оэтому в нашей критике часто писалось, что романы Ананьева носят автобиографический характер. Думаю, что это неверно. Конечно же, и «Танки идут ромбом», и «Межа», и «Версты любви» опираются на опыт его собственной жизни и произошли в результате сплава впечатлений от пережитого писателем, его мыслей, его фантазии при поддержке не только одного его таланта, но и всего объема уже добытой прежде поэзии и философии, культурного и художественного опыта. И вместе с тем, как остроумно заметил один американский писатель: настоящий роман не более автобиографичен, чем «Приключения Гулливера».
Говоря о самостоятельности того или иного современного художника, мне кажется, надо прежде всего выяснить его зависимость от прославленных мастеров, его способность к преемственности, надо прежде всего ответить на вопрос, какие уроки взял он у классики, в каком русле идет? Но при этом ни в коем случае нельзя сравнивать нового писателя с его любимым классиком, нельзя накладывать его жизнь и его пристрастия на опыт великого мастера — в таком сравнивании всегда есть натяжка и такое сравнивание всегда вызывает раздражение и приносит вред прежде всего писателю, которого сравнивают с классиком, потому что получается невольное противопоставление. Ничуть не лучше, когда нового художника записывают в какую-нибудь школу: «школу Толстого», «школу Чехова», «Школу Бунина», «школу Горького» или, вот совсем свежий пример, «вологодскую школу». Любому всерьез работающему в литературе художнику ясно, что так называемые школы придуманы критиками для удобства раскладывания по полочкам, ибо школы могут существовать только для копиистов, а всякий самобытный художник учится у всего мира и все равно работает по-своему, все равно видит своими глазами, а не через светофильтры — в этом сущность новизны каждого настоящего таланта, залог свежести его взгляда на окружающую жизнь, а значит, и оправданности, и необходимости его существования в ряду других художников, среди которых возвышаются и гиганты-классики. Я думаю, что Пушкин, Лев Толстой, Чехов существуют для нас как звезды, по которым должно ориентироваться в пути, но даже очень хорошие копии их великих творческих достижений бессмысленны, да и невозможны, потому что задача каждого нового писателя — отразить свое время. А время, как известно, не стоит на месте, и каждое следующее мгновение, словно вода в реке — «последняя из той, что утечет, и первая из той, что прибудет…»
«Лев Толстой оказал на меня неизмеримо большее влияние, чем все художники мира», — это признание Анатолия Ананьева, прозвучавшее в его эссе по поводу стопятидесятилетия со дня рождения великого гения русской и мировой литературы, еще раз подтверждает справедливость мысли о естественной преемственности, свойственной всякому новому настоящему писателю, о том, что у каждого мастера, как правило, есть своя путеводная звезда. Бытует мнение, что художники творят в большей степени по наитию, что они неспособны анализировать литературный процесс, что они плохие мыслители, критики и литературоведы. Я думаю, что это в корне неправильно; насколько мне известно, самые яркие, точные, живые теоретические мысли о литературе высказали сами мастера, а не их оценщики, оценщики, как правило, заняты лишь аранжировкой, которая, впрочем, довольно часто выдается за собственную песню. В этой связи будет уместно заметить, что в своем эссе о Толстом тот же Анатолий Ананьев высказывает целый ряд довольно неожиданных мыслей, хотя и противоречащих школьным канонам, но убедительно свидетельствующих не только о свежести взгляда современного прозаика на творчество великого писателя, но и о глубоком, кровно заинтересованном знании этого творчества. Знаменательно, что, говоря об уроках классики, Анатолий Ананьев перекидывает мостик к современному литературному процессу. «Для нашей критики, — пишет он, — более привычно разбирать образы главных героев тех или иных произведений. Мы часто восхищаемся, и, должно быть, справедливо, когда читаем о герое, который обладает сильным характером и своими поступками и делами вызывает наше сочувствие… Я думаю, что, изображая жизнь в таком плане, мы делаем в литературе шаг назад. Наша русская классика и крупнейший ее представитель Лев Николаевич Толстой, на мой взгляд, не только придавали огромное значение общему фону народной жизни, но зачастую, и может быть именно в силу своего большого таланта, художественной интуиции выдвигали эту жизнь на передний план».
Мне кажется, что это высказывание Анатолия Ананьева не случайно, а явилось на свет в результате его серьезных раздумий над нашим сегодняшним литературным процессом. Нельзя не заметить, что в этих словах довольно явственно проступает также уверенность писателя, что сам он в своей работе не идет по пути героизации главных персонажей произведения за счет безликости общего фона, или, говоря другими словами, говоря более жестко, — за счет безликости, а стало быть, полной бездуховности окружающей их среды. Да, так оно и есть — сам Анатолий Ананьев действительно не идет по такому пути. В его романах общий фон народной жизни представлен очень широко — его книги населены множеством интересных, запоминающихся персонажей, хотя порой им бывает отведена всего лишь одна страничка текста, иногда всего лишь абзац, по они живут в общем контексте романа, они полноценны. И дело тут не только в том, что писатель отличается завидным умением изображать многофигурные композиции в живом движении, что он хорошо знает различные слои нашего общества, что ему присуще стремление к полифоничности в передаче жизненных реалий во всей неисчислимой их многосвязности. Нет, дело совсем не в этом, не только в силе и свойствах дарования. Дело прежде всего в том, что Анатолий Ананьев глубоко и, я бы сказал, свято верит в изначальную духовность народа, в его ум, совесть, неуничтожимое стремление к правде и красоте. Нигде не декларируя свою любовь к русскому народу, он любит — и это главное. Отсюда в его книгах и боль, и радость, и надежда, и желание пробудить милосердие, сплотить, поверить в будущее, отсюда та притягательная сила жизни, то стремление идти своей дорогой, без которых нет настоящего романа, — этой, как уже говорилось выше, неумирающей и самой плодотворной формы отражения действительности.
INFO
Р2
А64
4702010200-020/074(02)-82*561-82 (подписное)
Анатолий Андреевич АНАНЬЕВ
ГОДЫ БЕЗ ВОЙНЫ Том 2
Приложение к журналу «Дружба народов»
М., «Известия», 1982, 560 стр. с илл.
Оформление «Библиотеки» Ю. Алексеевой
Редактор Е. Бережная
Художественный редактор И. Суслов
Технический редактор В. Новикова
Корректор Л. Сухоставская
А 06104. Сдано в набор 13.01 82. Подписано в печать 29.04.82. Формат 84X108 1/32. Бумага тип. № 1. Гарнитура латинская. Печать высокая. Печ. л. 17,5. Усл. печ. л. 29,40. Уч. изд. л. 31,30. Тираж 240.000 экз. Заказ 1124.
Цена 2 руб. 20 коп.
Издательство «Известия Советов народных депутатов СССР».
Москва, Пушкинская пл., 5.
Набрано и сматрицировано в типографии
№ 2 издательства «Радянська Україна»,
Киев, Анри Барбюса, 51/2.
Отпечатано на Киевской книжной фабрике.
252054, Киев, ул. Воровского, 24.
DJVu — Scan Kreyder — 18.07.2014 STERLITAMAK
FB2 — mefysto, 2023