— Разбужу.
Она повернулась набок, а он укрыл ее одним из сложенных там стеганых одеял, которые, как он понял по их внешнему виду, принадлежали Тите.
Прежде, чем уйти, он окинул ее взглядом. Она подтянула к себе ноги и лежала в позе эмбриона, обхватив руками одеяло, прижатое к груди. Если бы Скай была дома, она бы прижимала к себе подушку. Если бы она была дома, рядом с нею лежал бы он и прижимал ее к себе. И целовал ее закрытые глаза.
Он бы не думал ни про какое «если бы она была дома», когда бы мог тут испытать удовольствие прижаться к ее попочке, пощупать ее. Средоточие его мужской силы тотчас же затвердело, выражая тем самым свое одобрение.
— Волк, спасибо, что позволил мне приехать сюда.
Голос ее звучал, точно издалека, и он понял, что она засыпает.
— Не за что.
Скай зевнула.
— Ты никогда мне не рассказывал, что делаешь на пау-вау ты.
Он знал, что рано или поздно она задаст этот вопрос. Получается, что скорее рано, чем поздно. Он отодвинул одеяло у входа в типи. Ему хотелось уйти после ответа как можно быстрее.
— В дополнение к тому, что я хозяин на пау-вау… — Он нервно прокашлялся. — Я исполняю танцы.
Глава восьмая
— Танцы? — переспросила Скай. — То есть, с перьями и в раскрашенном виде, как это делал Золотой Початок на нашем свадебном приеме?
Волк исчез из типи прежде, чем она могла рассчитывать на ответ.
Волк — и танцы?
Тут будет на что посмотреть. И сфотографировать, добавил ее репортерский ум. Она представила себе Волка, грудь которого будет расписана красной краской. И перья. У каждого индейца на голове перья.
Она глубже забралась под одеяло и закрыла глаза.
Краска и перья? Убойное сочетание, сказала бы Алисон. Может быть, Скай следовало бы поговорить с Волком о календаре для «Голой сути». Она зевнула. Этой ночью в «Приюте» она почти все время не спала, а расхаживала взад-вперед, обдумывая, как бы уговорить Вулфа взять ее на пау-вау. Теперь ей больше всего хотелось вздремнуть. Рассказать ему о статье или подождать, пока племя не даст разрешение на съемки? В сонную голову решение никак не приходило.
Надо было разобраться со слишком многими вопросами. Пау-вау будет продолжаться до воскресного вечера. У нее масса времени, чтобы определить их очередность. Она расслабилась и позволила себе отключиться прежде, чем уснуть.
Скай плотнее прижала одеяло к груди, но ее репортерский ум отдыхать отказался.
Вначале она займется исключительно снимками. Текст придет позднее. Осмотревшись, она так и подскочила. Скай спала или просто дремала?
Кто-то разжег небольшой огонь в центре типи. Дым, словно серая крученая веревка, поднимался над гладкими камнями, которыми был выложен очаг.
Скай сняла с себя одеяло и аккуратно сложила его вместе с остальными одеялами в дальнем конце типи. На ней все еще были те самые мокасины, которые ей дала тетя Тита. Ногам было тепло и уютно. Она боялась, что без носков они замерзнут, но ошиблась. Замша выступала в роли теплоизолятора. Умный народ эти Осаге!
Она потянулась, подняв руки над головой и двигая плечами, чтобы разогнать кровь. Нет, кровь не застоялась. Меховая постель на полу типи оказалась мягче, чем она себе представляла. Вулф сказал, что на пау-вау придется жить в походных условиях и что он сомневается, сможет ли она провести уик-энд в типи. Скай пригладила волосы пальцами. Ну, что ж, она ему покажет.
Скай потянулась за кожаной курткой, раскрыла карман на «молнии» и вынула оттуда камеру. Лучше убрать ее куда-нибудь. «Не забудь про записную книжку», — предупредил ее журналистский навык. Она провела рукой по сапогу, когда вынимала записную книжку из другого кармана куртки. Коротенький желтый карандашик Скай вынула из верхней части книжки и сделала несколько коротеньких заметок по поводу расположения лагеря. А куда же теперь положить записную книжку?
С одеждой нельзя. Волк сможет найти ее еще до того, как она ему расскажет о своих издательских планах. А поскольку она решила носить мокасины, то почему бы не спрятать записную книжку в сапоги? Она опустила камеру в один сапог, а записную книжку в другой. Подумав, сверху она положила скатанные в клубок ненужные носки.
— Скай?
Скай узнала голос тети Титы.
— Я могу войти? — спросила тетя Тита.
— Да, конечно.
Отодвинулось одеяло, и показалась голова Титы.
— Я слишком долго спала.
— Ты устала. — Тита села, аккуратно расправив белый фартук, изящными складками прикрывавший длинную юбку в цветах. — Для работы всегда останется время. — Она сунула руку в глубокий карман фартука. — Этот пояс Осаге для тебя, Скай.
Свет из дымового отверстия над головой упал на граненые четки, обшитые алмазной нитью. Скай разглядывала сложный узор из красного, желтого и синего, вытканный узелками на каждом конце.
— Ты сама это сделала, Тита?
Тита кивнула, а потом постучала пальцем по лбу.
— Тканье на пальцах — древнее искусство. Оно требует мысли и мысли.
— И отнимает массу времени. — Палец Скай шел по линии алмазной вышивки, окаймленной белыми точками.
— Сколько часов требуется, чтобы выткать вот такой женский пояс?
— На два сантиметра — час, но время летит быстро.
— Спасибо за подарок и за потраченное тобою время. — Скай поднесла пояс к свету. — Я уже видела этот узор. У Волка есть безрукавка, окаймленная примерно таким же узором.
— У нас много узоров, больше, чем у любого из племен, — сказала Тита, а затем понизила голос: — У Осаге богатые традиции. Но кое-какие из них мы бы не хотели передавать по наследству детям. — Тита сунула руку в карман фартука и выудила оттуда миниатюрную глиняную трубку. — Для пожилых женщин, вроде меня, табак стал привычкой, но приятнее она от этого не становится.
— Ты куришь трубку?
— Только раз в месяц и никогда на людях. Молодые не должны знать об этом. — Тита приложила палец к губам. — Т-с-сс! Это будет нашим секретом, верно?
— А разве этот секрет может принести кому-нибудь вред? — Скай тотчас же подумала о собственных тайнах. О фотоаппарате и записной книжке, положенных в тайник. — Твоего секрета я не выдам, Тита, будь спокойна.
Тита вытащила из кармана фартука кожаный кисет и засыпала табак в терракотовую трубку.
— Я делаю смесь из сушеных листьев сумака и сама ее крошу. — Она поднесла трубку ко рту. — Крадущийся За Добычей Волк этого не одобряет, но у нас, у женщин, свои секреты.
Скай видела женщин, курящих сигареты, но трубку — никогда. Да, у женщин племени Осаге голова работает по-другому. Скай была в восторге от независимого поведения Титы.
— Теперь мы можем поговорить. — Тита наклонилась к огню и зажгла спичку. Огонек сначала тлел, потом занялся как следует.
Тита поднесла спичку к трубке.
— Крадущийся За Добычей Волк считает, что я чересчур придерживаюсь старинных обычаев. Это не так. — Она помахала спичками, разгоняя дым, а потом спрятала их в карман фартука. — Я женщина современная.
— Настоящая женщина девяностых годов.
Тита запыхтела трубкой, пустив три кольца дыма над головой.
— Так вот, молодые женщины племени Осаге должны вступить в девяностые годы, ну, и, конечно, мужчины.
— Да, о мужчинах забывать нельзя, — развеселилась Скай.
— Наше маленькое пау-вау — это время учения. Время сплавлять старые обычаи с новыми. Мы должны передавать наши традиции, как мы это делаем с искусством тканья на пальцах, из уст в уста, из поколения в поколение. Ты жена Крадущегося За Добычей Волка, и если молодые увидят на тебе этот пояс, то решат, что такова новая мода.
Скай надела широкий пояс поверх джинсов.
— Как я могу не носить такую прекрасную вещь?
Она завязала пояс двойным узлом, спустив оба вышитых конца поверх левого кармана джинсов.
— Я вижу, что мокасины тоже на тебе.
— Я их даже не снимала. — Скай вытащила из-под себя ноги. — Я в них спала.
— Это хорошо. — Тита сделала глубокую затяжку. — Завтра начинается пау-вау.
— Жду с нетерпением, а особенно я хочу посмотреть на то, как будет танцевать Волк.
— Я тоже. — Тита не сводила глаз с пояса Скай. — Хорошо, что ты здесь. Многое еще надо сделать. Время у нас есть. Когда Волк вступит в священный круг, возрадуется все племя, но сегодня все глаза будут устремлены на тебя, Утреннее Небо.
— Утреннее Небо? — Имя это легко слетело с уст Скай, точно всегда оно было ее собственным. С того самого момента, как они с Вулфом прикатили в лагерь на пау-вау, ее не покидало чувство принадлежности. Ей нравилось это ощущение, что она тут не чужая, ей нравилась и семья Волка.
Тита вынула трубку изо рта и улыбнулась.
— Крадущийся За Добычей Волк тебе не говорил? Так тебя прозвали дети. Как почти всегда у молодых, глаз у них ясен, ум здрав. — Тита дотронулась до кончиков волос, ниспадавших Скай на плечи. — Когда ты въехала в лагерь вместе с Волком, волосы твои были такими же яркими, как утреннее небо. А глаза такими же голубыми, как сейчас. И я подумала про себя: эй-и, вот это настоящая пара, основа всему. Старая кровь и новая кровь, никогда я еще не видела такой пары, в которой люди так бы подходили друг другу. Настоящая современная пара из племени Осаге.
Скай рикошетом ощутила прилив гордости, и вдруг сообразила, что вскоре эта идеальная пара будет оформлять развод. Волк обязан был сказать об этом Тите. Это была его обязанность. Сердце у Скай прыгнуло в пятки, как летит тяжелый камень в прозрачно-голубые воды пруда.
— Когда дети принимают решение… что мы можем поделать? — Тита пожала плечами. — Мы беспомощны. Я говорю тебе об этом сейчас, чтобы потом, когда мы выйдем наружу, имя «Утреннее Небо» не было для тебя чужим.
Тита, докурив трубку, положила ее остудиться на плоский камень подальше от очага.
— Ты принесешь мне эту трубку завтра, так, чтобы Волк не увидел?
— Может быть, ты сейчас еще покуришь?
— Нет, раз ты здесь, мне больше ничего не надо.