В изучении руководящих кадров большую помощь мне оказывали член Военного совета армии И. П. Коннов, а в изучении настроений личного состава больше других помогал начальник политотдела армии Н. Н. Амосов. Если изучению этих вопросов мною постоянно уделялось большое внимание, то перед первым большим наступлением — вдвойне.
Беседуя с солдатами и офицерами, я чувствовал их боевое настроение. Невольно вспоминались слова: «Мы долго молча отступали, досадно было, боя ждали…»
Когда же в кругу своих ближайших помощников я выразил удовлетворение таким настроением, Н. А. Амосов ответил:
— Успехи на других фронтах мы полностью использовали, разъясняя их значение солдатам и офицерам.
— Да, все это хорошо, — ответил я, — но нельзя забывать уроки недавнего прошлого.
Насколько позволяла обстановка в обороне, мы собирали большой круг офицеров и солдат, беседовали с ними, отвечали на вопросы. Рассказывали им, насколько подл и коварен враг, а вместе с тем и труслив, если против него выступаем согласованно, решительно и бьем его не только в лоб, но и с фланга. Приводил в пример 226-ю стрелковую дивизию, которая в боях к 15 мая 1942 года имела много пленных и трофеев. Не жалели времени на пребывание в 235, 308, 380-й дивизиях 41-го стрелкового корпуса, которым до конца войны командовал генерал-майор (потом генерал-лейтенант) В. К. Урбанович. В первой наступательной операции Виктор Казимирович Урбанович не имел еще опыта активных боев, но проявил большой организаторский талант, умение учиться на опыте других, дисциплинированность и желание постичь это искусство. Он внимательно выслушивал каждое замечание, как губка впитывал все для него новое и старался выполнить каждую задачу как можно лучше. И в этой и последующих операциях генерал Урбанович показал себя командиром волевым, инициативным, стремящимся с максимальным эффектом использовать силы и средства для достижения успеха.
Почти все работники штаба и политотдела армии в те дни находились в частях. Надо было подготовить к напряженным боям каждого офицера, сержанта, солдата. В первую очередь мы добивались, чтобы все уяснили главное, от чего зависит успех. Призывали атаковать решительно, не останавливаясь ни минуты. Всего опаснее — залечь под огнем противника: это грозит не только срывом задачи, но и большими потерями. Как можно быстрее сближаться с противником.
Если мы наступаем и атакуем, то только с решительной целью, не останавливаясь на полпути. Для роты и батальона всего опасней — залечь под огнем противника в ста — двухстах метрах от его траншей; в этом случае не только не выполняется задача, но бывают и самые большие потери. Несмотря на огонь противника, надо как можно быстрее довести атаку до конца, не опускаться в траншею противника, а перескакивать через нее, продолжать ускоренное продвижение. В этом случае потерь бывает меньше и задача выполняется. Учили бойцов и молодых офицеров не бояться контратак противника. Для нас выгоднее, когда батальоны противника, выйдя из своих траншей, контратакуют нас, сближаются с нами. В этом случае он меньше ведет огня, огонь его не меткий, а нам проще поражать его, идущего в рост. При контратаках, как правило, способные офицеры и дисциплинированные войска поступают так: огневыми средствами и небольшой частью сил встречают контратакующего огнем, а основными силами спешат вперед, обходя его с фланга, чтобы захватить оставленную его войсками траншею и отрезать пути отступления.
Немцы занимали и укрепляли орловский выступ двадцать месяцев, используя на работах массу гражданского населения. Особое внимание уделялось ими мерам для удержания городов — Орел, Волхов, Мценск, Карачев. Сами эти города и их районы приспосабливались к круговой обороне и связывались системой рубежей. Этот выступ представлял для них особую ценность, ибо с него они намерены были ударом через Поныри на Курск и из Белгорода на Обоянь окружить и уничтожить наши войска, находящиеся на Курской дуге.
15 апреля 1943 года ставкой вермахта был отдан оперативный приказ № 6, подписанный Гитлером, в котором войскам были поставлены конкретные задачи на проведение летней наступательной операции: «Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом… В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира»[11].
Для осуществления операции были привлечены наиболее боеспособные гитлеровские соединения — 50 отборных дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, сосредоточенных в группах армий «Центр» и «Юг» севернее и южнее курского выступа. Их общая численность превышала 900 тысяч человек. Группировки имели на вооружении до 10 тысяч орудий и минометов, около 2,7 тысячи танков и штурмовых орудий, свыше 2 тысяч самолетов. Большие надежды возлагались на тяжелые танки типа «Тигр», «Пантера», штурмовые орудия «Фердинанд», самолеты «Фокке-Вульф-190А» и «Хейнкель-129». После того как удалось вскрыть замысел противника, Ставка ВГК приняла решение о переходе к преднамеренной обороне, чтобы сорвать наступление противника, обескровить его и создать тем самым предпосылки для полного разгрома путем последующего контрнаступления.
Группировка Центрального и Воронежского фронтов (командующие генералы К. К. Рокоссовский и Н. Ф. Ватутин) в районе курского выступа имела в своем составе свыше 1,3 миллиона человек, 19,1 тысячи орудий и минометов, 3444 танка и самоходных артиллерийских установки, 2172 самолета. В тылу этих фронтов был развернут вновь созданный Степной фронт под командованием генерала И. С. Конева — мощный стратегический резерв Ставки, готовый как к обороне, так и к активным наступательным действиям.
Сражение невероятной силы на земле и в воздухе на Курской дуге началось 5 июля 1943 года. Враг рвался вперед, его не останавливали громадные потери, понесенные на северном и южном фасах Курской дуги; к 12 июля войска противника продвинулись с юга на север до 35 километров, а с севера на юг лишь до 10–12 километров.
12 июля 1943 года началась операция «Кутузов» — Орловская наступательная операция войск нашего Брянского, Центрального и левого крыла Западного фронта — составная часть Курской битвы, имевшая целью ликвидировать орловский выступ и освободить Орел. Советским войскам предстояло разгромить 9-ю полевую и 2-ю танковую армии немецко-фашистских войск в составе 37 дивизий.
В первых числах июля, проверяя подготовку к наступлению, на фронт прибыл представитель Ставки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. На КП 63-й армии Г. К. Жуков, М. М. Попов, В. Я. Колпакчи и я обменивались мнениями по предстоящей операции.
Обращаясь ко мне, Жуков спросил:
— Ну как, входите в курс наступления?
— Да, уже вошел в курс всего дела. Можно сказать, что мы готовы к выполнению задачи, — ответил я и попросил разрешения высказать свое мнение о предстоящей операции.
Я высказал сомнение, удачен ли будет прорыв обороны силами одной 63-й армии; немцы орловскому выступу придают большое значение. Само собой разумеется, что они уделяли много внимания участку против нашего плацдарма, наверное, имели там плотные и глубокие минные поля. Нельзя исключать и того, что противник заметил нашу подготовку к наступлению с плацдарма и принял меры к своевременному уплотнению своих боевых порядков. Во изменение ранее поставленной нам задачи внес предложение: отвести 3-й армии самостоятельный участок для прорыва обороны противника с форсированием реки, включая Измайлово и Вяжи, усилив нашу армию одной артиллерийской дивизией. В этом случае мы, во-первых, отвлечем на себя часть внимания противника, а во-вторых, выходом в тыл его отсечного рубежа на реку Паниковка, в районе Ивань и Грачевка, значительно облегчим задачу 63-й армии.
Развивая дальше свою мысль, выразил уверенность, что если нам будет дан участок для прорыва, то танковые корпус и армию придется вводить в нашей полосе. В этом случае мы будем прикрывать фланг соседа, идя впереди него.
Сначала Г. К. Жуков отнесся с недоверием и к моим опасениям, и к моим предложениям, а относительно ввода в полосе 3-й армии танкового корпуса и армии даже заметил с усмешкой:
— Вы, товарищ Горбатов, все хотите по-кавалерийски, налетом, шапками закидать противника.
Подумав немного, сказал:
— Пожалуй, это было бы неплохо, но планирование уже закончено, а до наступления осталось мало времени, и 3-я армия не успеет изготовиться.
Я заверил, что успеем. Меня поддержал командующий фронтом. После этого Жуков согласился и передал нам одну из трех артиллерийских дивизий, отобрав ее у 63-й армии.
Из сказанного видно, что основная роль в этой операции по-прежнему отводилась 63-й армии, имевшей несравнимо больше сил и средств, хотя и наступавшей в полосе более узкой, чем наша. Мы по-прежнему обеспечивали ее фланг.
Возвращаясь от командующего фронтом, я думал над своим предложением, по-прежнему видел его целесообразность и в то же время понимал всю серьезность принятого на себя обязательства прорвать оборону. Думал и о том, что все будет зависеть от поведения в бою дивизий первого эшелона, которые я еще плохо знаю. А главное — для развития успеха у нас нет свободных сил, так как остальные дивизии обороняются на широком фронте.
Еще одна забота: как встретит мое сообщение руководящий состав армии? Не поймет ли превратно, не посчитает ли поспешной и несерьезной выходкой нового командующего?
Собрав в штабе членов Военного совета, своих заместителей, начальников родов войск и отделов, сообщил им о новой задаче для армии. Видел, что это было для всех большой неожиданностью. Я предложил высказаться по этому вопросу.