В ночь на 3 марта противником возобновилась особо сильная артподготовка: огонь сосредоточивался на плацдарме по нашим первой и второй траншеям, в целях их беспрепятственного занятия.
В 20 часов противник перенес артогонь на переправы, чтобы не допустить подхода наших резервов, и пошел в наступление пехотой. Потом заревели и двинулись танки. Не обогнав еще своей пехоты, танки включили фары. Стало светло как днем, на фоне света были видны густые цепи наступающей пехоты. Со своего НП я по свету фар насчитал 50 танков и на этом прекратил счет, определив, что их значительно больше. Мы наблюдали частые вспышки выстрелов наших орудий прямой наводкой по танкам, слышали сплошной треск стрелкового оружия по наступающей пехоте и грохот орудийной стрельбы. Видели море разрывов артснарядов: наших — по наступающему противнику и противника — по плацдарму и мостам. С тревогой ожидали мы результатов, и я уверен, что каждый думал про себя: выдержат ли защитники плацдарма такое суровое ночное испытание?
Мы наблюдали, как немецкие танки обогнали свою пехоту и ее не стало видно. Я пожалел об этом. Считал, что огонь нашего стрелкового оружия уменьшится и не будет столь метким, но треск стрелкового оружия не ослабел, а стрельба из орудий прямой наводки все нарастала.
Вдруг освещение фарами почти одновременно на всем участке возобновилось, но это были уже отдельные и короткие вспышки света и в эти мгновения была снова видна пехота противника, но уже отступающая. На моем НП раздались восклицания: «Танки повернули назад!», «Атака отбита!». Немного позднее было получено донесение с плацдарма, подтверждающее, что атака гитлеровцев всюду отбита.
От имени Военного совета армии всем защитникам плацдарма и артиллерии, стрелявшей с восточного берега, я объявил благодарность. В то же время предупредил их, чтобы готовились к последующему отражению повторных атак.
Действительно, через два часа противник перешел снова в еще более яростное наступление, но уже с меньшим количеством танков. Герои обороны, воодушевленные предыдущим успехом, отбивали эту атаку с еще большим мужеством, и она, а также последовавшие за ней третья, четвертая и пятая атаки в эту ночь были отбиты с громадными для противника потерями. До самого утра даже на переднем крае никто не думал об отдыхе, ликование и радость были общими. Изредка слышалась то там, то здесь пулеметная стрельба; как выяснилось позднее, предусмотрительные командиры батальонов приказали пулеметчикам мешать противнику подбирать раненых и трупы, находившиеся в нейтральной полосе: все с нетерпением ожидали рассвета, чтобы своими глазами взглянуть на поле перед нашим плацдармом. И вот, чуть забрезжил рассвет, многие тысячи глаз начали всматриваться в лежащую впереди местность. Первыми показались силуэты 16 подбитых танков и самоходок, некоторые из них еще дымились. А когда стало совсем светло, мы увидели поле, усеянное телами фашистов. «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?» — сказал кто-то из офицеров.
В эту ночь лейтенант Шапкин и сержант Беляков подбили танк из пушки недалеко от нашей траншеи. В промежутке между атаками противника они решили взять «языка» из числа оставленных на поле боя раненых, вылезли из своей траншеи и отправились к подбитому танку, но все три человека его экипажа были убиты. Тогда наши воины повернули башню танка в сторону противника, выпустили в его сторону весь запас снарядов, сняли рацию и, забрав документы убитых, благополучно вернулись к своим. Вскоре началась новая атака противника.
— Если бы мы чуть запоздали вернуться, — сказал Беляков, — нам пришлось бы сидеть у танка до утра, а могло быть и того хуже.
В ту же ночь капитан Березкин со своей ротой в рукопашной схватке выбивал противника, занявшего часть нашей первой траншеи. Капитан был ранен сначала в одну, а потом и в другую руку, но не оставил роты до тех пор, пока траншея не была очищена от гитлеровцев. Многие воины армии, отличившиеся в тех боях, были удостоены высоких боевых наград. Спустя 23 года с большим удовлетворением я вручил орден Отечественной войны I степени ефрейтору Мефодию Сороке. Этого ордена он был удостоен за три подбитых танка, но в бою был ранен, попал в госпиталь, а орден много лет искал своего владельца. Конечно, все мы радовались этому, но скольким героям заслуженные боевые награды не вручены и на сегодняшний день!
Командующий фронтом приказом от имени Военного совета фронта объявил благодарность всем защитникам пладцарма, а тех, кто проявил в этих боях особую доблесть, отражая атаки из орудий, бронебоек, пулеметов и стрелкового оружия, назвал поименно. Спустя годы я с гордостью называю их: это капитаны Никишов П. С., Сорокин И. В., Пазенко П. Ф.; старшие лейтенанты Ефим В. М., Соколов И. П., лейтенант Шатный Н. К.; старший сержант Седов Л. С., сержанты Чикирев, Дудоев Я. С., Шумилов С. М., Блохин А. П., Крысин И. М., Морозов И. П., Беляков А. П., Яковлев И. С., Баранов В. Ф., Терехов И. С.; ефрейтор Распопов И. А.; рядовые Горбачев А. П., Старовойтов В. А., Ковалев И. Д., Слезко Е. Е., Андриенко Г. А., Карчевский Т. Н.; генерал Пинчук И. В.; майор Левченко Г. В.
О майоре Левченко, мужественном и отважном воине, человеке высочайшего воинского долга и офицерской чести, скажу особо. Георгию Васильевичу доверялось выполнение таких боевых заданий, цена которых — жизнь. В моей памяти хранятся слова о том, что «человек подвига берет на себя тяжкую ношу и несет ее добровольно… он стойкий работник, он знает цену труду, он знает красоту действия в пылу труда…». С полным основанием отношу эти прекрасные слова великого патриота России Н. К. Рериха к ветерану 3-й армии Г. В. Левченко. Майор Левченко был удостоен высоких боевых наград: он награжден двумя орденами Красного Знамени, Отечественной войны I степени, другими высокими боевыми наградами. Тяжелейшее ранение в ноги, ампутация не смогли сломить волю, дружелюбие, душевность майора Левченко. Рядом с ним, рука об руку шагает по жизни его боевая подруга, ветеран 3-й армии Вера Семеновна Левченко.
Несравнимо больше, чем за плацдарм на реке Друть, приходилось беспокоиться за основные силы армии, находившиеся за Днепром. Противник, прикрывая свой левый фланг рекой Днепром, мог отрезать основные силы нашей армии за рекой. Это опасение усугублялось в связи с приближением весеннего разлива, когда вся долина реки в 2–3 километра будет залита водой. Мы боялись, что не успеем построить высоководный мост до начала разлива. Во время наступления противника от Быхова на юг нам могла бы помочь лишь 50-я армия и только недостаточно сильным артиллерийским огнем. На большее мы ни от кого рассчитывать не могли, а потому все силы направили на ускорение постройки высоководного моста через всю 2-километровую долину Днепра. Чтобы обезопасить себя на случай неготовности моста или его разрушения, мы завезли за Днепр 5–10-суточный запас продовольствия и достаточное количество боеприпасов. Сверхчеловеческими усилиями наших мостостроителей и инженерных частей под руководством опытнейших генералов — начальника инженерных войск фронта И. И. Прошлякова и армии Б. А. Жилина — мост был построен за пять суток до паводка. Кроме того, у нас был еще понтонный мост у Нового Быхова, с использованием высокой насыпи, которая вела когда-то к постоянной паромной переправе. Эти два моста и связывали наши войска с восточным берегом. С того времени как долина реки начала наполняться водой, на высоком мосту все время дежурили офицеры инженерной службы, которые следили за повышением уровня воды и за тем, как на него реагирует 2-километровый мост на 1920 высоких сваях. Когда вода подошла под верхнее строение моста, сваи у двух пролетов подмыло. Для спасения моста были брошены строители. Но эти два пролета оторвало и вместе с людьми понесло вниз по течению. Положение осложнялось тем, что 15 километрами ниже наши войска находились только на восточном берегу, а на западном был противник. Оторванный кусок моста, как плот, с громадной быстротой уносило течением к противнику.
Но у генерала Жилина все было предусмотрено: у моста все время дежурили три катера, которые и были посланы вдогонку.
К вечеру все люди были сняты и спасены, когда оставалось лишь 4 километра до противника. Много усилий потребовалось от героических инженерных частей, чтобы восстановить разрушенную часть моста. Но они трудились не напрасно: мост был восстановлен.
Боясь за быховское направление, мы подобрали квалифицированных наблюдателей, обо всем замеченном, даже о мелочах, они немедленно докладывали, а мы анализировали данные наблюдения и принимали нужные меры.
В период разлива мы трижды проверяли готовность войск к отражению внезапного нападения противника. В этот период мы провели много бессонных ночей, и я не раз вспоминал и рассказывал своим ближайшим помощникам о событиях 28 марта 1917 года, когда немцы уничтожили наши три пехотные дивизии на плацдарме реки Стоход во время ее разлива; спаслись тогда всего лишь единицы из 25 тысяч. Рассказывал и о марте 1942 года, когда мы с генералом А. И. Родимцевым обороняли захваченный нами плацдарм за рекой Северский Донец, когда вешние воды залили долину шириной в один километр. Немцы тогда забрасывали нас листовками, предупреждая, что будут нас купать в реке, но я говорил: «Раз они нам угрожают, то более чем вероятно, что активничать не будут, но ушки на макушке держать все равно надо».
Оберегая быховское направление, мы имели на нем и против него, кроме сильной артиллерии, основные резервы и танки. Артиллерия, включая тяжелые калибры, продолжала повышать свое огневое мастерство, проводя пристрелку и стрельбу по живым целям с временных позиций, училась решать эти задачи ограниченным количеством снарядов. Танкисты учились стрельбе с хода, преодолению препятствий.
В морально-политической подготовке к операции большую помощь нам оказали партизаны, которые за Днепром влились в наши дивизии. Они не только пополнили наши поредевшие ряды, но и образно, доходчиво рассказывали, как тяжело жилось белорусам под фашистским игом, что один из каждых шести белорусов замучен или расстрелян за участие в партизанской борьбе или за оказание партизанам помощи, угнан в немецкую неволю; о геройстве партизан, о том, как и сколько пустили они под откос вражеских поездов, как уничтожали не только отдельных солдат, офицеров, но и целые роты и батальоны.