Мы заканчивали очистку восточного берега реки Олешни и готовились к форсированию ее на всей нашей полосе. За левым флангом нашей армии командование Брянского фронта сосредоточило 3-ю гвардейскую танковую армию с задачей развить наш успех. Утром 19 июля, после короткой, но мощной артиллерийской подготовки, соединения нашей армии перешли в наступление. Противник не выдержал натиска и стал отходить, а когда мы захватили плацдарм на реке Олешне, была введена в сражение и 3-я гвардейская танковая армия Павла Семеновича Рыбалко. Поскольку наша армия успешно продвигалась, а продвижению 63-й противнику удавалось препятствовать, 3-я гвардейская танковая армия получила приказ помочь ей, нанося удар в юго-западном направлении. Выполняя этот приказ, 3-я гвардейская танковая армия ушла от нас в полосу левого соседа.
18 июля 1943 года я находился в левофланговой 380-й дивизии. И без этого широкая полоса нашей армии была приказом фронта увеличена на десять километров за счет левого соседа. Если раньше овладение Орлом было задачей 63-й армии, а мы лишь ей помогали, то теперь проведение боя за город целиком возлагалось на нас. Сосед выводил свои войска из нашей полосы: нам надлежало принять решение, кем заменить эти соединения, и создать группировку для овладения Орлом. На созванном мною совещании высказывалось мнение, что надо создать сильную группировку на левом фланге, однако неясно было, где взять для этого силы и средства, так как полоса армии превышала 60 километров и наши полторы дивизии оборонялись еще на реке Зуше, на 40-километровом фронте. Мною было обращено внимание присутствующих на то, что Орел делится на две равные части — восточную и западную — рекой Окой, а западная его часть, в свою очередь, делится на северную и южную рекой Орлик. Если мы создадим ударную группировку для наступления на город с востока и захватим его восточную часть, а противник удержит западную, мы будем вынуждены бить по ней из орудий и авиабомбами, а противник будет бить по нас и разрушать восточную часть города. Если же мы овладеем южной частью западной половины города, то противник будет удерживать ее северный сектор, и мы опять же будем разрушать город совместно с противником. Исходя из этого я поставил вопрос: нужно ли создавать группировку для наступления на город с востока и для ведения уличных боев, не лучше ли поискать другое решение?
В результате поисков и размышлений было решено брать Орел обходом с севера и северо-запада, для этого создать ударную группировку армии на правом фланге, форсировать Оку в 20–30 километрах севернее города, нанося удар с северо-западного направления. Мы будем угрожать окружением противнику, обороняющемуся по реке Зуше и находящемуся в Мценске, а наступая по западному берегу Оки и обходя Орел, будем также угрожать окружением противнику, если он вздумает оборонять город. Левое крыло армии не будем усиливать — наоборот, 41-й корпус растянем на дополнительные десять километров и лишь одной дивизией этого корпуса будем наступать с востока, а остальными двумя форсировать Оку севернее Орла.
Это решение вполне себя оправдало. В то время как мы повернули основные силы армии на северо-запад, энергичный и предусмотрительный командир 342-й стрелковой дивизии полковник Л. Д. Червоний оставил по реке Зуше на 30-километровом фронте один полк, а остальные силы дивизии сосредоточил против Мценска и зорко следил за противником. Как только противник начал отход, дивизия полковника Червония форсировала Зушу на всем фронте и повела преследование. Правда, форсировав реку, Червоний излишне задержался в комфортабельных, поспешно оставленных немцами землянках и отстал от своих полков, — мне пришлось посадить его в свою машину и перевезти туда, где ему надлежало быть. Но с тех пор он больше не пользовался моей машиной и перемещался только на своей.
20 июля 1943 года древний русский город Мценск, оккупированный 11 октября 1941 года, был освобожден воинами 342-й стрелковой дивизии полковника Логвина Даниловича Червония и частью сил 283-й стрелковой дивизии полковника Василия Андреевича Коновалова.
В крайне напряженный для группы армий «Центр» момент еще 13 июля решением Гитлера командование 2-й танковой и 9-й армий, занимавших орловский выступ, было объединено, и в командование этими армиями вступил генерал-полковник В. Модель, которого в вермахте называли «львом обороны». Вступая в командование орловской группировкой, Модель обратился к войскам 2-й танковой армии с приказом.
22 июля этот приказ командующего оказался в наших руках, и, поскольку он представляет интерес как характерный пример демагогии предвидящего свой скорый конец фашиста, привожу из этого приказа выдержку:
«Солдаты 2-й танковой армии! Спокойствие на Восточном фронте нарушено. Вам предстоят бои, которые должны решить все.
Солдаты! Подумайте о том, что взор родины, участвующей в тотальной войне, направлен на вас. Наша родина с удовлетворением воспринимает то, что противник встретил испытанную уже в борьбе волю нашей армии. Но мы должны вновь доказать нашей родине, что германская армия, где бы ни встретилась с противником, всегда нанесет ему мощный удар. Нам предстоит ожесточенная борьба. Но мы к ней привыкли. Противник знает, о чем идет речь, поэтому все зависит от вас, солдаты…»
Приказ не помог, хотя враг упорно сопротивлялся, умело используя рельеф местности, каждый бугор и ручей.
Выйдя на рубежи рек Оки и Оптухи, мы встретились со 2-й и 8-й танковыми дивизиями, 34, 56, 221-й пехотными, 20-й моторизованной дивизиями, частью 12-й танковой дивизии противника. Его авиация предпринимала массированные налеты. Несмотря на это, мы захватили ряд плацдармов на Оке.
Было решено из всех захваченных нами плацдармов основными силами расширять один — у населенных пунктов Городище, Каменка, Хватнево и Нарыково.
Особой ожесточенности бои разыгрались на этом плацдарме за узел сопротивления у деревни Апальково и высоту 250.6. Этот узел сопротивления закрывал нам путь на Орел с севера.
Четыре дня и четыре ночи шли напряженные бои за овладение апальковским узлом сопротивления. Здесь оборонялись 34-я и 221-я пехотные дивизии противника и его 20-я мотодивизия. Наши танки, действовавшие с дивизией полковника Червония, ворвались было в Апальково; за нашими танками поднялась в атаку пехота, но противник сковал ее шквальным огнем и отрезал от танков. Немцы ввели в бой самоходные орудия, танки открыли сильный огонь с прилегающей к Апалькову высоты 250.6 и восстановили положение. Безуспешными оказались и наши последующие атаки.
Немцы подбрасывали свежие моторизованные части. Их авиация совершала частые и ожесточенные налеты.
На наши атаки они отвечали контратаками. За один только день — 27 июля — мы предприняли четыре атаки на Апальково и отбили 13 немецких контратак. В этот день немецкая авиация произвела более 600 налетов.
В разгар боев, которые мы вели, части соседней правофланговой армии овладели городом Волховом. Это был крупный успех. Левый фланг нашего соседа приближался к нашему правому флангу. 28 июля уже шел бой за Брагино в непосредственной близости от наших правофланговых частей.
Нас держало Апальково. 31 июля снова разгорелся бой. Части дивизии полковника Ревуненкова захватили деревню Шумово в 22 километрах севернее Апалькова. Дивизия полковника Червония, которая вела бой за Апальково, предприняла перед заходом солнца последнюю и решительную атаку.
Лишь 31 июля нам удалось сломить сопротивление противника в этом районе, после того как наши две дивизии обошли этот узел с севера и овладели населенными пунктами: 362-я стрелковая дивизия — Калугином, 186-я стрелковая дивизия — Сальниковом, а с наступлением темноты штурмовой батальон 342-й стрелковой дивизии проник к Апалькову и атаковал внезапно. Вслед за батальоном ворвались танки. Нападение с этой стороны было столь неожиданным для опасавшегося лишь обхода противника, что он бежал, не оказав сопротивления. Наш штурмовой батальон потерял лишь двух человек убитыми и трех ранеными. В этом районе противник оставил убитыми до 200 солдат и офицеров. Нами было захвачено 18 танков, 5 самоходных орудий, 28 орудий, 23 пулемета, много других трофеев и 20 пленных.
В течение 1 и 2 августа наша ударная группировка продвинулась на 20–22 километра, вышла к рекам Моховая и Неполодь. Против города Орла 308-я стрелковая дивизия захватила за рекой Оптухой две деревни, а 380-я стрелковая дивизия — большой плацдарм с рядом населенных пунктов.
Вечером 2 августа я был в 308-й стрелковой дивизии и упрекнул ее командира, обычно очень энергичного в наступлении, генерала Л. Н. Гуртьева за недостаточное использование успеха 380-й стрелковой дивизии. Этот случай запомнился мне навсегда.
Утром 3 августа мой НП был в Тайнинских Двориках, в 500 метрах от противника, на левом берегу реки Неполодь. В бинокль я видел перед собой Орел. Один за другим слышались глухие взрывы в городе, и видны были поднимавшиеся над ним клубы черного дыма: немцы взрывали склады и здания.
В это время я получил от генерала Гуртьева донесение о том, что его частями занят Крольчатник. Это было очень важно: Крольчатник был основным опорным пунктом противника на пути к городу. Но когда я перевел бинокль в том направлении, то увидел, что Крольчатник еще в руках противника. Я был уверен, что к этому времени командир 308-й дивизии уже переместился на новый КП и лично убедился в ошибочности посланного мне донесения. Зная Л. Н. Гуртьева как волевого, честного и решительного командира, я представил себе, как он болезненно пережил мое вчерашнее замечание за недостаточное использование успеха, а тут еще подчиненные ввели его в заблуждение с Крольчатником! Мне стало больно за него. Опасаясь, как бы он не сорвался и не стал искусственно форсировать события, решил к нему поехать, чтобы его ободрить. По прямой он находился от меня в двух километрах, но объезжать надо было километров пять-шесть. Его НП. оказался в чистом поле, между железной дорогой и шоссейной, в полутора километрах перед Крольчатником. «Да, — подума