Вступив на землю Белоруссии, наши радисты армии стали принимать ценнейшие сведения о противнике: его силах и средствах, местах дислокации, расположении штабов. Узнавали почерк радистов-операторов, выпускников 3-й специальной школы Центрального штаба партизанского движения, в частности радиста-оператора Сергея Ивановича Руднева, а также радиста-оператора, а позже шифровальщицы оперативной группы Белорусского штаба партизанского движения полковника А. А. Архангельского, бывшей школьницы из города Ливны Орловской области Розы Николаевны Агарковой.
Начальник оперативного отдела штаба армии генерал-майор Н. Ф. Гарнич установил тесную связь с начальником оперативного отдела БШПД полковником А. И. Брюхановым. Такие контакты были для нас весьма полезны.
В этот период в армии было получено письмо от освобожденных колхозников Белоруссии, под которым было 8 тысяч подписей. Оно было немедленно размножено и доведено до рот. В этом письме колхозники горячо благодарили своих освободителей, вернувших им свободу, жизнь на родной земле. В нем были перечислены зверства фашистов.
Прочитав письмо, солдаты говорили:
— Там, по ту сторону фронта, каждый час гибнут от рук фашистов наши братья, сестры, скорей бы приходил тот час, когда нам скажут — вперед!
Накануне подготовки перехода советских войск в решительное наступление, в ночь на 6 июня 1944 года, войска наших союзников из антигитлеровской коалиции высадились в Европе. В своих воспоминаниях отмечу лишь одно: сразу же в послевоенные годы западные историки начали чрезмерно преувеличивать роль так называемого второго фронта, но ясно и то, что второй фронт в Европе был открыт лишь тогда, когда стало очевидно, что Красная Армия, при поддержке антифашистского движения, будет в состоянии разгромить немецко-фашистские войска и войска сателлитов гитлеровской Германии и освободить Европу. Конечно, с высадкой англо-американских войск в Европе положение гитлеровской Германии ухудшилось.
Но мне хочется показать, с какими симпатиями встретили рядовые, сержанты и офицеры это сообщение. Их охватило глубокое и радостное настроение в связи с известием о высадке войск западных союзников на нормандское побережье Франции. Оно облетело за 30 минут все войска, даже находившиеся вне средств телефонной связи. Всюду были слышны радостные восклицания: «Наконец-то они решились!», «Высадились, высадились, высадились!!!». Старший сержант при мне сказал не без упрека в голосе:
— Решились все же выполнить Тегеранский договор.
Таким образом, хотя вторжение на территорию Франции не сняло возникшее прежде недовольство задержкой активных действий со стороны союзников, все-таки все, от солдата до генерала, еще больше укрепились в надежде на скорую победу.
Рядовой саперного батальона Суйков, которого я знал лично, сказал:
— Теперь дело должно пойти еще быстрее. К уборке хлеба в этом году, может быть, будем уже дома.
Его поддержал сержант Колосов, добавив:
— К осени этого года обязательно будем дома.
А Тихонов даже спросил меня:
— Как будут отпускать домой, по приказу из Москвы или командира дивизии?
Старшина Щербаков ответил за меня:
— Не спешите домой, пока не узнаем, будут ли наши союзники спешить с наступлением. Готовьтесь сами добивать фрица, как до сих пор готовились! А легче нам, само собой, будет.
Один из солдат, услышав это, опечалился:
— Да, высадились и будут действовать патрулями, как у них говорится. Вот и получится, что радовались мы напрасно.
Пулеметчик Попов ободрил его, но, по своему характеру, умеренно и рассудительно:
— Нет, почему же напрасно? Второй фронт — это дело хорошее во всяком случае. А чтобы они действовали активно и высадились бы не только на севере, но и на юге, надо, чтобы мы свое дело не хуже прежнего делали. Пусть знают, что и без них обойдемся, тогда больше себя показывать будут.
Ефрейтора Зарубина это не убедило.
— У них все офицеры, а особенно генералы своей жизнью дорожат и с наступлением не спешат. Ну а раз не спешат офицеры, так и солдаты тоже.
Кто-то из окружившей меня кучки солдат заметил:
— Ну, если они будут сидеть на захваченном берегу, немцы их всех перебьют. Хочешь не хочешь, надо закрепиться и сейчас же расширять плацдарм.
Были и такие мнения:
— Ну, теперь пусть они воюют, мы уже повоевали.
В общем, нельзя сказать, чтобы наши фронтовики имели в очевидном большинстве чрезмерное доверие к союзнической честности и военным качествам западных держав. Но почти все соглашались с тем, что «раз уж дело завязалось», уклониться от него невозможно никому. Открытие антигитлеровского фронта в Европе ускорит разгром врага. Таким образом, союзный десант в Нормандии помог нам в морально-политической подготовке к наступлению.
Но, как бы ныне ни изощрялись западные историки, советско-германский фронт оставался решающим фронтом Второй мировой войны. Не с Восточного фронта на Западный фронт, а наоборот — с Западного фронта гитлеровское командование перебрасывало десятки и десятки наиболее боеспособных, полностью укомплектованных дивизий. Умалить великий подвиг советского народа в разгроме гитлеризма невозможно.
31 мая командующие фронтами получили директиву Ставки на проведение операции под кодовым названием «Багратион». В войсках началась конкретная подготовка войск к действиям. Приступили к проведению операции и войска нашей армии.
Хотя, как уже отмечалось, у нас было достаточно времени для подготовки к наступлению, в ходе которого штаб армии и командиры соединений хорошо изучили оборону противника.
В состав армии входили: 35, 40, 41, 42, 46 и 80-й стрелковый, 9-й танковый и артиллерийский корпуса. Мы создали рельефный план нашей полосы до реки Березины. На нем проводили занятия с командирами корпусов, дивизий и их заместителями. Командиры корпусов и дивизий, в свою очередь, проводили занятия со своими подчиненными на таких же планах, но уже тех полос, в которых они должны были наступать.
К наступлению готовились тщательно. Много занятий проводилось в ротах и батальонах. Учились вести бой в лесисто-болотистой местности, с преодолением рек, с переправой на подручных средствах.
80-му корпусу предстояло форсировать реку на участке, где долина не только заболочена на протяжении километра, но и прорезана многими протоками. Противник на этом участке имел лишь слабую оборону — считал, что здесь наступать невозможно. Но командир 80-го корпуса И. Рагуля и исключительно смелые командиры 5-й Орловской и 283-й дивизий П. Т. Михалицын и В. А. Коновалов рассуждали иначе. Они готовили своих людей к наступлению. В корпусе построили 150 лодок, на которых собирались форсировать реку.
Артиллеристы во главе с командующим артиллерией армии генералом Н. Н. Семеновым, прекрасным знатоком своего дела, тщательно изучали огневые точки противника, анализировали их, отсеивали ложные и временные. Пристрелка по различным целям была произведена заблаговременно. Артиллерия, обеспечивающая первые три корпуса, имела до 200 стволов на один километр фронта.
С громадной работой справилась тыловая служба под руководством генерала М. П. Еремина. Нужно было каждый день подвозить только одних боеприпасов 30 вагонов, а сколько еще всего прочего для восьми корпусов и многих отдельных частей!
Высокая дисциплинированность войск особенно проявилась при сосредоточении, перегруппировках, занятии исходного положения и маскировках. Неутомимые офицеры штаба каждый день поднимались на самолете на рассвете, днем и ночью, контролировали маскировку — не видно ли где дыма костров, излишней пыли на дорогах? — и всюду поддерживали порядок.
До последнего дня 46-й стрелковый и 9-й танковый корпуса мы оставляли на восточном берегу Днепра: не хотелось лишним передвижением войск заронить у противника подозрение, что мы готовимся наступать. Особо трудной задачей в последние дни было скрытное размещение более 300 орудий прямой наводки под самым носом противника.
Всю напряженную и многогранную подготовительную работу к наступлению возглавляли наши неутомимые труженики — начальник штаба армии генерал М. В. Ивашечкин и его заместители Б. Р. Терпеловский, Н. Ф. Гарнич и начальник политотдела армии Н. Н. Амосов.
Глядя на их самоотверженный труд, порой казалось, что у нас в армии собраны самые лучшие, самые преданные нашей социалистической Родине люди.
Большую работу провели, оберегая армию от проникновения в ее ряды разведчиков противника и другой нечисти, контрразведчики отдела контрразведки Смерш во главе с ее начальником, человеком безукоризненной честности, интеллигентности и образованности, полковником Александром Александровичем Вяземским. Надо сказать, что между нами сохранились самые добрые отношения и сейчас. А. А. Вяземский живет в Киеве и, бывая в Москве, никогда не обойдет наш дом.
Одним словом, все знали свои задачи, все верили в успех предстоящего наступления. Но нам казалось, что сделано все еще мало, хотелось большего, чтобы выполнить стоящие перед армией задачи с наименьшими потерями, как в людях, так и в технике.
В начале июня 1944 года на 1-й Белорусский фронт прибыл из Ставки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, чтобы проверить ход подготовки к наступлению. Он побывал в первой траншее на реке Друть в полкилометре от противника. Трудно сказать, заметил ли противник наше неосторожное по траншее продвижение или начал обычный плановый артобстрел этого участка, но ранил одного офицера, прибывшего с маршалом и находившегося от него в трех шагах.
Георгий Константинович, ознакомившись с обстановкой и узнав, что в состав нашей армии входит шесть стрелковых корпусов, а в состав 48-й армии только два корпуса, выразил удивление и приказал: левофланговый 42-й стрелковый корпус генерала К. С. Колганова, который должен был наступать от Рогачева по шоссе на Бобруйск, немедленно передать в состав 48-й армии генерал-лейтенанта П. Л. Романенко.
9 июня 1944 года была получена директива фронта на наступление. Она гласила: «Прорыв произвести двумя стрелковыми корпусами, основной удар наносить с имеющегося плацдарма на реке Друть. Танковый корпус и второй эшелон армии (два стрелковых корпуса) вводить на левом фланге ударной группировки армии. Северное направление между реками Днепр и Друть оборонять усиленным стрелковым корпусом трехдивизионного состава. На Березину выйти на девятый день операции». Наше решение 17 июня было доложено командующему фронтом и подчиненным армии командирам корпусов, дивизий и бригад. Здесь же присутствовал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.