На подготовку операции дать десять суток, чтобы мы незаметно для противника могли вывести из обороны сначала 115-й укрепленный район, а потом его батальонами сменить четыре дивизии 63-й армии, находящиеся в обороне.
На этом мой доклад был окончен.
— Ваши просьбы будут удовлетворены. Готовьтесь. А я переговорю с Москвой, — сказал командующий.
Вернувшись в армию, сообщил о результатах своей поездки членам Военного совета, своему заместителю и другим, не умолчал, конечно, и о данном мною обещании. Собравшимся оно показалось, как я и ожидал, слишком большим и трудновыполнимым. Мне оставалось только сказать: да, обещание большое, но не слишком, задача трудная, но выполнимая. Будем готовить себя и подчиненных для того, чтобы ее выполнить.
13 февраля нами было получено уведомление, что полоса и войска 63-й армии передаются 3-й армии, а штаб и командование 63-й армии переходят в резерв Ставки. В тот же день вечером комфронтом говорил со мной по ВЧ. Между прочим он сказал:
— Я насчет вашего третьего условия, Александр Васильевич. Не хватит ли вам восьми дней вместо десяти на подготовку к операции?
— А почему вы хотите сократить срок нашей подготовки?
— Если восемь дней, то вы начнете наступление 21 февраля, 23-го можете овладеть Рогачевом. Неплохо будет, если в день нашего праздника будет салют нашим войскам, а то его давно не слышали. Есть, конечно, и еще причина, но она выходит за рамки нашей с вами компетенции.
Против второго довода спорить не приходилось. Я согласился.
18 февраля 1944 года была получена следующая директива фронта:
«3-й армии частью сил упорно оборонять занимаемые позиции на правом фланге — участок (иск.) Селец-Холопеев, Обидовичи, Ветвь, Ильич; на левом фланге — участок: Гадиловичи, Грабов, Мал. Козловичи, Рассвет, Фрунзе, озеро Осушное, озеро Великое. Всеми остальными силами армии — не менее семи стрелковых дивизий со всеми средствами усиления — с утра 21 февраля 1944 года перейти в решительное наступление с задачей переправиться по льду через Днепр на участке Виляховка, Кистени и, нанося главный удар в общем направлении на Кистени, Еленово, Близнецы, Заполье, Поболово, овладеть рубежами:
а) 21 февраля 1944 г. — Покровский, Виляховка, хутор Роговское, Жиляховка, Станьков, Тереховка, Щибрин, а передовыми отрядами захватить переправы на реке Друть на участке: Большая Коноплица-Рогачев;
б) 22 февраля 1944 г. овладеть городом Рогачев и рубежом: Новый Быхов, Красный Берег, Дедово, Озеране, Фалевичи, Тихничи, Колотовка, Березовка, Лучин;
в) 23 февраля 1944 г. овладеть городом Жлобин и рубежом Комаричи, Золотое Дно, Хомичи, Репта, Осовник, Добрица, Пареневский, Барки, Найдакочи, Поболово, Тортеви, станцией Жлобин.
В дальнейшем развивать успех в общем направлении на Бобруйск, выйдя за Днепр на 45 километров.
Операцию организовать и проводить на принципе внезапности, на быстром и стремительном продвижении войск армии».
Задачи, поставленные армии вообще, особенно по дням (за трое суток форсировать такие реки, как Днепр и Друть, с продвижением на 45 километров), показались преувеличенными не только моим заместителям и члену Военного совета, но и мне в особенности, потому что при слиянии армий какого-либо дополнительного усиления дано не было.
Ознакомившись с директивой фронта, всегда сдержанный член Военного совета генерал И. П. Коннов не вытерпел и сказал: «Да… Верна поговорка: «Аппетит приходит во время еды». А у нашего начальства разгорелся аппетит еще до еды. Когда мы просили подбросить нам дивизий, чтобы захватить плацдарм, нам ответили «обороняйтесь», а когда мы дали обещание прогнать противника с плацдарма и захватить еще больший плацдарм, то от нас требуют перейти в наступление на Бобруйск… Таких задач, даже при общем наступлении фронта, никогда не ставили армиям, не усиливая танковыми и артиллерийскими корпусами».
Вопросительные взгляды присутствующих были устремлены на меня. Ждали моего мнения. Но что мог я сказать? Мне вспомнился момент, когда я впервые внес свое предложение и давал обещание командующему, его удивление, недоверие к обещанию. Припомнил его приказ захватить два плацдарма, каждый одной дивизией, с полученной теперь директивой… «Начать наступление через четыре дня, за три дня захватить плацдарм площадью 80 километров по фронту, 45 километров глубиной с городами Рогачев и Жлобин, с форсированием таких рек, как Днепр и Друть, и наступать на Бобруйск». При условии, что противник занимает такой большой плацдарм на нашем берегу с одной стороны и прочно сидит на восточном берегу севернее нашей армии. Действительно, такую задачу можно ставить только пяти-шести усиленным армиям, да и то трудно надеяться на выполнение ее в течение трех дней.
Обращаясь к начальнику штаба армии генералу М. В. Ивашечкину, я сказал:
— Наш приказ с задачами уже доведен до войск. Чтобы не было разнобоя в требованиях, задачи корпусам нужно будет увеличить, как приказано в директиве, и дать указание о дальнейшем наступлении на Бобруйск.
Что было нам известно о противнике? Из опроса пленных мы узнали, что перед нашими войсками обороняются 31, 296, 6 и 211-я пехотные дивизии противника, в Бобруйске находится еще одна пехотная дивизия, которая может принять участие в операции на второй день; там же находится 150 бомбардировщиков и 30 истребителей.
Передний край вражеской обороны проходил по высокому берегу Днепра, в том числе там, где мы намеревались форсировать реку, так как считали, что немцы здесь меньше всего ожидают нашего удара.
Днепр имел здесь ширину до 300 метров, глубину до 5 метров, долина реки простиралась на 2,5–3 километра в ширину, пересекалась протоками и хорошо просматривалась с высокого западного берега. Толщина льда в основном русле — 8–12 сантиметров, а в протоках и озерах достигала 20 сантиметров.
Первая позиция врага состояла из трех траншей, имелись минные поля и проволочные заграждения.
Вторая позиция проходила в 5 километрах от первой и состояла из двух траншей. На реке Друть была подготовлена вторая полоса обороны противника. Ее ширина 25–60 метров, глубина 3,5 метра, толщина льда 10–12 сантиметров, ширина заболоченной, слабо промерзающей долины до полутора километров.
Снежный покров был незначительным. В связи с исключительно теплой погодой и прошедшими дождями в лощинах и впадинах скопилась вода.
По данным Центрального института прогнозов погоды, весенняя распутица ожидалась 15 марта. Это требовало принятия мер по устройству настилов в низких местах, постройки сначала низководных, а в течение 10–15 дней и высоководного моста через всю долину Днепра.
Из-за сильной оттепели на реках образовались полыньи, лед местами отошел от берегов. Начало вскрытия реки предсказывали 15 марта.
Предстояла серьезная операция, многое нужно было предусмотреть, и не только при захвате плацдарма, но и при удержании его. Прокладывались колонные пути к реке, почти вся артиллерия была поставлена на новые огневые позиции, как можно ближе к берегу. Проведено совещание с командирами корпусов и дивизий и их заместителями.
Мы отдавали себе отчет, насколько рискованно идти за Днепр всеми десятью дивизиями при крайне ослабленной обороне на остальном 85-километровом фронте, но мы верили в свои силы, в успешный исход операции. В обороне оставались на 25-километровом фронте от Селец-Холопеева до Шапчинцев запасной армейский полк, заградительные отряды и химроты, а против противника, занимающего плацдарм 45 километров по фронту, оставлены лишь части 115-го укрепленного района и два бронепоезда. Десятую по счету 169-ю стрелковую дивизию решил сосредоточить за УРом как свой резерв.
Правда, я особенно опасался возможного удара противника с севера. Но после того как на этот участок была поставлена одна из дивизий 50-й армии, эта опасность миновала.
16 февраля, за пять дней до форсирования и через трое суток после получения приказа о слиянии армий, были собраны командиры стрелковых корпусов, стрелковых дивизий, начальники политотделов, штабов и родов войск армии. У рельефного плана полосы наступления армии были заслушаны решения командиров корпусов и дивизий. Командармом даны замечания по их решениям, ответы на все интересующие их вопросы и увязаны способы взаимодействий. К. К. Рокоссовский, командующий фронтом, и К. Ф. Телегин, член Военного совета фронта, присутствовавшие при этом, дали свои указания.
17–19 февраля командиры стрелковых корпусов и дивизий заслушали решения командиров полков, а командиры полков — командиров батальонов. Все это проводилось в районе переднего края обороны, откуда был виден берег противника на рельефном плане полосы наступления дивизии. Мы с членом Военного совета армии присутствовали на докладах многих командиров полков.
Командующий 50-й армией генерал-лейтенант Иван Васильевич Болдин с пониманием относился к той задаче, которая легла на нас. При личном общении заверил меня:
— Действуйте, за свой фланг не беспокойтесь. Штабом армии и лично мною будет установлен жесткий контроль.
Иван Васильевич 50-й армией командовал с ноября 1941 года. Мы верили и знали слово и дело воинов этой армии, отличившейся в боях в ходе героической обороны Тулы и последующих боях и сражениях.
Личная храбрость И. В. Болдина, помноженная на зрелость военачальника, его недюжинные организаторские способности особенно ярко проявились в ходе жестоких боев в первые месяцы Великой Отечественной войны. Собрав значительные силы войск, оказавшихся в окружении, в тылу далеко ушедшего вперед противника, будучи отрезанным от основных сил Западного фронта, он вывел группу войск из окружения, сохранив боевую технику, не отдав на поругание гитлеровцам ни одного боевого знамени. В его слово, честь офицера, верность воинскому долгу солдат и офицеров пятидесятой мы верили…
К утру 20 февраля были закончены все предусмотренные планом мероприятия: произведена смена дивизий на 25-километровом фронте от Селец-Холопеева до Шапчинцев. Армейский запасной полк, заградительные отряды и химроты заняли оборону на широком фронте по Днепру; перед противником, занимающим плацдарм, в обороне остался лишь 115-й укрепленный район. Выводя из обороны дивизии 63-й армии, мы не исключали того случая, что кто-либо из их личного состава может попасть в плен, а потому смену их батальонами 115-го укрепленного района объясняли тем, что мы «производим перегруппировку войск, чтобы с началом ледохода на Днепре выкупать в реке тех немцев, которые обороняют плацдарм на восточном берегу».