– Никто. Один человек пытался намекнуть, но и он до конца не понимал, прав ли он в своих догадках, осторожничал. Говорил так, чтобы, если я сам к этому не пришел, не отправился с его подачи на свою погибель.
– Егерь.
– Он. А до него Питон много разного говорил. Тогда его не понимал. Сейчас начинаю что-то понимать. Вы говорили устами тех, кого будут слушать изгои. Вы эти земли сделали проклятыми, чтобы поселиться на них. Все было спланировано вами. И град Покоя – ваших рук дело. Что мне мешает убить тебя, пророк, прямо сейчас?
Я поднял лук. Злость начала охватывать меня, как огонь, сверху вниз. Я себе принадлежал не всецело. Спокойствие. Спокойствие – сила твоя. Выдохни. Родила же меня мама бочкой с горючим около костра.
– Ничего не мешает, Лучник. Я сейчас открытая мишень перед тобой. Этим ничего не изменишь, ничего не остановишь. Я такой же кирпич, как и ты, только коробки другой. Скажу больше, никто тебя из пророков за такой поступок не накажет.
– Зачем пришел ко мне, зная, что разговор может быть коротким?
– Видел твои поиски. Видел волю твою. И как зверя своего на цепи держишь. Видел, как камни таскал на брезент. Тяжелые камни. Понравился ты мне. Думаю, поэтому.
– Отпустите меня?
– Никто тебя силой не удерживает. Можешь возвращаться прямо сейчас в туман позади себя – и выйдешь в центре Мертвых вод. Пойдешь на север, никуда не сворачивая. Пройдешь километра три. Тихо пройдешь, как дух леса. И выйдешь ты у града Тишины. А там встретишь знакомого своего. Будешь ждать его.
– Почему ждать? Не дойду быстрее него.
– Мы вне времени. Дойдешь раньше и перекусить успеешь.
– Что будет, если расскажу всему Катарсису о местоположении вашем, и отправятся все изгои на поиски ваших поселений?
– Это было временное место обитания. В скором времени мы покинем его. Если зайдут в туман, попадут не туда, куда путь держали. Поверь слову моему. Не все так просто.
И смысла нет тебе рассказывать изгоям. Никому лучше этим не сделаешь. Те, кому известно что-то, тебя не поддержат. Ты уже понял, что не каждый товарищ твой подчинен воле своей. И не каждый товарищ твой, когда придет диавол на улицу твою, тело свое положит возле него.
– Знаю место вашего нового обитания, пророк.
– Понимаешь ли, чем ценны для тебя эти знания?
– Многие братья своими костями фундамент вашей коробки вымостили.
– Как я вижу, ты на меня, на один кирпич, хочешь переложить вес всего здания и накормить зверя своего? Будешь ли ты доволен, когда снова изголодается он?
– Катарсис тоже подчинен вам?
– Нет. Этот разум нам не подчинен. Но каждый росток, проросший в этой земле, каждый нелюдь, топчущий эти земли, – наше зрение, наш слух. Мы управляем даже теми процессами, которыми, как может показаться тебе, невозможно управить. Нет неуправляемых процессов, если где-то что-то происходит, значит, это кому-то нужно. В Катарсисе ничего случайного нет. Есть определенные цели, и есть средства для достижения этих целей. Я тебе дал достаточно информации. Уходи, Лучник. И возьми то, за чем вернулся.
– Фолиант существует?
– Существует.
– Он у вас?
– Ответ способен найти и сам на этот вопрос. Кому принадлежит фолиант, тому принадлежит и Катарсис.
– Катарсис – это другая планета?
– И на этот – тоже. Будут ли у тебя посложнее?
– Что будет дальше? Я понял, что мы у истоков новой жизни Катарсиса. И нами будет воздвигнута его история. Когда ожидать переворота, битвы?
– Холодная битва уже началась. А горячая – это дело рук не наших. Что ты сам знаешь о битве?
– Говоря языком Катарсиса, это щит и меч из непосвященных, направленный в нужную сторону посвященными. Это я знаю из Коробки. Когда еще были книги в свободном доступе, изучал то, что интересовало.
– Книги – оружие. Кто будет хранить оружие в общедоступном месте? Книги есть смерть для непосвященных, мучительная смерть. Книги есть и новая жизнь. Богач богатеет, бедняк беднеет. Так было всегда. Давно пора запретить, спрятать, ограничить. Было бы меньше тех, кто отказался поставить себе компьютер в голову.
– Имеет ли отношение ваша община к процессам, происходящим в Коробке?
– Пророки есть и тут и там. Могу сказать свободно только одно: чтобы началась битва, земли Катарсиса должны быть поделены. Как только начнется деление земель, начнутся и битвы. Битвы – это всегда захват чужих ресурсов, земель, даров. Чтобы ресурсы стали чужими, их нужно обозначить, поделить. Верно ты сказал, Катарсис сейчас переживает Рассвет новой жизни. И те, кто это понимает, будут обогащены. Но кому-то не повезет и у истоков. Это касается тех, кто решил поделить конкретные земли, не зная плана на эти земли.
– Даже это вы продумали. И хотели его с бригадой моими руками…
– Скоро начнется глобальное деление земель. Не пройдет и года, как часть неизведанных земель Катарсиса станут изведанными. Пройдут годы, и твое богатство, спрятанное в рюкзаке, в укромном месте за пожитками, станет никому не нужным куском бумаги. Карты обесценятся, когда земли начнут массово топтать изгои. Дарю тебе бесплатный совет: пользуйся той валютой, которая имеет ценность сейчас, чтобы иметь при себе ту валюту, которая будет иметь ценность в будущем, если ты собрался остаться в Катарсисе с планом на многие годы.
– Что станет с Третьяком? Ваар…
– Почему же? Они сами друг друга поубивают, собственными руками, если правильно расположить эти фигуры на доске.
Позади пророка появился густой туман, который постепенно начал окутывать ноги старика, затем и все его тело. Спустя мгновение исчез пророк. Затем исчез туман.
Я обернулся назад и вошел в туман. Шел по туману с ответами внутри. Оставалось еще много вопросов, которые не задал. Ответов на них у меня не было. Многое стало проясняться. Из тумана вышел я на знакомые мне земли Мертвых вод.
Шел так, как сказал пророк. Не сворачивая. На пути моем не встретил ни нелюдя, ни живой души.
Часть восьмаяПустоши
Вышел я на тропу, ведущую в град Тишины. Сам град встретил меня дождем. Зашел я в дом с заколоченными окнами, который, как и говорил Спичка, не спутать ни с каким другим. Осмотрел каждый угол. Любят в таких домах прятаться бхуты. Присел отдохнуть. Достал припасы. Перекусил. Как и говорил пророк, Спичка зашел в дом после того, как я закончил трапезу.
– Не ожидал, Лучник, тебя здесь встретить. Ты ли это? Или призрак перед собой вижу?
– Опусти оружие, Спичка, живой я, – улыбнулся своему попутчику. Рад был его видеть, так и сказал.
– А я как рад, Злой.
Подумалось, что на радостях начнет меня обнимать, но не стал. Сдержался. Приятный малый.
– Как так получилось?
– Катарсис его знает, Спичка. Сам не соображу.
– Праздник твой. Счастливчик ты. Любит тебя Катарсис. Кому расскажу – не поверят.
– Нечего трепаться, Спичка. Пусть это останется между нами. Хорошо?
– Без проблем. Нашел то, зачем шел?
– Можно и так сказать. Результатом удовлетворен.
– Дождь сильный в граде. Заказывали?
– Я уже набрал воды в пустую посудину и утолил жажду.
– Нужно и мне набрать, – сказал напарник, доставая из рюкзака склянку. – Темно стало в граде от дождя. Нужно пересидеть.
– Тоже так думаю, – не стал спорить с ним.
Дождь не прекратился ни через час, ни через два. Было холодно, сыро и неуютно.
– Да, мрачное место. Дом Сокола – курорт по сравнению с этим.
– Мне тоже не нравятся эти земли, Лучник. Только из-за большой нужды хожу через град Тишины. И за немалые деньги. Неспокойная здесь тишина, неживая она. Если возможность есть, предпочту в три раза дольше путь, но не через эти земли.
– Дождь, похоже, до конца дня не кончится. Костер нечем разжигать, да и не хотелось бы в этом месте разжигать костер. Много Катарсиса потоптал, Спичка, но чтобы затихариться, как мышь, в целом здании, где вокруг ни души, ни тела, и костер не разжечь – такое впервые.
– Вот и я о том, Злой. Здесь не прогулочным шагом ходить нужно, а трусцой – и вперед.
Напарник сам не понял, как начал меня снова по имени моему здешнему называть.
– Да. Теперь и я чую. Есть тут что-то, – подытожил я.
И не ночью дождь не закончился. Спичка первым за нашим покоем следил. Разбудил меня, думал, нужно менять его.
– Злой, проснись. Тут кто-то есть.
Мы сидели, можно сказать, в темноте. Не в кромешной, но было достаточно темно в доме. Капли дождя стучали по крыше, по земле. Никаких других звуков я не услышал. Прислушался.
Шаги. С улицы начали доноситься шаги. Спичка снял с предохранителя свой револьвер, а я почти одновременно взял в руки лук и стрелу – и направили оружие в сторону улицы. Шаги прекратились.
Говорили с напарником шепотом. Звуки дождя были в разы громче нашего разговора.
– Кто-то прямо возле дома стоит, – сказал Спичка.
Нервишки пошаливали у парня. Рука дергаться начала.
– Выдохни.
Я решил первым сделать ход:
– Кто возле дома, назовись?
Несколько секунд не было никаких посторонних звуков, кроме шума дождя. Затем шаги начали удаляться от дома. Смотрю на напарника – у того страх на лице. Да, неизвестность пугает.
– Что будем делать, Злой?
– Мы уже сделали ход. Гость понял, что мы знаем о его присутствии, ждем его хода.
– Может, выбежать на улицу и свинцовым дождем угостить, чтобы неповадно было? Играть вздумал.
– Неосмотрительно. На улицу выходить не будем. Там мы как на ладони. А пока мы в доме, как на ладони будет он, если надумает войти. Мы в неплохом положении, парень. Не в самом худшем.
– Поскорее бы убраться отсюда.
– Нас проверяют. Наблюдают, как мы себя поведем. Совершим ли ошибку.
– Кто?
– Тот, кто подошел к дому.
До утра ни один из нас не уснул. Под утро дождь закончился, и мы отправились в путь.
Град Тишины был испытанием для каждого из нас. Редко встретишь в Катарсисе такое место, чтобы весь град был единым неизвестным и неизученным, непредсказуемым организмом. Из каждого дома за нами следили, я это чувствовал спиной, жопой, ногами, руками. Шерстью. Всем. На нашем пути не было нелюдей. Мы слышали их, но обходили, перелезали через заборы, старались не попадаться им на глаза. Спичка знал, как быстрее град пройти. Было в этом месте что-то другое. Что воняло иначе, чем нелюди. Когда я это ощущал, выворачивался шерстью вовнутрь. Насмотришься в Катарсисе всякого, кажется, что готов ко всему. А потом – на тебе – встречается на пути такой вот град Тишины.