— Несмотря на ваши большие неудачи, верю, — сказал товарищ Пик, — что фашизм будет разгромлен и мы встретимся в свободном Берлине.
Поговорив со мной, Вильгельм Пик позвонил к Л. З. Мехлису и из самых лучших побуждений сказал ему:
— После ранения зашел ко мне комбриг Горбатов, он многое видел и, вероятно, больше, чем мне, может рассказать вам, может быть, выкроите время и поговорите с ним…
Не опуская трубки, Вильгельм Пик спросил меня, где я остановился, передал мой адрес Мехлису.
Через сутки, в час ночи, в дверь моего номера в гостинице ЦДКА постучали, как и в ночь ареста в 1938 году. Когда открыл ее, вошел офицер НКВД и сказал, что меня вызывает товарищ Мехлис и он может меня проводить к нему. Трудно описать мое состояние, когда я ехал в машине по пустым улицам ночной Москвы.
Когда вошел в кабинет, Л. З. Мехлис повышенным тоном спросил:
— Почему действуете в обход? Что это за связь у вас с Пиком, который не имеет советского гражданства? Почему не обратились прямо ко мне?
Не дав мне ответить на этот вопрос, присутствующий здесь же Е. А. Щаденко зло добавил:
— По-видимому, его мало научили на Колыме.
Не ожидавший такой встречи и особенно таких вопросов, на минуту я растерялся, а потом доложил о своем давнишнем знакомстве с Вильгельмом Пиком и о шефстве германской Компартии над дивизией, которой я командовал.
Отвечая на дополнительные вопросы о содержании разговора с В. Пиком, пересказал его. Рассказал и о том, что получил назначение в Омск.
В обращении со мной Мехлиса и Щаденко все время чувствовалась угроза, а когда Мехлис, отпуская меня, отменил мою поездку в Омск, приказал положить на стол командировочное предписание, в моей голове был полный сумбур.
Выйдя из кабинета, оказавшись на пустынных улицах, первой моей здравой мыслью было идти на телеграф, предупредить жену, чтобы ехала прямо в Ташкент. Но не только в это утро, а и в следующие два дня вызвать ее не мог. Связь была прервана. На третий день узнал, что она в это время уже выехала в долгое, мучительное и бесполезное путешествие в Омск.
На мое счастье, в этот период Маршал Советского Союза Тимошенко, командовавший уже юго-западным направлением, прислал начальника отдела кадров в Москву, чтобы отобрать комсостав из находящихся в резерве. Первым в списке едущих на юг был я.
По прибытии в Харьков 1 октября 1941 года начальник отдела кадров полковник Портянников представил нас главнокомандующему юго-западным направлением Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко и члену Военного совета Н. С. Хрущеву.
Полковник Портянников доложил обо мне.
— Товарища Горбатова я знаю хорошо, — сказал главнокомандующий и, обернувшись к Хрущеву, добавил: — Недавно реабилитирован, прибыл с Колымы, уже ранен. Этот будет воевать как требуется! — И обращаясь ко мне: — Ну а как у вас дела с ранением и с чего начнем — с конницы или со стрелковых войск?
— С ранением все обстоит благополучно, — ответил я, — а начать хотел бы со стрелковой дивизии, уж очень соскучился по самостоятельной работе!
— Такое удовольствие доставить вам легче всего. — И, обращаясь к Портянникову, спросил: — В каких дивизиях у нас нет командира дивизии?
— Нет командира в 226-й стрелковой дивизии, находящейся в вашем резерве, в двадцати километрах от Харькова. — И перечислил ряд других.
— Оформить приказом назначение Горбатова командиром 226-й стрелковой дивизии, — приказал маршал и, обращаясь ко мне, сказал: — Главное сейчас — не унывать, работать засучив рукава, не на страх, а на совесть!
Н. С. Хрущев добавил:
— Всеми силами и способами стараться вселять в подчиненных преданность Родине и партии и уверенность в нашей победе, а она будет обязательно!
Я был весьма доволен. Во-первых, получил самостоятельную работу, во-вторых, ту работу, которая мне нравилась больше всего, которую начал девять лет назад. Но тогда была дивизия кавалерийская, обстановка мирная, теперь — война и дивизия стрелковая. Я соскучился по настоящей работе.
От полковника Портянникова узнал, какие должности старших офицеров дивизии не укомплектованы. Отправился в пункт сосредоточения офицеров резерва фронта, отобрал группу, в том числе на должность начальника штаба дивизии молодого майора Бойко, который оказался способным и трудолюбивым. Вместе с офицерами прибыл в дивизию, находившуюся в местечке Ольшаны.
В первые дни ознакомился с личным составом дивизии, с настроениями солдат и офицеров и с боевым прошлым дивизии. Как и ожидал, у одних видел, несмотря ни на что, непоколебимую веру в победу, у других — мрачность, неразговорчивость, отпечаток длительного и безрадостного отступления.
Тогда же узнал, что дивизия была сформирована в июле — августе 1941 года в Запорожской области, что она в составе 6-й армии Южного фронта не раз успешно отражала натиск превосходящих сил противника. Боевая слава дивизии была приумножена в ожесточенных боях северо-восточнее Полтавы в сентябре 1941 года. Добавлю, что ровно через два года, 23 сентября 1943 года, за отличие в боях при освобождении Полтавы дивизии было присвоено почетное наименование «Полтавская».
Через два дня был собран партактив, потом совещание старшего комсостава дивизии с вопросом — наши задачи по укомплектованию дивизии и приведению ее в боевое состояние. Мои выступления по этому вопросу на собрании и совещании были дополнены начальником политического отдела дивизии Н. И. Урьевым.
В связи с продолжающимися неудачами на фронте мы учитывали сложность настроений, психологическое состояние как ветеранов дивизии, так и прибывающего пополнения. В прибывающем пополнении многие были уволены из армии в запас много лет тому назад, следовательно, почти не знакомы с новым вооружением и техникой. Но в то же время мы с удовлетворением отмечали наличие среди них участников Гражданской войны, членов партии и комсомольцев, их-то и считали своей опорой и цементом, способным спаять личный состав дивизии.
Исходя из обстановки, указаний Военного совета и опыта первых месяцев войны, наметили план работ, а по мере получения пополнения проводили регулярные занятия по 8–10 часов в сутки со всеми категориями комсостава и солдатами различных специальностей. Уже в первые два дня было выбрано поле и оборудовано под стрельбище, на котором изучали оружие, проводили стрельбы от зари до зари, включая минометные. Большое внимание уделяли тактическим занятиям, а политические занятия проводили три раза в неделю.
Много раз в различных подразделениях рассказывал командирам и солдатам, как чувствительны немцы к нашему огню и как мало они имели успеха там, где встречались с ним. Приводил пример обороны у Ярцево: как одни артиллеристы, не имея перед собой наших стрелковых подразделений, отбили три атаки немцев в течение одного дня, в последующие дни отбивали их атаки незначительным количеством стрелковых подразделений и артиллерии.
Приятно было наблюдать дружную работу командиров и политработников, да и все начальники спецподразделений работали много, но все казалось нам мало.
226-я стрелковая дивизия отошла в район Харькова в составе только 940 человек. По существу, пришлось формировать ее заново. В укомплектовании дивизии встречались большие трудности: не хватало командиров батальонов и рот, таких специалистов, как связисты, саперы, артиллеристы и другие. Не хватало оружия. В наличии было 25 процентов винтовок, почти 90 процентов ручных и станковых пулеметов, 70 процентов минометов, 100 процентов полковых орудий, 50 процентов средств связи, 60 процентов автотранспорта (а из имевшихся 40 процентов требовали ремонта), 75 процентов походных кухонь, большой некомплект обозных лошадей и 75 процентов верховых седел. У красноармейцев было только по одной паре белья.
Чтобы подготовить недостающих специалистов, мы выделяли людей и усиленно с ними занимались, рассчитывали ликвидировать этот недочет через полтора-два месяца, недостающих верховых лошадей надеялись дополучить.
Через восемь суток нами было послано «слезное» донесение начальнику штаба юго-западного направления о ненормальностях в укомплектовании дивизии. В ответ была прислана комиссия, которая после дня работы выразила удовлетворение ходом укомплектования и учебы. Причем комиссия предупредила, чтобы на полное укомплектование специалистами не надеялись: «Учите сами!» Обещали подбросить оружие. Нам оставалось лишь усилить занятия.
Боевой подготовкой мы занимались много, но качеством были не удовлетворены, так как имели большой некомплект командиров батальонов и рот, батальонами командовали старшие лейтенанты, а их подготовка была низка…
Смущало нас распространившееся мнение о непобедимости и большой мощи противника. Чтобы убедить часть личного состава в противоположном, нужна была кропотливая и целеустремленная партийно-политическая работа и время. Но времени у нас было мало, а тот громадный некомплект, о котором знали командиры и красноармейцы, значительно усложнял нашу работу в этом направлении.
Кроме того, усложнялось положение на фронте: противник, как удав, несмотря на увеличивавшиеся у него потери, продолжал наступать, приближался к Харькову.
В первых числах октября штаб Юго-Западного фронта распорядился, чтобы от нашей дивизии был выслан передовой отряд на рубеж Шаровка, Марьино, совхоз «Перебудово».
В передовой отряд был выделен батальон от 989-го стрелкового полка и взвод саперов с минами (артиллерии у нас еще не было). Чтобы передовой отряд качественно выполнил первую боевую задачу, я выехал с батальоном на указанный рубеж.
В Шаровку прибыли 9 октября 1941 года, утром выслали разведку в западном направлении и через сорок минут уже слышали перестрелку с разведкой или передовыми подразделениями противника, занимавшими лес в двух километрах западнее Шаровки.
За четыре часа моего там пребывания не только была поставлена задача командиру батальона, но и установлена связь с 10-й танковой бригадой в Высокополье. Побывал у стоящего на поле исправного истребителя, у которого не было летчика, приказал командиру батальона обеспечить охрану, а в случае угрозы противника — уничтожить его гранатами. Был на станции Репки, где вторые сутки стоял артиллерийский полк и ждал погрузки; предупредил его командира о близости противника, необходимости принятия мер охранения, кроме того, высказал мнение о возможной неподаче подвижного состава, быть готовым к движению своим ходом. Побывал на спиртзаводе в местечке Шаровка, обнаружил там большие запасы спирта, предлож