Из норы доносился крик изгоя. Он просил о помощи, как и тот экземпляр, которого встретили сегодня в поселении. И неприятный запах в воздухе стоял, будто тот в штаны облегчился.
Гляжу на Питона, он как-то настороженно смотрит и ствол на бедолагу направил. Не понимаю ничего. Подходим ближе – лежит в куртке нечто, развернутое спиной к нам, не то человек, не то нелюдь. Поняло, что мы сзади. Вскочило на четыре конечности, как ванак. И смотрит на нас. Глаза черные, как Ночь, само все в шрамах. И на человека не похоже, и нелюдя такого я еще не встречал. Кожа гладкая, вроде нашей, шерсти нет. Бросилось на меня.
Питон усмирил его, не успело добраться до цели.
– Арагор, – сказал друг, подходя к трупу нелюдя. – Мерзкая тварь. Сожрет заживо – не подавится, зубы большие, острые, как опасная бритва. Из пасти несет, как из помойного ведра. Посмотри на эту пасть. Надо Начальнику сказать, чтобы зубные щетки начал продавать этим нелюдям, – усмехнулся Питон».
Подумал про себя, но не стал говорить вслух: «Сколько раз Питон мою шкуру спасал, пока я сам не начал свою шкуру спасать?»
– От Арагора воняет, Спичка. Учуешь вонь не то мервечины, не то дерьма, будь внимателен. Несет от него так, что мимо не пройдешь.
– Вот мы и у дома Сокола, Лучник. Все идет по плану. Проснемся, пойдем моей дорогой через Мертвые воды.
Я ничего на то не ответил, у меня были свои планы.
– Думал, вдруг застанем Сокола, – поделился мыслями я.
– Я тоже, давно его не видел. Как там в Коробке, приятель?
– Не как в Катарсисе.
– Это понятно. Девушки красивые, да? Одеваются так, что аж голова кружится?
– Есть женщины, да. Одеваются по-разному.
– А люди по-прежнему компьютеры вшивают в головы? И сами с собой постоянно разговаривают?
– Сам знаешь. Многое за год не изменилось.
– Давно не видел тех людей из Коробки. Почему вернулся в Катарсис? Если лезу в душу…
– Лезешь в душу, да.
– Молчу.
– Нет меня в Коробке. Здесь я есть.
– А я вот скучаю по мамке и папке, по брату, сестре. Найду ценные дары, продам Начальнику, получу «истому» и покину Катарсис навсегда. Буду жить среди коробок. И сам стану коробкой, может быть, зато живым буду. Расслаблюсь, наконец. И красивые женщины будут бедрами вилять. Настоящая или железная – без разницы мне, если поведу с собой на одну ночь. А найду реку Самсона, наберу с собой воды. Напою ее. Настоящую, живую. Красивую. Наемся женщины вдоволь: и так, и сяк, и спереди, и сзади, и вприпрыжку. Как угодно. Успокоюсь на время. Полюблю сам ее и буду жить счастливо. Если книги в библиотеках не запретят, не буду компьютер в мозг вшивать, а если запретят – будет видно.
Могу в Катарсисе выживать, научился, да не хочу, Лучник. Выбора пока нет. Будет выбор, буду лишь в кошмарах о Нем вспоминать.
– Надо отдыхать, парень. Я первым подежурю, поспи пока. После тебя разбужу.
Перед выходом из дома я решил раскрыть карты.
– Я иду по прямой, через Мертвые воды.
– Ты головой ударился, пока дежурил, где-то? Или счеты с жизнью свести захотел? Я на такое не подписывался…
– Тише ты. Не шуми. Я тебя не уговариваю идти со мной. Ты прав, опасно это. Можешь идти в обход, своим путем. Встретимся в начале града Тишины.
– Я тебя понял, Лучник. Я возвращаюсь обратно в станицу Покинутых. Смысла нет идти в град Тишины. Не дождусь тебя там. Хочешь кончить жизнь самоубийством – твое право. Да только не хер было меня впутывать в это. Сказал бы сразу, что так будет – послал бы тебя дураков искать.
– Это я знаю. Потому сказал только сейчас. Мы уже проделали немалый путь, Спичка. Доверься мне. Даст Катарсис, выживу и приду в град Тишины еще быстрее тебя.
– А как же. Если только вперед ногами принесут. Не верю я в такие сказки.
– Да не бзди ты. Похож ли я на того, кто умом тронулся?
– Не знаю, Лучник. Пришел ты из мест нехороших, по колено в крови ты ходил там. Я уже ничего не знаю.
Я посмотрел ему в глаза. Он через какое-то время отвел взгляд.
– Ладно, Лучник. Но поступим вот так. Пойду в град Тишины. Уговорил. Подожду три часа в первом доме града. По левой стороне. Этот дом не перепутаешь с другими. В нем одном из всего града окна заколочены. Если не управишься за три часа, возвращаюсь назад. И скажу на станице, что создателю представился.
– Десять.
– Не понял.
– Десять часов. Не знаю, управлюсь ли за три. Для меня самого этот путь – мрак.
– Ладно. Десять. Не придешь через десять часов – буду считать, сгинул ты.
– Договорились.
Перед выходом перекусили и отправились в путь. Когда вышли на земли Мертвых вод, прощаться не стали. Я пошел прямо. Спичка – на восток.
Часть седьмаяДиавол
Мертвые воды. Место, окутанное тайнами, легендами. Ни один изгой в здравом уме не пойдет прямо. Единственная безопасная дорога в этой местности – по окраине Мертвых вод, в обход леса. Здесь пропал не один изгой, и даже не дюжина. На моей памяти почти за два года в Мертвых водах исчезло не меньше пятидесяти изгоев. Сказать, что мне было страшно – ничего не сказать. Я разумом понимал, что иду в неизвестность, велика вероятность, что на погибель. И еще непонятно, что лучше – заблудиться и бродить по лесам, пока не закончится вода и не наступит Ночь, или чтобы нелюди сразу помогли поскорее встретиться с Питоном.
Нутро молчало. Это меня озадачило. Обычно я ощущаю приближение опасности. Не раз в Катарсисе мой нюх – то, что в Коробке называют интуицией, – меня спасал. В этот раз я понимал, что котелок проливать конкретно начал, если в подобную авантюру вписался. Боязно, хоть рейтузы суши, а нюх молчит. Вот парадокс на мою пятую точку.
Прошел метров пятьсот вперед. Ни души, ни нелюдя. Вдалеке виднеется лес. Прошел еще метров сто. К каждому хрусту под ногами прислушивался. Появился туман передо мной, метрах в пятидесяти. Не было его мгновением ранее. Достал стрелу. Лук под рукой держу. Туман все ближе. Вспоминаю рассказ Питона.
Осторожно, медленно, тихо подошел к началу тумана. Лук и стрела наготове. Не спеша, спокойными шагами вошел в туман. Ничего не видел перед собой. Шел вперед, никуда не сворачивая, не оглядываясь, метров сто. Может, больше. Тихо. Ни звуков, ни шорохов. Будто всю громкость Катарсиса убрали и оставили полную тишину. Туман начал рассеиваться. Метрах в пятидесяти увидел фигуру перед собой. Не то изгой, не то нелюдь – не разобрать. Лук был наготове. В любой момент без лишних раздумий готов был выпустить стрелу между глаз кому угодно.
– Здравствуй, Злой, – послышался незнакомый голос. Никогда ранее не слышал его. Подошел еще ближе. Это был изгой. Старше меня. Лет на пятнадцать, может, – я уже и сам не молодой. Кто он? Худой. Повыше меня на голову будет. Без оружия в руках. Без ноши на горбу. В каких-то лохмотьях.
– Назови свое имя.
– Опусти лук, Лучник. Никто на тебя со смертью на цепи, впереди идущей, не пойдет. Слово даю.
Не внушало доверия его «слово». Лук не опустил, но немного отвел в сторону от цели.
– Назовись.
– Мое имя ничего тебе не скажет. Назовусь доступным тебе языком. Пророк я. Один из пророков.
– Где остальные?
– Там, где им положено быть. В месте, в котором мы сейчас находимся, нет никого, кроме нас.
– Туман ведет к вам?
– Туман ведет туда, куда нужно изгоя вести. Ты искал встречи со мной. Я перед тобой.
– Мне нужны ответы.
– Что конкретно тебя интересует?
– Плод вечности. За ним я пришел.
– Разве только за ним?
– Для начала решим вопрос с ним. А дальше видно будет.
– Ты хочешь, чтобы я достал из кармана плод вечности и протянул его тебе, правильно я понял?
Не понравился мне его тон. Услышал насмешку. Скрытую.
– Да хоть из другого места. Он нужен мне.
– Позволь поинтересоваться, Лучник, для чего он тебе?
– Сдается мне, ты знаешь, для чего.
– Хочу услышать от тебя. Ничего нельзя знать наверняка, предположение есть.
– Питона вернуть.
– Вернуть? Разве оттуда, куда он ушел, есть выход назад через ту же дверь?
– Не говори загадками. Не люблю я этого.
– Я говорю тебе открыто и прямо. Но ты не слышишь вопроса.
– Откуда мне знать?
– Если не знаешь, почему просишь о том, чего до конца не понимаешь?
– Мне нужно вернуть друга.
– Зачем тебе его возвращать, Лучник?
– Это единственный человек во всем Катарсисе и за пределами его, которого я хочу видеть идущим со мной рядом. Это мой друг.
– Я знаю, что он твой друг. Вопрос в другом – зачем его возвращать?
– Я же сказал уже.
Пророк смотрел на меня. Прямо в глаза. Нехорошее чувство, словно удалось ему прочитать то, что было закрыто мною от него.
– Понятно. Что ж, твое право. Тебе нужен плод вечности, верно?
– Да.
– Пустошь большая. Исследуешь ее. Найдешь ручей с питьевой водой, но не вблизи поселения. Не тот. За ручьем будет дерево. На дереве будет висеть всего один плод. Не ешь этот плод, отравленный он. Закопай этот плод в землю подальше от ручья. Оставь рядом с плодом вещь, которая тебе дорога. По этой вещи тот, которого ты хочешь вернуть, найдет к тебе дорогу. И вернет тебе ее.
– Нужно что-то сказать про Питона?
– Не нужно. Ты и так в мыслях своих говоришь о нем, не умолкая.
– Посмотрим. Нужны ответы.
Почувствовал относительную безопасность рядом со стариком. Лук опустил. Он смотрел мне в глаза.
– Что случилось с людьми, которые жили в Катарсисе до нас?
– А что случилось с людьми, которые жили в Коробке?
– Будешь отвечать вопросами?
– Какой вопрос, такой и ответ.
– Что вы за общество? Пророки.
– Злой, на какой срок ты носишь в себе планы?
– Какое это имеет отношение к моему вопросу?
Не люблю лабиринты. Питон любил.
– День? Неделя? Месяц? Два месяца? Есть люди, планы которых – на сотню лет вперед. Это за пределами твоих сегодняшних представлений о жизни. Не знаю, как объяснить, чтобы ты правильно понял. Как ты пришел к тому, чтобы пойти вперед по Мертвым водам? Кто тебе подсказал войти в туман?