Той же осенью были проведены дивизионные двусторонние учения, на которых присутствовал заместитель командующего войсками округа и представитель инспекции кавалерии НКО. Оценка состояния дивизии и проведенного учения была дана весьма высокая. Достигнуто это благодаря тому, что за короткий срок командный состав дивизии сплотился в крепкий работоспособный коллектив. Я до сих пор вспоминаю с благодарностью совместную службу с товарищами по оружию Исмайловым, Тишинским, Ивановым, Саултауровым и другими командирами, которые отдали столько сил обучению и воспитанию вверенных им подчиненных. С особой теплотой вспоминаю службу и дружбу с Александром Александровичем Лучинским, позднее генералом армии, Героем Советского Союза. Как и многие военачальники Советских Вооруженных Сил, А. А. Лучинский вступил в ряды Красной Армии в 1919 году. В годы Гражданской войны на командных должностях защищал советскую власть на Восточном фронте, под Уральском и Лбищенском.
В 1935 году командиры всех степеней продолжали работать с полным напряжением. Поскольку командный состав приобрел методические навыки, уже весной мы добились отличных результатов.
Осенью проверял дивизию командующий войсками округа М. Д. Великанов. Михаил Дмитриевич заслуженно пользовался славой одного из лучших военачальников РККА. М. Д. Великанов — участник Первой мировой войны. В феврале 1918 года он добровольно вступил в ряды Красной Армии и в ее рядах за двадцать лет прошел боевой путь от командира батальона до командующего войсками крупнейшего военного округа. Боевая слава красного командира, бывшего подпоручика царской армии, выросла в боях на Восточном фронте.
М. Д. Великанов, командуя Уфимской группой войск, группой войск обороны Оренбурга, а впоследствии в должности начальника 20-й Пензенской стрелковой дивизии, принимал самое активное участие в претворении в жизнь разработанного М. В. Фрунзе плана разгрома Колчака и в наступлении Восточного фронта в 1919 году.
Войска под командованием М. Д. Великанова обретали железную стойкость в обороне и высочайший порыв в наступлении. В боях и сражениях Гражданской войны М. Д. Великанов обогатил свой боевой опыт, который умело и целеустремленно передавал подчиненным. Добавлю и то, что он в деталях знал тактическую, оперативную подготовку, жизнь и хозяйственную деятельность войск. Сам он был образцом для нас не только своей выправкой, но и точностью: он никогда нигде не опаздывал и своевременно заканчивал предусмотренные мероприятия, а потому и пользовался уважением, даже любовью, как у командиров, так и у красноармейцев.
Дивизия без труда подтвердила прежнюю отличную оценку, закрепила и на сей раз первенство в округе и заняла четвертое место во всеармейском конкурсе кавалерийских дивизий. Я был награжден орденом.
В 1935 году туркменские конники на конях текинской породы удивили Советский Союз своим беспримерным пробегом Ашхабад-Москва. Этот заключительный пробег был замечательным не только дальностью расстояния в ограниченное время, но и выносливостью людей и лошадей. Путь лежал через всю северную часть пустыни Каракумы. Тысячи километров кавалеристы прошли по бездорожью, под палящим солнцем.
Отважных конников всюду встречали тепло и особенно радушно встретили в Москве. Правительство достойно оценило подвиг отважных туркмен. Все они довольные вернулись к себе на родину.
У меня было прекрасное настроение: дела в дивизии шли хорошо, я добился уважения со стороны подчиненных и сам полюбил их; командование войсками округа и туркменское правительство контролировали ход боевой и политической работы, но мы ощущали не только требования, но и реальную помощь.
А тем временем меня поджидало большое личное горе: мой горячо любимый и уважаемый отец скончался после непродолжительной болезни на 81-м году жизни.
Отец всегда легко заболевал, но был вынослив, справлялся с недугами и продолжал упорно и добросовестно трудиться. Я уже отмечал его суровую требовательность, которая меня нередко возмущала. С годами, научившись понимать его характер и его жизнь, я горячо и навсегда полюбил отца, и мне важно было знать, что он живет в родных местах, всегда помнит обо мне, радуется и гордится, что его сыну удалось то, чего не смог добиться он сам. Я вспомнил его наказ в день ухода в Красную Армию. Будучи больным, отец лежал на лавке и, прощаясь, прошептал мне: «На войне мы потеряли двоих сыновей, ты, Санька, с первых до последних дней тоже честно защищал свою Родину, теперь успел поправить нашу покосившуюся избу. Иди в Красную Армию, да, да, и еще честнее защищай теперь уже нашу, советскую власть». А обратившись к матери, добавил: «И ты, мать, его не удерживай, не плачь, пусть идет. Помни, Санька, ты защитник Родины. Решил ты правильно».
Я опустился перед отцом на колени, крепко обнял его и трижды поцеловал. А он, как когда-то маленького, погладил меня по голове. И вот отца уже нет…
Когда я ехал к месту новой службы в январе 1933 года, от людей, ранее служивших в Средней Азии, слышал много устрашающего. Говорили, что там недостаток воды, невыносимая жара летом, мало зелени, скорпионы, фаланги, каракурты, ядовитые змеи, которых можно встретить не только в пустыне и долинах рек, но и в кишлаках и в городе. Пугали москитами, которые своими укусами оставляют на лице человека незаживающие язвы, пугали жгучим «афганцем», несущим тучи песка из пустыни, и многими другими ужасами.
На все эти разговоры я отвечал: «Поживем — увидим!» Правда, меня, выросшего в лесной полосе, несколько смущало отсутствие в течение многих месяцев дождя. Смущало и незнание местного языка и обычаев.
С первых же месяцев моего пребывания в Туркмении я старался выкроить время для быстрейшего ознакомления с окружающей меня новой обстановкой, с работой и бытом туркмен.
Мне хотелось видеть все своими глазами, меня восхищал туркменский народ — честный, трудолюбивый, смелый и предприимчивый. С большим уважением и теплотой я вспоминаю женщин-туркменок, их тягу к новой жизни и учебе, их прекрасную работу на хлопковых полях, в ткацких ковровых мастерских и во многих других местах.
В Туркмении выращивается лучший в нашей стране хлопок. На весь мир славятся несравненные туркменские ковры: текинские, пендинские, иомудские, киркинские и другие. Великолепный каракуль: черный, серый, цветной, особенно высоко ценится шкурка цветного каракуля с золотистым или серебристым отливом. Сорт «сур» известен на меховых аукционах всех стран своей легкостью, блеском и рисунком завитка. Туркмения славится шелководством, особенно районы Мары, Карки, Ташауз, Чарджоу.
В Туркмении широко распространено искусство вышивки, резьбы по дереву и ювелирные работы. А о фруктах — какой разговор: чарджуйские дыни, персики, абрикосы, сливы и прекрасные разнообразные сорта винограда известны повсюду в нашей стране. На прилегающей к долине, не орошаемой водой местности, но не слишком песчаной, выращиваются овес, ячмень, дыни, земляной орех и картофель. Большинство этих культур убирают до июня месяца.
Правда, три месяца в году бывает очень жарко, но русские, живущие там, переносят это время не так уж плохо.
Лично я и моя жена Нина Александровна, уехав на Украину, с сожалением вспоминали о ярком туркменском солнце, о жарких безоблачных днях и темных, бархатных, звездных ночах Туркмении.
Столица Туркмении — город Ашхабад мне очень понравился. Это был зеленый, красивый, хорошо спланированный город. Много красивых зданий, парки, зеленые улицы, арыки, полные прозрачной, журчащей воды, делали его веселым и празднично нарядным.
Мерв (Мары) — второй по величине город в Туркмении. Мары, по-туркменски «змеиное место», вероятно, когда-то оправдывал свое название — жаркий, пыльный, кругом пески. В городе много глинобитных старых построек с окнами во двор. Низкие каменные здания с узкими окнами, забранными решетками, будят какое-то странное, тревожное чувство. Зелени маловато, только восточная часть города, очень зеленая, с арыками, полными воды, и домами европейской постройки, сразу переносит вас в уютную обстановку.
Через город протекает река Мургаб — Птичья вода по-туркменски. Река довольно глубокая, бродов в районе города не имеет, течение сравнительно медленное, цвет воды мутноватый от большого количества глинистых и песчаных примесей.
В тридцати километрах от города Мерв, близ города Байрам-Али, сохранились развалины древнего Мерва. Панорама развалин грандиозна, оставляют неизгладимое впечатление остатки городских стен с невероятной толщины кладкой городских ворот, мечети и мавзолея Мухаммед Ханапья и султана Санджара, мечеть Талхатан Баба близ старого Мерва, построенная в XI и XII веках.
Последние разрушения произвел Тамерлан, совершивший девять походов на Туркмению в период 1369–1380 годов, завоевания которого сопровождались массовым истреблением населения и беспощадным разгромом покоренных стран.
По долине реки Мургаб на протяжении нескольких сотен километров на орошаемых полях выращивается прекрасный хлопок, рядом — богатейшие фруктовые сады, бахчи, в зарослях дичь, особенно много фазанов. В реке масса рыбы.
Крупных населенных пунктов мало, маленькие же кишлаки встречаются часто. Постройки примитивные: глинобитные одноэтажные мазанки с высоким глинобитным глухим забором и юрты, крытые шерстяными кошмами. Юрты легко разбираются и переносятся с одного места на другое в зависимости от желания хозяина. Дома европейской постройки в то время были редки.
В заброшенных глинобитных постройках, в зарослях кустарника и камыша встречаются змеи, часто ядовитые, но случаи, чтобы люди погибали от укуса ядовитой змеи, редки.
Иногда встречаются довольно крупные экземпляры. Так, однажды в конце второй половины дня мы с женой возвращались из города Байрам-Али в открытой легковой машине и вдруг впереди увидели на дороге змею. Длина ее была примерно метра четыре. Змея, медленно извиваясь, переползала дорогу. Красивый серый чешуйчатый рисунок на теле змеи тускло поблескивал в лучах заходящего солнца. Мы остановили машину, так как боялись наехать на ее хвост, ибо тогда голова змеи легко могла бы оказаться у нас в машине (о таком случае нам рассказывали наши товарищи). Мы наблюдали за неторопливыми, гибкими движениями змеи, пока она совершенно не скрылась в зарослях кустарника, окаймлявшего большой глубокий арык, и только тогда продолжили свой путь.