овать сенатора от штата Орегон. Смех! Хорошо, если сенатор — женщина. А если нет… ха-ха-ха!
— Так-так. И что же дальше?
— Дальше просто. Кукла должна выполнить задание в течение года. Не зная, разумеется, что ее ведут. Кукловод не может делать две вещи: нарушать закон и входить в контакт с куклой. То есть впрямую подкупать ее или запугивать. В том-то и прелесть игры. Кукла должна сама придти к выводу о необходимости нужных кукловоду действий. Самоубийства, как в вашем случае. Вам просто не повезло с заданием. Но все было бесподобно! Стрельба, гранаты! Куча полиции! Прожектора в ночи!
— Какая подлость! А говорите, нельзя нарушать закон!
— Вы, Джордж, невнимательны. Это запрет для кукловода, но не для куклы. Наши методы исключительно законны.
— Негодяй! Это доведение до самоубийства!
— Кто вас принуждал к самоубийству? Я? Или, может, окружившие вас полицейские? Закон не рассматривает длинные цепочки поступков, которые вы совершали добровольно, как доведение вас до самоубийства неким лицом.
— Все равно, в результате ваших действий погибли люди! Это ваше место в тюрьме, а не мое!
— Глупости. Следуя вашей логике, надо, к примеру, пересажать всех производителей сигарет. Ведь от курения умерли миллионы человек. Но люди курят добровольно. У них всегда есть выбор: курить или нет. Перед КАЖДОЙ сигаретой. Как был он и у вас. Перед каждым преступлением.
— То есть я погиб ради вашего развлечения? Кто дал вам право играть судьбами людей?
— Не кто, а что. Большие деньги. А насчет судеб — не преувеличивайте. Наш Клуб — всего лишь бледная тень великих кукловодов. Чингиз-хан, Адольф Гитлер, Иосиф Сталин… они действительно вершили судьбы. Миллионы кукол умирали. Добровольно и с восторгом! Куда уж нам…
— Ваш клуб надо переименовать в Клуб Зажравшихся Негодяев! Так будет ближе к истине.
— Джордж, я хочу вас предупредить: будьте предельно осторожными в употреблении бранных слов. Потому что игра еще не закончена.
— Плевать я хотел на ваши советы! Мне терять уже нечего.
— Ошибаетесь. У вас есть жизнь. Пусть в виде Модуля, это не суть важно. Так вот, по правилам Клуба, самоубийством считается добровольный переход не в Корзину, а в состояние вечного небытия, то есть смерти. И вы умрете. Причем добровольно. И, возможно, очень скоро.
— Я не хочу умирать!
— Естественно. Но судьбу куклы решает кукловод. Я же не могу предстать перед Клубом с недовыполненным заданием! Мне и так дали лишних три месяца, ввиду его сложности. Так вот, в ваш модуль, сразу после получения задания, была введена программа стирания личности, которая запускается неким бранным словом. За две секунды до стирания вы услышите щелчок. Вы успеете понять, что произошло.
— И каким же? Каким словом?
— Я не могу сказать, глупец! Вы же после этого умрете. Я не хочу быть убийцей. Вы должны сами. Только, пожалуйста, после моего ухода. А пока воздержитесь от брани.
Джордж вдруг успокоился.
— Ладно. Расскажите, как вы это сделали. Кукла может узнать?
— Да, да, разумеется! Конечно! С удовольствием! Вас поймали на вашей любви к красавицам. К вам послали Шейлу, мою сотрудницу. Она психолог, окончила университет, и специальные курсы по психологии влюбленности. Пластическая операция превратила ее в обворожительную юную особу. Стоило ей чуть-чуть покрутить задом… в общем, вы заглотили наживку вместе с крючком, поплавком, и половиной удилища. Я не знаю, что уж она с вами делала, но через месяц водила вас, как теленка на веревочке. А дальше — дело техники. Первым делом убедила отказаться от синхронизации. Потом подобрали двух наркоманов-гергашистов, готовых на все… ну, дальше вы знаете.
— А кнопка номер шесть?
— Вы еще не догадались? Нет никакой кнопки. Просто вам был обещан рай земной, а также и небесный, плюс большие деньги, если вы нажмете эту мифическую кнопку. И указано, где ее искать. И даже выдан аванс, который вы отдали наркоманам в качестве задатка. Дело было абсолютно невыполнимое, но вы на него пошли, не колеблясь! Я горжусь, что придумал такую хитрую комбинацию. И точно пришел к цели.
— Вы просто редкостный подонок… А гранаты?
— Швайхард, осторожнее с выражениями! Я не хочу присутствовать при вашей смерти. Что — гранаты?
— Я, выходит, думал, что они газовые, а они были осколочные! Я не хотел убивать!
— Я тоже не хотел смертей. За каждую смерть Клуб штрафует игрока на миллион долларов. А за каждого раненого — на пятьсот тысяч. И теперь я, вместо приза в тридцать один миллион, получу всего лишь двадцать пять с половиной! На гранатах, между прочим, было ясно написано, что они осколочные. Надо было прочитать!
— Ясно!? В деле сказано, что они были китайские! Я не читаю по-китайски!
— Надо было перевести! Информация о гранатах написана на гранатах. Что вам еще нужно? Моя совесть чиста!
— Совесть? Этот гад говорит о совести? А штрафные деньги? Куда они идут?
— Как куда? В фонд Клуба, разумеется.
— Отдайте их семьям погибших. И помогите раненому.
— Ах, какое трогательное милосердие! У меня сейчас слезы потекут! А кто гранату бросил, часом не вы, а?
— Гранату бросил ЧЕЛОВЕК Швайхард. И стрелял он же. Я — не он. Неужели никому это не понятно?
— Понятно. Обман состоит в том, что происходит подмена: сознание ЛМ не есть сознание человека. А всего лишь более или менее полная копия. Человек умирает сразу и бесповоротно, как и раньше. Он — не Модуль. И поэтому судить Модуль за то, что совершил человек, нельзя. И законодатели это прекрасно понимают.
— Почему же тогда…
— Очень просто. Такая система эффективна. Преступность, особенно тяжелая, резко снизилась. Любой отморозок теперь знает, что ему не удастся уйти от ответа, пустив пулю себе в лоб. Простите, я не имел в виду вас… Общество создало действующую модель Страшного Суда. Вот она-то и пугает хуже смерти. Потому что население в своей основной массе… как бы это сказать… темное, как в средние века. Темное до дремучести. Человек, имеющий компьютер последней модели, платит колдуну за предсказание судьбы. Ну, что тут скажешь? Эрудиция и интеллект, к сожалению, пока еще достояние очень немногих. Хотя процент и растет.
— Да, господин Кукловод. Вы, конечно, эрудит. И, без сомнения, интеллектуал. И при всем этом утонченный садист. Джек-Потрошитель. Я завтра же потребую адвокатов, журналистов, не знаю, кого еще. И все расскажу. Всем!
— Конечно, расскажите. Выпустите пар. Ваши ночные бредни с удовольствием выслушает мистер Кинг. Так, кажется, зовут вашего тюремного психиатра? Но и ваша смерть еще не конец игры. Я должен представить в Клуб отчет. Я долго думал, как его сделать оригинальным и интересным. И придумал. Отчет будет оформлен в виде фантастического рассказа. Причем написанного не у нас, не в Америке. Автора мне любезно подсказал один член Клуба, русский.
Это один старик, фантаст-любитель. Некто Голубефф. Живет под Москвой, в городе Рузан… или Разань, не помню эти русские названия. Ему уже за восемьдесят, но он еще пишет неплохие рассказы, и его с удовольствием печатают небольшие провинциальные журналы. Вот он и напишет отчет о моей блестящей игре с куклой, в виде рассказа. Это и будет точка в деле. В каждом деле нужна хорошая, знаете ли, такая жирная, точка.
— Ага, вот это и будет документальное свидетельство ваших подлых дел! И если рассказ прочитает умный журналист, то можно раскрутить эту историю и вывести вас на чистую воду!
— Не смешите меня! Кто ж у нас на Западе читает русскую фантастику? У нас своей навалом! Прощайте, мистер Швайхард.
Кукловод исчез. Джордж вскочил с кровати. Воздев сжатые кулаки к небу, крикнул:
— Сволочь!
И услышал щелчок.
ЖУК[4]
Он не умел думать и мечтать. Он не знал прошлого и не видел будущего. Он не умел колебаться и сомневаться, потому что не был человеком. Он мог лишь выполнять программу, введенную в него людьми, и возможные его ошибки вырастали из зародышей-недоработок, допущенных ими при проектировании конструкции, и недодумок при программировании системы. Он не был чем-то особенным в ряду лунников, многие его детали и узлы серийно использовались и на других космических роботах… Конечно, последний — всегда лучший, но первенство это недолгое, технический прогресс быстр. А еще рискованное, потому что двадцать процентов его оборудования было новым, не опробованным в деле, и поэтому несло в себе элемент непредсказуемости и значительную вероятность сбоев. Разумеется, все проверено на стендах, но они имитируют лишь часть реальной обстановки и не могут дать гарантию безотказности в полете. Таковы законы развития техники; аппарат и был запущен ради этих двадцати процентов, которые делали его самым глазастым из всех лунников.
Каждый последующий аппарат проектируется с учетом ошибок предыдущего. Значит, одинаковых среди них нет. Но любое правило чревато исключениями.
Первые предшественники этого лунника были одинаковые. И имена у них были одинаковые, различались они номерами — от одного до девяти. И задача у них была точно такая же — рассмотреть поверхность Луны как можно более детально.
Этих несчастных звали «Рейнджеры»[5]. Если бы существовала справедливость по отношению к роботам, их следовало назвать «Смертники», а по окончании программы «Apollo» поставить им памятник.
Они славно погибли все. Но только трое из них — седьмой, восьмой и девятый — выполнили поставленную задачу.
Тогда, в шестьдесят четвертом, не было времени на доработки. Надо было в невероятные сроки выполнить лунную программу, и утереть, наконец, нос этим русским, которые со своим первым спутником и Гагариным здорово надрали американцам задницу.
Тогда никто не знал, какова она, лунная поверхность. Нет ли там многометрового слоя пыли, в котором утонет спускаемый модуль с людьми? Надо было рассмотреть Луну в упор. И