Пусть это не покажется современному читателю преувеличением, к которому я решил прибегнуть, чтобы резче обрисовать недостатки и не допустить ни малейшего ослабления дисциплины. Нет, в различные периоды войны и в различных видах боя возникают свои опасности и трудности. В это время нам приходилось считаться с теми недостатками, которые порождены были огромными успехами после долгих боев, потребовавших от всего личного состава невероятного напряжения воли и всех душевных сил. «Размагничивание» могло очень плохо сказаться на дальнейшем ведении войны.
Я приказал на марше командирам находиться в голове своих колонн, систематически проверять дисциплину. В хвосте батальонов иметь наблюдающего за порядком дежурного офицера. На повозках везти только больных или раненых. Разведку и охранение инструктировать самим командирам, указывая способы и варианты действий. Начальникам штабов осуществить контроль за службой обеспечения. На ночевках и привалах, кроме разведки и охранения, иметь дежурные подразделения в полной боевой готовности и назначать сборные места. На внезапные нападения отвечать только активными действиями. Делать на марше регулярные малые привалы и один большой, особенно при суточных переходах в 25–30 километров. Усиленное внимание обращать на личную гигиену солдат, на регулярное мытье ног и стирку портянок, правильное обертывание ног портянками, а также на сохранение конского состава, его кормление и уход за ним; установить отличившихся в предшествующих боях, наградить их или представить к боевым наградам.
Предупреждая командиров о соблюдении осторожности, мы не ошиблись: на реке Сервич противник оказал упорное сопротивление. Правда, и здесь оборона его была вскоре прорвана. Первыми форсировали реку в ночном ожесточенном бою гвардейцы 120-й стрелковой дивизии, заставив противника на рассвете отступать. В этом бою командир дивизии Ян Янович Фогель был, как всегда, впереди; он получил в этот раз тяжелое ранение и скончался. Для дивизии это была вторая невосполнимая потеря. В августе 1943 года погиб в бою ее первый командир генерал-майор Л. Н. Гуртьев. Под командованием старого большевика, отважного бойца революции, защитника Родины Я. Я. Фогеля дивизия форсировала Днепр, за освобождение города Рогачева была удостоена почетного наименования «Рогачевская»; отличились воины дивизии при прорыве глубокоэшелонированной обороны противника под Бобруйском и развитии наступления в направлении Новогрудка. С отданием воинских почестей генерал-майор Я. Я. Фогель был похоронен в местечке Дятлово. Именем Героя Советского Союза Я. Я. Фогеля, члена КПСС с 1914 года, латышского рабочего, в Минске названа улица; в Дятлове Гродненской области ему установлен памятник.
Будучи сформирована в Сибирском военном округе, дивизия прошла путь от Сталинграда до Берлина. В самых напряженных боях воины дивизии проявляли железную стойкость в обороне и несокрушимый порыв в наступлении. Боевые подвиги гвардейской стрелковой Рогачевской дивизии, боевая слава ее командиров генералов Л. Н. Гуртьева и Я. Я. Фогеля живет в золоте боевых орденов на знамени дивизии — Красного Знамени, орденов Суворова и Кутузова.
При занятии населенного пункта Дворец 8 июля особенно отличилась 269-я стрелковая дивизия под командованием генерала А. Ф. Кубасова, которая в этот день, совершив марш в 65 километров, захватила мост через реку целым и, несмотря на яростные контратаки, удержала его.
Отряд 1901-го самоходного артполка, состоящий из семи самоходок и нескольких машин со стрелками, шел по дороге лесом, обходя противника, отходящего на город Новогрудок. Отрядом командовал подполковник Т. Ф. Зирка. Как только отряд углубился в лес у деревни Рудка, он был обстрелян плотным ружейно-пулеметным огнем и крупнокалиберными пулеметами с двух бронетранспортеров. Командиры в отряде, бывшие всегда начеку, немедленно организовали ответный огонь из самоходок и из оружия соскочивших с машин стрелков. После короткой перестрелки самоходки оставили дорогу и по редкому лесу пошли на противника; вслед за ними поднялись и стрелки. Немцы, не ожидая контратаки, стали отходить. Наш отряд преследовал их по пятам.
Лес оказался небольшим. Когда противник был оттуда выгнан, его расстреливали в поле с расстояния 50–100 метров, пока не уничтожили полностью. В результате этой стычки противник оставил 5 орудий (которые так и не успели открыть огонь), 2 бронетранспортера, 45 автомашин и 145 трупов. Мы потеряли убитыми двух человек, в том числе комсорга полка Давтяна.
Лишь 10 июля была окончательно разгромлена окруженная в нашем тылу группировка противника, которой командовал генерал Фолькерс.
Хотя наступление еще продолжалось и после 10 июля, этой датой можно обозначить день, после которого уже можно подвести итог пути, пройденному с 24 июня.
Благодаря исключительно сильному наступательному порыву всего личного состава армии и инициативности командиров всех категорий за эти 17 дней кроме мощной обороны противника на реке Друть преодолены десятки оборонительных рубежей, прикрытых заболоченными речками. Армия продвинулась на 350 километров, форсировала Березину, Неман, вышла к реке Шара, вместе с соседями овладела городами Бобруйск и Минск, освободила 5 тысяч населенных пунктов, в том числе районные центры: Червень, Духовичи, Руденск, Негорелое, Столбцы, Новогрудок, Новосельня, Дятлово, Кареличи, Городище, Дворец.
Громадные потери были нанесены большому количеству соединений противника, в том числе: 6, 12, 31, 35, 36, 45, 78, 134, 286, 29, 383-й пехотным дивизиям; 12, 18, 20-й танковым дивизиям, 511-му полку связи, 17-му аэродромному полку и многим частям усиления. Захвачено было 27 900 пленных, в их числе командир 35-го армейского корпуса генерал-лейтенант барон фон Лютцев, командир 6-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Гейне, командир 36-й пехотной дивизии генерал-майор Конраци, бывший комендант города Орла Хамман, коменданты Карачева, Брянска, палач Бобруйска генерал-майор Гоман и свыше 900 офицеров.
Исправного вооружения захвачено было: 92 танка и самоходных орудий, 482 артиллерийских орудия, 549 минометов, 2278 пулеметов, 13 104 винтовки и автомата, 31 тягач, 1310 автомашин, 2900 повозок с различным грузом и другие трофеи.
Вполне понятно, что живой силы, вооружения и техники уничтожено было во много раз больше.
По директиве фронта армия на девятый день наступления должна была выйти на реки Ольса и Березина; эту задачу мы выполнили на пятый день, а на десятый — были уже в Минске.
Такие темпы наступления, такой разгром противника объясняются неслыханным героизмом и боевой выучкой солдат и офицеров, их инициативой и решительностью действий в бою, умелой организацией воспитательной работы со стороны партийных, комсомольских организаций и всех офицеров. Большую роль сыграли операции, которые армия провела в конце 1943 года и начале 1944 года по своей инициативе. О значении захваченного ранее плацдарма за Днепром я уже писал. Если бы мы начали наступление с восточного берега реки Сож, то все было бы сложнее и результат был бы другим. И наконец, очень помогли нам партизаны Белоруссии. Множество их бригад, отрядов и групп срывали действия противника, мешали его перевозкам, содействовали нашим войскам в форсировании рек. Вливаясь в наши дивизии, народные мстители не просто пополняли их, а умножали героизм и воинскую славу армии.
Взятию такого количества пленных способствовало также и то, что ее командование сумело отстоять и осуществить свое решение, то есть:
прорывали оборону на реке Друть не двумя корпусами, как было приказано, а тремя. 80-й стрелковый корпус именно потому, что он наступал через самую заболоченную часть долины реки Друть, добился в первый день наибольших успехов и, хотя действовал на второстепенном направлении, сыграл значительную роль в общем ходе операции, так как не допустил подхода резервов противника с севера. 35-й и 41-й стрелковые корпуса наступали не только с плацдарма. Их части, проведшие форсирование реки, добились больших успехов, чем наступающие с плацдарма;
нам было приказано вводить 9-й танковый корпус и 46-й стрелковый корпус на левом фланге, а мы ввели их на правом, так как на левом фланге они были бы вынуждены форсировать ряд заболоченных рек и встретились бы с 20-й танковой немецкой дивизией. Кроме того, мы тогда выталкивали бы рогачевско-жлобинскую группировку на северо-запад и помогали бы ее соединению с 4-й армией. Введя танковый корпус на правом фланге, мы позволили ему обходить истоки речек и окружили немецкую группировку, большое значение имел частичный ввод в действие 9-го танкового корпуса на второй день наступления для довершения прорыва главной полосы обороны противника и на третий день — выход его к Березине у Бобруйска, захват района села Титовка;
нам было категорически приказано оборонять северное направление усиленным корпусом трехдивизионного состава, а мы, постепенно заменив его запасным полком и заградотрядами, использовали его для развития успеха. Этот корпус под командой неторопливого и в меру осторожного генерала Кузнецова, много раз проявлявшего свою воинскую доблесть, захватил наибольшее количество пленных;
окружению орша-могилевской группировки (4-й армии) противника способствовал выход 35-го стрелкового корпуса на 20 километров за нашу армейскую границу, перехват шоссейной дороги Могилев-Минск, западнее города Березино;
общему огромному успеху наступления 3-й армии помогло наличие плацдарма на западном берегу Днепра, который был захвачен зимой по нашей инициативе. Если бы начинали наступление с восточного берега, то не имели бы такого успеха;
действия народных мстителей Белоруссии. Множество их бригад, отрядов и групп сковывали противника в его тылу, препятствовали подвозу к фронту, помогали нашим войскам форсировать реки. Влившись в ряды нашей армии, они не просто пополнили, а умножили ее героизм.
На 10 июля мы подвели первые итоги наступления. Но оно было еще в полном разгаре. Противник, отходя, сильно воздействовал на нас огнем артиллерии и минометов, расходуя по 3–5, а иногда до 7 тысяч снарядов и мин в день. Дороги были почти сплошь заминированы, также и обочины, взрывались даже трехметровые мостики, причем минировались их обходы.