гигару получилось удачно, Они уже не были пленницами. Прирезали последнего охранника. Судя по информированности цверга, он лично за ними подглядывал. Итак, освобождение сильно сократившегося поголовья "дам в беде" быстро превратилось в квест на выселение — покидать убежище, как и платить за него, оставшиеся в живых гигару не торопились. Да и осталось их всего четыре штуки. После неудачной попытки улизнуть мимо гноллов, они потеряли всех дулей-носильщиков и почти всех охранниц. Последних додавили уже внутри. Случился бунт в пещере. В убежище они сидели, по-видимому, не зная, что делать дальше. Цверг согласился открыть нам дверь в их убежище, одновременно решительно заявив, что у себя он их не приютит. Потому что не прокормит. Это многое сказало нам и о численности цвергского гарнизона, и о его благосостоянии.