8 февраля южновьетнамские войска начали вторую фазу, перейдя лаосскую границу. 9 февраля член палаты представителей Томас Ф. О’Нил и 37 соавторов представили законопроект, не только запрещающий прямую интервенцию США в Лаос, но также и какую бы то ни было поддержку военной операции в Лаосе. Мы вступили в еще один акт греческой трагедии, в которой каждый участник наших внутринациональных дебатов, следуя логике своего собственного характера, содействовал наступлению национального паралича. Лаосская операция задумывалась для того, чтобы ускорить наш уход из Вьетнама при сохранении шансов Южного Вьетнама на выживание и нашей международной репутации. Дебаты велись вокруг мотивов: может ли администрация, выводящая по 150 тысяч войск ежегодно, быть одержима победой (термин, который уже давно превратился в эпитет), являлись ли усилия, направленные на прекращение войны, при одновременном выполнении обязательств перед союзным народом, отговоркой ради бесконечного продолжения войны. Все это время поток резолюций конгресса делал все, чтобы лишить нас гибкости и свободы маневра.
Операция, задуманная при наличии сомнений и подвергшаяся скептицизму, продолжалась в полном сумбуре. Вскоре стало очевидно, что планы, в отношении которых нас так красноречиво и часто информировали, отражали штабные учения, а не военную реальность. Как бывавший во Вьетнаме человек, я был впечатлен тем, что одним из наиболее очевидных успехов вьетнамизации явилось внедрение южным вьетнамцам нашей техники военных брифингов. Суть того, что я стал называть «идиотским брифингом», состоит в том, чтобы подавить жертву таким большим количеством фактов, преподносимых с такой непобедимой уверенностью в самом себе, что она будет счастлива, если способна поспевать за сказанным. Шансы на вопросы по существу сказанного исчезают во внушающем доверие последовательном потоке диаграмм, стрелок и статистических данных. Жертва также очень горда умением отделить зерна от плевел так, что утрачивает способность настаивать на осмысленном ответе.
Вьетнамский штабной план, одобренный и, без сомнения, рассмотренный нашими военными начальниками, впечатляюще предсказывал скорое прерывание системы тропы, за которым должно было последовать разрушение всей логистической структуры. Но с самого начала стало ясно, что южновьетнамские дивизии не подготовлены для смелого броска, предусмотренного планом «Лам Сон 719» – вьетнамское название операции*,[50]. Их опыт ограничивался статичной обороной в Южном Вьетнаме; их наступательные операции, как правило, не встречали сопротивления и были зачистками в сельской местности в поддержку политики принуждения к миру. А здесь они были выдвинуты в чуждую им обстановку, лишены впервые американских советников и воздушных диспетчеров, и от них потребовали сражаться с грозными северовьетнамскими дивизиями, находящимися вблизи своих жизненно важных баз снабжения. Южные въетнамцы продвигались так осторожно, что напрашивались на своего рода планомерную операцию, в которых, как я уже отмечал адмиралу Муреру 22 февраля, северные вьетнамцы были мастаками. Если южные вьетнамцы продолжат свою оборонительную тактику, как я предупреждал, их, вполне возможно, вышвырнут из Лаоса.
К 1971 году наше командование в Сайгоне сосредотачивало внимание на протяжении почти двух лет на предупреждении катастрофы при передислокации войск. И действительно, от него потребовали сократить войска на 60 тысяч человек в то время, когда шла операция в Лаосе. Оно просто не смогло приспособиться к выполнению обоих этих заданий: к выводу войск и к наступательной операции. Оно оставалось безмолвным, пока вьетнамские штаб-квартиры оставались на постоянных удобных базах примерно в 80 километрах от Чепона. Не было создано структуры специального командования для проведения того, что было описано Вашингтону как «решающая» операция. Не было проведено ни одной проверки по вопросу того, смогут ли вьетнамские воздушные диспетчеры заменить американских. Слишком поздно мы обнаружили, что многие из вьетнамцев совсем не говорили по-английски. Не прошедшие подготовку вьетнамские дивизии были, таким образом, лишены по большей части воздушной поддержки, на которую рассчитывали согласно изначальному плану в целях поддержания контроля над сражением. При том, что все продолжалось по-старому, лаосская операция должна была бороться за ресурсы на фоне других требований в Индокитае. Это неизбежно привело к тому, что усилие застопорилось и надежды на решающий поворот сошли на нет.
С каждым проходящим днем после второй фазы, начавшейся 8 февраля, становилось все очевиднее, что происходившее напоминало изначальный план только во время брифингов, которые мне устраивал бестолковый полковник ОКНШ каждое утро. Обычная процедура, когда дела идут не так, как надо, состоит в том, чтобы попытаться избежать информирования самых высоких правительственных кругов в надежде на то, что проблема рассосется, и в соответствии с теорией о том, что слишком много голых фактов могло бы ввести Вашингтон в панику. Но проблема не рассасывалась сама по себе. Ничто не могло скрыть то реальное обстоятельство, что южновьетнамские подразделения после проникновения всего на 13–19 километров просто остановились и стали окапываться. Невозможно было объяснить, что они делают, ищут ли они более короткие пути, занимаются ли поисками схронов или просто ожидают северовьетнамского нападения.
Военные начальники, как многие официальные лица, склонны очень сильно полагаться на собственные планы. Столкнувшись с явно застопорившейся операцией, я получил новый срок обещанного движения в Чепон в шести самых разных случаях в промежуток между 8 и 22 февраля. Ни один не осуществился. 13 февраля я начал давить на адмирала Мурера, чтобы тот получил оценки генерала Абрамса, сравнения «фактических действий войск Армии Республики Вьетнам и графика в соответствии с начальным паном, а также причин соответствующего отклонения от графика». Генерал Абрамс ответил только 16 февраля, выдав ряд технических причин, преимущественно связанных с противозенитными обстрелами противника, соображениями, которые даже для непосвященного представляются прогнозируемыми заранее в первоначальном плане. Завершил оценки Абрамс весьма оптимистично: «Я уверен, что задание, которое было изначально поставлено, будет выполнено».
Но мало что изменилось за последующие четыре дня. Оптимистичные сообщения не соответствовали явному тупику на месте событий. И только 18 марта, – когда операция была завершена, – Вашингтон узнал, что 12 февраля президент Нгуен Ван Тхиеу отдал приказ своим военачальникам проявить осторожность в продвижении на запад и прекратить операцию в целом, как только количество жертв достигнет 3 тысяч человек. С учетом возможности проникновения Ханоя в ряды южновьетнамского высшего командования (порой проникшие достигали намного лучшего положения, чем мы могли бы понимать его действия), все это должно было быть известно противнику, и он в силу этого мог организовать ответ, в соответствии с которым акцент был сделан скорее на нанесение как можно большего количества потерь, чем оспаривание захвата территории. Мы в Белом доме никогда бы не одобрили чепонский план, если бы о подобных ограничениях сообщили нам ранее.
20 февраля я попросил Банкера вновь дать его и Адамса оценки, добавив следующее: «На мой взгляд, существенно важно, чтобы было ясное понимание того, что целью операции является не захват земель или поставок, а нарушение и изоляция до какой-то степени собственно тропы». Это побудило Абрамса и Банкера обратиться к Нгуен Ван Тхиеу и его начальнику Генерального штаба генералу Као Ван Вьену. На основании этого разговора посол Банкер доложил: «Мы оба ушли, чувствуя, что нет вопроса относительно стабильности правительства Вьетнама и их решимости довести операцию до конца». В тот же самый день я был довольно обеспокоен и попросил Хэйга посетить Вьетнам для того, чтобы сделать собственные оценки на месте. Эта идея была похоронена Лэйрдом и Мурером, которые посчитали направление эмиссара Белого дома демонстрацией недоверия генералу Абрамсу, что они не могли допустить.
23 февраля Мурер был не в Вашингтоне, в результате чего генерал Уэстморленд становился исполняющим обязанности председателя ОКНШ на основе старшинства. Я воспользовался возможностью, чтобы попросить провести брифинг; на самом деле я хотел знать мнение Уэстморленда. Согласно протоколу объединенного командования, предполагалось, что Белый дом имеет дело с председателем, а не конкретными начальниками, поэтому мы раньше не могли выходить на Уэстморленда напрямую.
Уэсти выглядел как образец американского офицера: прямой как стрела, красивый, серьезный. Как многие из его коллег, он с огромным оптимизмом уверенного в себе человека окунулся во Вьетнам, чтобы только протрезветь в недоумении и разочаровании. Обремененный всякими ограничениями, которым не было прецедента в разных инструкциях, имевший дело с противником, следовавшим стратегии, которой не обучали в высших военных училищах, он вскоре попал в западню, ставшую проклятием американских командиров со времен Гражданской войны: подмена стратегии логистикой.
С редким и явным исключением в лице Дугласа Макартура наши современные генералы предпочитали скорее истощить противника перевесом в технике, чем смелым ударом, скорее превосходящими ресурсами, чем опережающими маневрами. В этом они отражали предпочтения невоенного, более ориентированного на технический уровень общества. Но войны на истощение не могут достигать побед против противника, который отказывается вести сражения, если они ведутся не на его условиях. Вьетнамская местность, характер партизанской войны, существование убежищ-схронов, все это вместе взятое делало невозможным для Уэстморленда измотать противника, как он рассчитывал. Вместо этого северные вьетнамцы, прятавшиеся среди населения и способные сами выбирать время для нападения, измотали нас в пух и прах. А потом Тетское наступление 1968 года, хотя и стало крупным военным поражением северных вьетнамцев, превратилось в психологический триумф, поставивший нас на путь вывода войск. (По справедливости, следует подчеркнуть, что Уэстморленд страдал от политических ограничений, препятствовавших любому крупному маневру, который мог бы оказаться решающим, – блокированию тропы Хо Ши Мина в 1967 году, например.)