– Отравленные кто?
– Вот список. Четырнадцать придворных Синего дома, один Зеленого. Прошу прощения, ваше величество, двое из Белого. Все умершие состояли в генеральских чинах. И с ними оказался посол Ловиаса.
– Все интересней и интересней. Зачем собирались, уже понятно? Крамола?
– Хуже, ваше величество. Много хуже. На столе нашли материалы… На вас предполагалось покушение. Смертник со скрытым метателем и алхимическим взрывчатым зельем. Вчера вечером состоялось нападение на принца Лагоза, отсюда приказ пришел. Ну и еще нашлась записка некой фрейлины, согласившейся дать яд леди Мариане.
– Торан?
– Не похоже, ваше величество. Есть некое Послание дворянству, составленное от его имени, добровольно такого не подписывают.
– Понятно. Аресты произведены?
– Ваше величество, все готово, ждем вашего приказа. Без него не смеем, такие люди замешаны… Без вашей высочайшей санкции многих никак нельзя трогать, а мелочь брать – крупную рыбу упустим.
– Правильно. Хвалю. Списки составлены?
– Так точно, ваше величество.
– Отзови всех охранителей из отпусков. Мои полки в готовность. Никаких выходов в город, казарменное положение.
– Уже, ваше величество.
– Объявите своим – никаких выходных. Пусть ночуют в казарме, пока не найдут виноватых.
– Слушаюсь, ваше величество.
– Всем отличившимся обещаю чины и награды. Про отравление пока молчок. До полудня слухи сдержите?
– Сдержим, ваше величество.
– Что с нападением на сына?
– Нашли напавших, но поздно. Их всех вырезали. Сброд. Наемники из порта, почти бандиты. Теперь ищем их убийц.
– При случае проговоритесь, что отравление Марианы, нападение на Лагоза и отравленные вельможи связаны с посольством Ловиаса. Мариану с детьми защитить от любых напастей. Лагоз своих горлохватов поднял, помогите им организовать дежурство. Покушение на меня должно состояться. Понятно, чтобы я не пострадал, но для драматического эффекта убийцу стоит задержать во дворце. Арестные списки через час мне на стол. Будьте готовы по сигналу начать аресты подозреваемых.
– Слушаюсь, ваше величество.
– Пока не забыл, скажи – Тихий что в заведении делал? С кем в союзе? С кем в контрах?
– Ваше величество, все агенты разом доложили, что никуда не лез, в разговоры не вступал, вел себя тихо. С первой встречи уехал сразу после известия о родах. Его и не планировали никуда. Молодой он.
– Я так и думал. Очень хороший мальчик. Никуда не лезет, ведет себя правильно. Если будет в состоянии, пусть прибудет на прием. И Лагоз ему обещал, и мне надо его наградить. Заслужил.
В казенном заведении штатный остроумец и шутник объявил сослуживцам:
– Господа, мне тут такой милый придворный анекдотец рассказали. Значит, идет его величество по парку и замечает на скамейке крайне расстроенного молоденького титулярного камергера. Натурально спрашивает:
– Что с тобой, юноша?
Тот отвечает:
– Ваше величество, на позапозапрошлой неделе вы изволили наградить меня золотым оружием, солдатским орденом и поздравили чином камер-юнкера.
– Помню. За дело.
– На позапрошлой, ваше величество, вы посвятили меня в рыцари и подарили крепость.
– Было, было.
– На прошлой вы, ваше величество, наградили орденом и произвели в титулярные камергеры.
– Да, помню. Все помню. Но почему ты сегодня такой расстроенный?
– Ваше величество, на этой неделе я еще ничего не получил!
– Так погоди хоть немного! Пока только вторник! До конца недели есть время!
Некоторые слушатели улыбнулись, большинство же сделали вид, что не слышали столь скользкой истории про государя, а через несколько времени рассказчика вызвали на ковер в кабинет к САМОМУ.
Высокий чин крайне редко снисходил к разговорам со столь мелким чиновничьим людом, потому была верная примета – вызов к перемещению по служебной лестнице. Вверх или вниз? Как повезет.
– Вы тут историйки про придворного рассказываете, а в курсе, что государь запретил ему дуэли? После двух смертей в один день? Так если камергер вас вызывать не будет, а просто уши отрежет, тогда его величество шалуна пожурит и вновь дня на три сладкого лишит. Вас же определит подумать годок-другой в крепости – стоит про государя шутить или надо воздержаться. Вы были тяжко ранены и за бой получили – ладно, не орден, хоть нашивку?
– Нет, ваше превосходительство, – покаянно вздохнул рассказчик.
– Может, вы волшебник силы магистра и оказываете услуги лично королевской семье? А! Не догадался! Вы сам королевской фамилии?
– Нет, ваше превосходительство, – опять покаялся человек, предчувствуя не просто выволочку.
– Тогда, наверное, знаете, что не далее как вчера вечером юноша вывел из огня две дюжины человек? В их числе первейшие люди королевства. Сам ушел последним, едва не погибнув. И знаете, что все они будут просить государя наградить юношу?
– Нет, ваше превосходительство.
– И что я был в числе тех двух дюжин, вы тоже в курсе?
– Ваше превосходительство, виноват! Не знал!
– Тогда сделайте себе милость – засуньте свой поганый язык в свою же задницу и немедленно покиньте наше заведение. Здесь не рады тем, кто высмеивает решения государя. В отставку! Вашему отцу я сам напишу про ваши рассказки.
– Да! Большой оригинал этот слуга! Как он квохтал про посуду не по рангу. Его господин первых людей королевства вытащил – нормально, а положенного кубка нет – трагедия. У меня, признаться, был золотой кофейный сервиз, когда-то за одно дело подарили, так я Тихому утром послал.
– Хе-хе! А я как раз кубок для вина с каменьями. Не жалко, мне жизнь Тихий спас. Однако надо его тоже бы в список заместителей внести. После вчерашнего не записать очень неудобно. Опять же ни принц, ни государь нас не поймут. А какую должность давать? Вновь споры начнутся?
– Его милость сам придумал, кем назначить. Сказал: «Раз волшебник, то пусть будет на связи с гильдией».
– О как! Ловко и изящно! А главное, никаких споров – должность новая, да и волшебников среди нас нет.
Семья только заканчивала завтрак, когда у крыльца остановилась красная фельд-курьерская коляска, из которой степенно вышел унтер при тесаке и с серебряным рожком у пояса. Первое, что спросил у мамы, когда его пустили в дом:
– Ваше высокоблагородие Эрна Тихая, коллежская асессорша?
– Да, это я. Но, унтер-офицер, вы ошиблись, я титулярная советница.
– Милостивая государыня, я на фельд-курьерской службе уже шестнадцать лет и ни разу не ошибался. Вот третьего дня рядовому пакет привозил. Так он тоже говорил, что ошибка, что он, дескать, коллежский советник. Ан нет! Оказалось, я прав. В рядовые его разжаловали и в полк сослали. – Унтер подсунул солидного вида шнурованную книгу. – Извольте расписаться, здесь и здесь. За конверт и почтовый мешок. После полудня приеду, сделайте милость, извольте сумочку к тому часу освободить.
Пока мама расписывалась, находясь в сомнамбулическом состоянии, папа достал две монеты по талеру, фельд-курьер – это тебе не канцелярист, пятак грошей ему давать просто стыдно, и предложил:
– Не хотите освежиться с дороги? Чаю, кофею или, конечно, чего покрепче?
– Не положено, – отказался унтер-офицер, но, углядев два талера, сменил гнев на милость, – впрочем, чаю можно. Покрепче. Чуток согреюсь.
Он выложил брезентовый мешок с сургучной печатью и изящный зеленый конверт, а на столе появилось несколько графинов из буфета, стопки, тарелки и прочие закуски. Большая чашка чая тоже, но к ней суровый воин не притронулся. Крякнув и изящно зажевав выпитое, начал делиться мудростью:
– Конверт в департамент отвез. Оттудова оне вам сами о повышении скажут. Их королевское высочество приказал. – Еще раз крякнул и закусил. – Но вашему высокоблагородию лучше к открытию присутствия быть и подождать, пока скажут. Оне это любят. Как орден вру́чат и об новом чине скажут, лучше сразу смените мундир. Оне деловитых ценят. Я по пути к Евграфию заеду и его к вам пошлю. Он, подлец, дорого берет, но к утру парадный мундир построит, а к вечеру́ и виц-мундир сделает. У него все готовое есть, только подогнать по фигуре. Наши, которые господа, все у него одеваются. Башмаки и остальное тоже сделает, коли надо. Что еще? – Крякает, но не закусывает. – Упаси боги голубые камешки вашей жене надеть. Другой двор это. Оне не любят синее, только зеленые и брильянты до́лжно носить. Ну, родовую печатку можно, конечно.
Обалдевший больше жены муж лишь и смог спросить у уходящего знатока:
– Куда жену?
– Во дворец. Жена его королевского высочества, сама королевская высочества маму спасителя мужа осмотреть хочет. Все пишуть в письме. Ликер больно у вас хорош. Сейчас портного Евграфия пригоню, он и платье доведет. Потому что вы хорошие люди, ваши высокоблагородия, нижних чинов цените, как сказывают, и сыночек ваш тоже.
– Ко двору представят, – не курьеру, а куда-то в воздух сказала женщина.
Но тот принял эти слова на свой счет:
– Слыхал от наших, оне в статс-дамы про вас сильно думают. Дитенки народились, а защитить верные нужны, а где их взять-то? Токмо из тех, кто верного воспитал. – На сей высокой ноте дверь захлопнулась.
Супруги с опаской смотрели на доставленное, но жена решительно взялась за нож и срезала печать с сумки. В свертке, который она достала, лежало женское парадное мундирное платье дорогого темно-зеленого сукна, с пышной юбкой и изумрудным подбором. Украшало мундир золотое шитье по низу юбки, воротнику и обшлагам.
В конверте лежало напечатанное чернилами цвета морской волны приглашение на завтра в Зеленый дворец. Скромное такое, почти семейное мероприятие – завтрак с ее королевским высочеством принцессой Марианой. И в конце стояла размашистая личная подпись. Ничего особенного, что, завтраков народ не едал? Только у женщины текли слезы, и она непрерывно твердила: «Честь-то какая!»