У нас созрела мысль ликвидировать этот участок в первых числах января 1944 года, а плацдарм захватить в январе или в первых числах февраля. Операция по ликвидации участка была подготовлена, спланирована, доложена командующему фронтом и одобрена им.
Суть этой операции, проведенной 4–5 января, заключалась в следующем.
Главный удар по быховскому боевому участку наносился с востока на запад из Узников на Никоновичи и Вороново, вспомогательный — на север по шоссе. Кроме того, в эту ночь специально подготовленный лыжный отряд должен был пробраться по долине реки Днепра в тыл противника и до рассвета 4-го уничтожить штаб 267-й пехотной дивизии в деревне Прибор — это была небольшая, но интересная операция.
О месте нахождения штаба 267-й пехотной немецкой дивизии мы знали из показаний пленных, подтвержденных жителем Селец-Холопеева А. В. Загрищевым, который был заподозрен немцами в излишней любознательности, арестован и избит, но ему удалось бежать и перейти к нам через линию фронта. Знание местности и обороны противника дало нам возможность использовать его в качестве проводника лыжного отряда, сформированного из двухсот лучших лыжников, добровольно изъявивших желание участвовать в этой операции. Отряд сопровождали, кроме проводника, переводчик и несколько человек, научившихся произносить несколько немецких фраз. Отрядом командовал смелый капитан Тайвакайнен, прекрасный лыжник.
Подготовкой отряда руководил мой заместитель генерал-майор П. П. Собенников. Заключалась она в выработке умения двигаться ночью по азимуту в незнакомой местности, совершать нападения на охраняемые объекты, отвечать на оклики на немецком языке. Отряд имел группы захвата, охранения и резерв. Нападение начинали и заканчивали по сигналам, собирались после схватки в указанных незнакомых местах. Учились различать своих и противника: в темноте пропуск-отзыв давался голосом, а днем и на расстоянии — поднятием руки: кверху — «кто идет?», в сторону — «свои». Для связи отряда со штабом армии к отряду был прикомандирован майор Георгий Левченко, офицер исключительной смелости и доблести.
В ночь на 4 января отряд под командованием капитана Тайвакайнена спустился в долину реки. По указанному маршруту он, не замеченный противником, вошел в его тыл. Ночь была теплая, пасмурная, отряд шел не спеша. Впереди отряда двигалось охранение с проводником А. В. Загрищевым и офицером, изучившим маршрут и знающим немецкий язык. Учитывая, что придется несколько раз преодолевать русло Днепра и его протоки, передний шел с острым щупом и был обвязан веревкой, конец которой находился у идущих сзади. Эта предусмотрительность несколько раз спасала провалившихся под лед. Вымокшие немедленно переодевались в запасное обмундирование и валяную обувь.
За несколько часов движения отряд четыре раза пересек русло реки и шесть раз — протоки. Через пять часов увидели справа на берегу очертания строений. Это и была деревня Прибор. В селении было тихо, лишь изредка перекликались петухи. На окраине встретили немецкий проволочный забор. Во время последней перед нападением передышки проделали проходы в проволоке, офицеры ориентировались на местности и ориентировали своих подчиненных; уточнили задачи группам отряда, напомнили сигналы и места сбора по сигналу «отбой». Напомнили всему личному составу, что обнаруженные телефонные провода (чтобы не насторожить противника) резать можно не раньше первых выстрелов. Отдохнув, оставили у проходов «маяк» и приступили к операции.
Впереди группы, двигавшейся к штабу дивизии, шел переводчик старший сержант Телеш. «Хальт!» — послышался оклик. Телеш ответил, что идет свой офицер, а приблизившись к часовому, ударом кинжала убил его наповал. Однако пост был парным, и стоявший в стороне другой часовой очередью из автомата ранил Телеша в ногу. Телеш убил и другого часового ответной очередью. Эти первые выстрелы были сигналом для применения огнестрельного оружия.
Охрана немецкого штаба была почти полностью уничтожена. Наши солдаты врывались в помещения или забрасывали их гранатами и уничтожали находившихся там немцев, а те, что выскакивали на улицу в одном белье или пытались уйти из деревни Прибор за Днепр, уничтожались засадой у дороги.
Через 40 минут был дан сигнал «отбой». Как было договорено, на сборном пункте отсутствующих ждали 15 минут, после чего отряд направился на юг, по заранее намеченному пути. На сборный пункт не явилось 18 человек, но 12 человек из них присоединились к отряду немного позднее.
В 5 часов 30 минут от майора Левченко была получена радиограмма: «Благополучно. Задача выполнена». Мы же в это время наблюдали большое зарево над деревней Прибор.
Дерзкая вылазка лыжников увенчалась крупным успехом: было убито более 300 немцев, из них много офицеров, в том числе начальник штаба дивизии полковник фон Шлиер; уничтожено более 50 различных машин, узел связи, склады с горючим и продовольствием, захвачены важные документы и трофеи.
Героические действия лыжного отряда 6 января 1944 года были отмечены в сводке Совинформбюро.
Около двух часов ночи один из полков дивизии полковника Я. А. Романенко перешел в наступление между шоссе и Днепром навстречу лыжному отряду, а с рассветом, после артподготовки, из района Узников на Никоновичи перешли в наступление основные силы 80-го стрелкового корпуса генерала И. Л. Рагули.
В первые часы наступления наши части продвинулись на 4–5 километров, а в районе деревни Палки противник был окружен и уничтожен, так как этот пункт имел круговую оборону и сдаваться немецкое командование не захотело. Противник пытался задержать нас на промежуточном рубеже Никоновичи, Усоха и Лужки, но, нанеся ему новый удар, мы овладели этим рубежом. 267-я пехотная дивизия противника понесла большие потери и отошла.
4–5 января 1944 года быховский укрепленный участок немцев был ликвидирован. Войска нашей 3-й армии во всей своей полосе вышли на Днепр, сократив фронт обороны на 12 километров; мы получили возможность воздействовать артогнем на железнодорожную станцию Быхов.
Наш правый сосед — 50-я армия, — предупрежденный о начале операции, в какой-то степени подготовился и, перейдя вслед за нами в наступление своим левым флангом, продвинулся к Днепру еще на 5–7 километров.
После этой операции в первом эшелоне армии в обороне мы оставили три дивизии, а пять были выведены во второй эшелон с целью подготовки их к захвату плацдарма на западном берегу Днепра. На этом закончилась наша третья частная операция.
В долине реки, там, где Днепр своим изгибом подходил близко к нашей обороне, мы забили сваи в двух местах и уже заготовили верхнее строение. Но в это время противник контратаковал войска 65-й армии за Днепром. Нужно было ее усилить, но свободных сил у командующего фронтом не было. Где взять? Конечно, у 3-й армии, поскольку у нее в это время во втором эшелоне было пять дивизий и она вышла на Днепр. У нас взяли три дивизии. Пытаться захватить плацдарм на западном берегу Днепра оставшимися двумя дивизиями не имело смысла, ибо если бы нам и удалось его захватить, используя внезапность, то удержать его мы не смогли бы.
63-я армия, стремясь выйти на Днепр, много раз переходила в наступление, но успеха не имела.
Немцы чувствовали себя за Днепром уверенно, надеялись спокойно провести зиму, имея передний край обороны не по урезу реки, а по высокому берегу ее долины.
Наше внимание привлекли две излучины, у Шапчинцы и у Сверженя, где река в трехкилометровой долине подходила близко к нашей обороне. Захватив эти излучины, мы выдвинули за реку боевое охранение, забивали сваи в реке и заготовляли детали для верхнего строения двух мостов. Забивка свай производилась ночью, для смягчения звука ударов на сваи накладывали слой изношенных фуфаек. Чтобы отвлечь внимание противника, забивали сваи в первой траншее обороны, в одном-двух километрах в стороне от строящихся мостов. К рассвету работы прекращались и места работы маскировались снегом.
Пристрелку позиций противника, как обычно, мы проводили отдельными орудиями разных калибров, данные пристрелки и погоды записывали, а уводя орудия, на их месте оставляли макеты.
К реке прокладывали колонные пути, строили на них мосты, а в низких местах — деревянные настилы.
Отрывали убежища, строили вышки для наблюдательных пунктов. Все, что противнику удавалось видеть, засекать и слышать, он обстреливал мощными огневыми налетами. Но мы не имели потерь и продолжали свою работу.
В соединениях велись систематические занятия: учились дружной атаке, преодолению крутого берега, обходным движениям населенных и опорных пунктов; лыжные отряды тренировались в выполнении специальных задач, артиллеристы учились быстрому обнаружению, подавлению и уничтожению целей; командный состав большое внимание уделял изучению своих направлений, и не только переднего края обороны противника, но и его глубины; саперы учились разминированию в зимних условиях, проделыванию проходов в проволочных заграждениях, заготовляли лес для устройства мостов. Работы было много, и все работали с большим напряжением.
В те дни с членом Военного совета генералом Иваном Прокофьевичем Конновым много времени проводили в дивизиях. Так однажды, будучи в дивизии второго эшелона, задержались в одном из ее полков и решили переночевать. День клонился к вечеру. Вокруг нас собралось большое количество офицеров и солдат. Собравшимся мы предложили поговорить по душам, чтобы ответить на все интересующие их вопросы. Один из командиров батальонов, находившийся недалеко от нас, задал вопрос:
— Что такое страх и можно ли его изжить?
— Да, вы задали мне важный и сложный вопрос, с которым нам, находящимся на войне, часто приходится иметь дело. Хотя и трудно, но попытаюсь на него ответить так, как я его понимаю, — сказал я.
Мой ответ был примерно следующим:
— Чувство страха знакомо каждому человеку, его переживали и переживают все, переживали его в мирное время и особенно часто переживаем его в военное. Страх или боязнь возникает в результате переживания за себя, за что-то дорогое, чему угрожает опасность, бывают различные степени страха или боязни.