Об этом нельзя было не думать. Хорошо запомнив уроки бережливости, полученные от командира Черниговского гусарского полка в 1914 году, я издал приказ о сборе и сохранении брошенного немцами скота и имущества. (Позднее был получен такой же приказ и из штаба фронта.) К 1 марта нами было уже собрано свыше 29 240 голов крупного рогатого скота (недоеных коров, мычавших от боли, — их доили солдаты и освобожденные нами советские женщины), 890 свиней, 6000 овец, 3100 тонн зерна и другое имущество.
После некоторой передышки, санкционированной командующим фронтом, мы перегруппировали войска и сосредоточились на 5-километровом фронте. На этом участке мы имели теперь в пехоте двойное превосходство над противником, в артиллерии и минометах в пять раз (но танков и самоходок у нас было всего 18). 14 марта мы перешли в наступление. За три дня мы продвинулись на 5 километров, овладев двумя оборонительными рубежами противника. При этом наша армия вклинивалась узким острием, подвергаясь обстрелу не только с фронта, но и с флангов. По-прежнему каждый километр стоил крови и тяжких трудов.
К счастью, 18 и 19 марта была летная погода, и с помощью авиации мы оседлали автостраду, которая, находясь у противника в тылу, служила прекрасным рокадным путем для маневрирования его резервов. В два летных дня авиация не только помогла наземным войскам продвинуться, но и дала ценные сведения о группировке противника в глубине обороны. В эти два дня наши войска продвинулись еще на 5 километров, что было большим успехом. До залива оставалось всего 5–7 километров. Последний рубеж противника проходил у города Хайлигенбайль (Мамоново) и вдоль идущей от него к городу Браунсбергу железной дороги, сплошь заставленной вагонами. Этот рубеж и город Хайлигенбайль были взяты ночной атакой 25 марта. Город Браунсберг (Бранево) не входил в полосу нашей армии, он был занят соседом. Но в приказе Главнокомандующего была объявлена благодарность также и войскам нашей армии, так как их обходное движение вынудило противника отступить.
В тот же день корпус генерала Урбановича вышел к заливу Фришес-Хафф. К рассвету армия была на его берегу.
Утро 26 марта было солнечным и тихим. Тишину нарушали отдельные выстрелы из орудий — это снайперы-артиллеристы вели огонь по удаляющимся баржам и плотам. Из пулеметов расстреливали более мелкие цели — пытавшихся уйти от плена на лодках и «подручных средствах». Наша авиация стройным рядком укладывала свои бомбы на узкой косе.
А что делалось на берегу залива! На 3–4 километра от воды все было завалено машинами, повозками, груженными военным имуществом, продовольствием и предметами гражданского обихода. Между машин и повозок лежали трупы немецких солдат. Много лошадей, которых немцы привязали к коновязи по 200–300 голов, было убито, но они так и оставались привязанными.
Рано утром я видел на берегу сотни мешков кофе, тысячи ящиков с консервами, уложенных на бруствере траншей. В ряде мест картина напоминала виденную при освобождении Сталинграда, а иногда превосходила ее своей странностью — странностью войны: ведь почти вся Германия в это время голодала!
Я позвонил маршалу Василевскому, пригласил его приехать и сказал:
— Чтобы поверить, нужно это видеть своими глазами.
Часа через три Александр Михайлович прибыл к нам, поздравил войска с окончательной победой на этом фронте, а потом добавил:
— Это надо увековечить для потомков.
Политотдел заснял картину разгрома гитлеровцев на кинопленку, переданную затем в Музей Советской Армии. Уезжая к Кенигсбергу, Василевский сказал:
— Теперь отдыхайте. Отдых вы честно заслужили.
А из толпы солдаты ему кричали:
— На Берлин, на Берлин!
К Василевскому тянулись солдаты и офицеры, он пожимал сотни рук. Его машина удалялась под гром приветствий.
Этот день был радостным, ликование — всеобщим. Вместе с Москвой мы сами себе салютовали весь вечер. До самой полуночи то тут, то там взвивались к небу ракеты. Но выстрелов не было слышно нигде на всем фронте нашей армии.
Настало 27 марта. Этот день памятен тем, что за все время войны армия впервые не имела ни соприкосновения с противником, ни боевой задачи. Мы находились в резерве.
Без устали работали трофейные команды, разгружая, сортируя взятое с обозов и складов. Им охотно помогали стрелки, артиллеристы, саперы, связисты.
В штабах подсчитывались итоги последних двух дней и операции в целом. Итог получался отличный.
В ходе операции захвачено: пленных солдат и офицеров — 23 060, танков и самоходных орудий — 225, орудий — 880, минометов — 504, пулеметов — 1968, винтовок и автоматов — 28 173, автомашин — 10 380, мотоциклов — 733, бронетранспортеров — 118, тракторов — 193, самолетов — 5, рогатого скота — 40 тысяч голов, много свиней, лошадей, овец и различного имущества, которое не поддается учету.
Кроме того, освобождено из лагерей советских граждан 9532 и 8205 подданных других стран.
Если пленных взято более 23 тысяч, то какое же количестве уничтожено?
Да, такими результатами мы были вправе гордиться. Эти результаты были достигнуты в нелегком, но справедливом деле — защите чести и независимости нашей любимой Родины.
В ходе Восточно-Прусской операции советские войска уничтожили более 25 и разгромили 12 вражеских дивизий. Тем самым было ликвидировано гнездо воинствующего реакционного пруссачества. Был уничтожен плацдарм многовековой агрессии немецких захватчиков против Советского Союза и Польши.
Оказавшись в резерве Ставки, мы рассчитывали в течение 10–15 дней пополнить свои ряды, привести себя в порядок. Однако уже 1 апреля получили директиву на переход армии в район 30 километров северо-восточнее города Франкфурт-на-Одере. Нас предупредили, что артиллерия на авто- и конной тяге, а тем более обозы должны идти своим ходом, ибо было получено минимальное количество железнодорожных эшелонов и они предназначались для перевозки гусеничных и тяжелых грузов.
Получение этой директивы нас не огорчило, скорее даже обрадовало, так как все горели желанием участвовать в битве за Берлин. Смущала малочисленность дивизий, но мы всегда надеялись на лучшее и верили, что получим пополнение до вступления в бой.
Штабы приступили к организации перехода в район, находившийся от нас в 550 километрах, войска готовились к наступлению. Конечно, легче было бы погрузиться в железнодорожные эшелоны, но в то время такая роскошь была невозможна.
Готовясь к комбинированному переходу, мы разведали четыре маршрута и мосты на них, расставили указатели, предусмотрено было медицинское, ветеринарное и техническое обеспечение маршрутов, а в колоннах конной тяги — кузнечными и ковочными принадлежностями.
Несмотря на то что времени у нас было очень мало, благодаря сработанности различных служб армии и хорошей подготовленности их руководителей вся организационная работа по переходу в новый район была выполнена в срок, а качество ее не вызывало сомнений.
Были созданы три группы офицеров.
Первая — в исходном районе города Вормдитт, во главе с генерал-лейтенантом П. П. Собенниковым. Ей была поставлена задача — обеспечить погрузку и отправку железнодорожных эшелонов, гужевых колонн и донесений в штаб 3-го Белорусского фронта.
Вторая группа — во главе с начальником оперативного отдела штаба армии полковником В. Ф. Грузенбергом — в конечном пункте городе Целинциг, с задачей производить рекогносцировку и распределение районов между соединениями, встречать эшелоны и колонны, размещать их в намеченных районах и доносить о прибытии в штаб 1-го Белорусского фронта.
Третья группа — на середине маршрута, в городе Быдгощ. Ее составлял штаб армии во главе с начальником штаба генерал-лейтенантом М. В. Ивашечкиным, который оставлял комендантов на мостах и других пунктах на Висле, контролировал переход через реку, держал связь с первой и второй группами.
Большую помощь в поддержании связи с колоннами и группами на маршрутах оказали самолеты По-2.
Прежде чем уйти из подчинения 3-го Белорусского фронта, я испросил разрешения у А. М. Василевского приехать к нему. В одну из ночей я нашел его в небольшом имении, расположенном в 12–15 километрах от Кенигсберга и в 8 километрах от противника. Маршал Советского Союза А. М. Василевский, как всегда вежливый, обходительный, дал мне ряд советов, попросил меня с ним пообедать, где он поблагодарил за службу, и на прощание, обняв, пожелал успеха в предстоящей операции.
Преодолев 550 километров по тылам 2-го и 1-го Белорусских фронтов, мы были поражены тем, что не видели разрушенных сел и деревень, встречали разрушения лишь в больших городах. Мы вспоминали наше наступление в Восточной Пруссии, где с трудом можно было найти неразрушенный дом и приходилось изобретать особые хитрости, чтобы захватить целые городки и города.
По прибытии, как и надеялись, мы получили пополнение, хотя и небольшое. Произвели разбор сражения за Восточную Пруссию и дали указания на предстоящую операцию. Там же вручены были награды большому числу генералов, офицеров, сержантов и солдат, объявлены указы Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза ряду воинов 3-й армии, в том числе и мне.
Я прибыл к командующему 1-м Белорусским фронтом маршалу Г. К. Жукову, доложил о степени сосредоточения армии. Маршал сообщил мне: начало наступления на Берлин назначено задолго до рассвета при ослеплении противника 145 прожекторами. С плацдарма в 24 километрах по фронту будут наступать четыре общевойсковые и две танковые армии. Рассказал, какими мерами отвлекали и будут отвлекать внимание противника от берлинского направления и от нашей подготовки на кюстринском плацдарме. Берлин будет захвачен на пятый день, а на Эльбу 1-й Белорусский фронт выйдет 26 апреля. На километр фронта сосредоточивается 270 орудий и минометов и более 30 танков.
Я высказал опасение, что ночное наступление при таких плотностях боевых порядков неизбежно приведет к перемешиванию соединений и частей: как потом наступать днем? И зачем ночь превращать в день — не лучше ли обождать рассвета? Я подумал еще, хотя этого и не сказал, что боевые порядки на плацдарме излишне уплотнены — это приведет к лишним потерям. Нецелесообразно брать Берлин штурмом, лучше блокировать его и выходить на Эльбу. Сомневался, что овладеем Берлином на пятый день, если он будет обороняться, и был уверен, что никакими мерами нельзя заставить противника думать, будто мы отказались от нанесения основного удара с кюстринского плацдарма…