Он был нашим пациентом, — сказала сестра.
— Он умер? — спросил Джон.
— Не приходя в сознание. Сильный удар по голове. Скорее всего, обширный инсульт. После вскрытия скажем точно.
— Разрешите взглянуть, — Джон взял историю болезни и прочитал: Станислав Яжембский. И дата рождения. Ему было тридцать шесть лет.
Написав материал по смерчу, Джон отнес его редактору. Тот поморщился, но подписал к печати.
Дома, надев тапочки и жуя бутерброд, Хелси смог наконец рассмотреть свою добычу. Она содержала текст. Джон читал:
«Все эти годы меня мучает совесть, но страх за жизнь сильнее. Хотя никто не угрожал, и гонорар был просто сказочным, но было ясно, что молчать надо всю жизнь. Однажды я уже было собрался рассказать, через пять лет после событий, но тут неожиданно и как-то странно погиб Фрэнк. Его укусила гремучая змея, забравшаяся в салон его машины. Все произошло на пустынном шоссе, утром. Меня смутили обстоятельства смерти: джип Фрэнка имел довольно большой клиренс, и гремучник должен был обладать какой-то необыкновенной прыгучестью, чтобы забраться в салон; Фрэнк должен был остановиться, уйти куда-то, оставив машину открытой. Не на ходу же змея впрыгнула. Далее, аккумулятор его телефона был совершенно разряжен, и он умер прежде, чем водители заметили, что человек в беде. Официальное заключение — несчастный случай. Но я-то знал Фрэнка, он был технарь до мозга костей и не мог довести телефон до такого состояния. И я испугался. Возможно, Фрэнк решил заработать, рассказав о „Посланнике“. Такие же мысли были и у меня. Но они разом улетучились.
Однако совесть не дает мне покоя. О деньгах я уже не думаю. И все-таки страх позволяет мне всего лишь доверить тайну дискете. Может быть, это первый шаг навстречу совести.
Я приехал в США молодым и, как говорили, подающим надежду программистом. Смелым и напористым. Мне казалось, легко сверну горы. Но помыкавшись несколько месяцев без работы и денег, я уже стал впадать в депрессию. И вот, однажды, в баре, где я пил на последние гроши и подумывал о веревке, подошел человек; он знал обо мне все. Он предложил мне контракт. Я с радостью согласился.
Нас, меня и Фрэнка, отвезли в закрытую лабораторию и дали задание. Заказчик эксперимента хотел узнать, насколько бессмертен личностный модуль. Бессмертие оцифрованных было вроде бы очевидно, ведь без тела нет и болезней. Но нашелся и сомневающийся. Богатый человек, глава одной финансово-промышленной группы. Его сын был болен лейкемией, и он хотел обеспечить сыну бегство от смерти, на крайний случай.
Нам с Фрэнком поставили задачу: узнать срок жизни элэма. Надо было придумать ситуацию, при которой тот прожил бы целую жизнь за короткое реальное время, не зная о сути эксперимента. Мы решили, что это возможно в системе имитатор-тренажер. Срок виртуальной жизни объекта был задан в сто лет. Тогда и родилась идея „полета“ к Проксиме. Во время пятилетних „снов“ мы ускоряли его время в сто двадцать восемь раз. То есть реально проходило чуть больше двух недель. А во время „вахт“ мы показывали ему картинки космоса и системы Проксимы. Для него полет был абсолютно реален.
ЛМ, которого нам предоставили, был лунным геологом. Тридцать пять лет. По дальнему космосу не специалист, но собирался на лунную базу. Лететь не откажется. Просто идеальный кандидат. Мы не знали тогда, что его нашли среди многих, а потом заразили каким-то тропическим паразитом, чтобы склонить к оцифровке.
Они начали его убивать. А мы с Фрэнком добили. Перед вами исповедь убийцы. Факт заражения доказать невозможно. Он подписал контракт об участии в опасном эксперименте. Что еще надо? Формально он доброволец. Да и мы не могли знать заранее, чем все кончится. Но совесть не дает покоя.
Эксперимент шел сначала гладко. Цилиндр стоял в специальном помещении на подставке. У Майкла (так его звали) не было ушей и вестибулярного аппарата, он не мог слышать и чувствовать вес. Мы показали ему виды Земли с орбиты, он был в восторге. Потом — первый сон, вахта, и так далее. Он старел. Уже на четвертой вахте он не сразу себя вспомнил. Дальше — хуже.
Только однажды мы перепугались, когда он добрался до контрольного микрофона. Чуть было все не сорвалось. К счастью, он решил, что наши реальные голоса и шумы — галлюцинация. И сам заблокировал микрофон.
Он страдал. На восьмой вахте мне стало страшно от содеянного нами зла. Слушать его было жутко. У него произошел психический срыв. Он плакал, хотел стать хоть животным, только бы живым. Мы, как изощренные палачи, медленно доводили человека до смерти, а он не знал, что реально происходит. Фрэнк сидел с каменным лицом. Профессионал без сердца.
На девятой вахте… Ни о какой работе не было и речи. Появились признаки маразма. Он звал маму. Было ясно, что на обратный путь его не хватит. Я предложил прервать эксперимент, на что получил категорический отказ. Фрэнк поддержал шефа.
Во время последнего сна наступил коллапс. Виртуальная смерть. Он не реагировал на внешние сигналы, даже самые сильные. Цилиндр разрезали, Майкла вытащили к оттуда, подключили к нашим компьютерам. Он так и не увидел планет Проксимы, над видами которых я корпел особенно тщательно. Ведь он был геологом и мог распознать подделку.
Потребление энергии его модулем упало почти до нуля. Несколько оставшихся миллиампер давали слабую надежду на то, что он жив. Мы не были готовы к такому повороту и не готовили заранее программ для „воскрешения“. На мое предложение составить их, шеф ответил, что эксперимент закончен. Мы можем отдыхать.
Майкл умер в восемьдесят три года. Вполне по-человечески. Люди, видимо, живут столько, сколько отпущено природой, или Богом, если хотите. Независимо от того, в своем ли теле хранят они душу или она помещается в железном ящике.
Его труп, то есть мертвый модуль, а так же все отчеты, материалы и винчестеры наших компьютеров были увезены заказчиком. Наверняка все уничтожено.
Несчастный Майкл! Он сыграл роль того молота, которым мы разбили хрустальную мечту о бессмертии. И сам погиб от этого удара.
Через некоторое время на мой счет поступила сумма, о которой я не мог и мечтать. Мне пришли приглашения на работу от трех весьма солидных фирм. Неожиданно легко сдал экзамены на получение гражданства США. Понятно, что такие вещи предполагают молчание. В одной из этих фирм я и работаю. Дослужился до шефа отдела. А те деньги истратил как первый взнос за дом. Он построен на гонорар палача.
Фрэнк умер. Так что эта дискета — единственное свидетельство о проекте „Посланник“ и моем соучастии в этом убийстве. Может, я и решусь отнести её куда-нибудь в СМИ. Пусть расскажут всем. Если решусь».
Джон Хелси думал долго. Что там медсестра сказала? Удар по голове. Обширный инсульт. Понятное дело, торнадо. Чего только не бывает во время торнадо. Кирпичи, и те летают.
А еще бывают гремучие змеи. Они иногда кусают людей. Неосторожных людей. Но он, Джон Хелси, человек осторожный.
Выйдя во двор, собрал сухие палочки. Зажег маленький костер. Когда огонь хорошо разгорелся, положил туда дискету.
КЛУБ КУКЛОВОДОВ[3]
Джордж Швайхард стоял посреди помещения, больше всего напоминавшего тюремную камеру, хотя и довольно просторную. Стены из грубого кирпича. Стол, два стула, кровать. Железная дверь с крупными, как на мостах, заклепками и большим черным квадратом на уровне глаз. Ни унитаза, ни умывальника. Окно высоко под потолком, сквозь стекло просматривался кусочек синего неба с плывущими облаками. Вид помещения насторожил Швайхарда; не потому, что походил на тюрьму, а потому, что все было каким-то искусственным. Ненастоящим. Смоделированным. Под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Он хотел сесть, но черный квадрат на двери засветился. На экране появилось лицо мужчины средних лет. Мужчина сказал:
— Вы находитесь в Виртуальном Реабилитационном Центре для недавно погибших людей. В так называемой Корзине.
— Как погибших? Я погиб? Не может быть! Не может! Со мной этого не может произойти! Это какая-то ошибка! Это неправда! Погибают всегда другие!
— Это правда. Наша практика показывает, что лучше всего сказать правду сразу, а не готовить к ней.
— Нет, не может быть, не может быть… Ну, скажите, что это шутка! Глупая, дурацкая шутка!
— Возьмите себя в руки. Ну, вы же мужчина! Задача нашего Центра — помочь вновь прибывшим адаптироваться в первый, самый трудный период.
— Не может быть… а что случилось? Что со мной могло случиться?
— Вы покончили с собой. Но сначала послушайте Официальный вводный инструктаж. Прошу не перебивать. У вас будет возможность задать вопросы.
— Сегодня четырнадцатое мая две тысячи тридцать шестого года. Вас зовут Джордж Швайхард. Ваш Личностный Модуль активирован, тестирован, и проверен на вирусы сегодня, в десять часов утра. Решение об активации модуля номер 70386513267 принято директором ВРЦ Генри Крассом, на основании свидетельства о смерти человека, гражданина США, Джорджа Швайхарда, рожденного 17 апреля 2005 г. в городе Льюистоне, штат Мэн. Свидетельство выдано полицейским департаментом города Портленда, штат Мэн, десятого мая 2036 г.
— Простите, а как…
— Не перебивайте. В графе «причина смерти» указано:
«Полное разрушение правой височной доли мозга, правой лобной доли и частичное (на семьдесят процентов) левой лобной доли, частичное (на пятьдесят процентов) левой височной доли, в результате выстрела в правый висок из пистолета „Кольт“».
Далее. Последний раз вы были синхронизированы с вашим ЛМ третьего мая две тысячи тридцать пятого года. Следовательно, вы не можете знать, что произошло в последующий за этой датой год. Довожу до вашего сведения, что вы являетесь особо опасным преступником. Избранная для вас мера пресечения — содержание в одиночной вирткамере.
— Как? Да что вы тако…
— Не перебивайте! Вам отказано до суда в общении с другими модулями, а также с внешним миром и в доступе в Инфорсеть. Вы обязаны ознакомиться с правилами поведения в вирткамере, которые появятся на мониторе объявлений, и нажать кнопку «Ознакомлен». Нажатие кнопки равнозначно личной подписи.