Очень скоро наметились первые успехи. От стены начали отваливаться и сыпаться вниз мелкие крошки. Сергей поначалу попытался было собирать их в подставленную ладонь. Но делать это, стоя на двух штырях, расположенных к тому же на разной высоте, было неудобно, а значит, и рискованно. Настолько, что Сергей бросил эту затею.
Впрочем, как оказалось, в крошках не было нужды. Нож нарушил целостность стены, и материал начал отслаиваться узкими полосами, стоило только аккуратно поддеть его лезвием.
Оказалось, что это бумага. Очень старая газетная бумага. Не съеденная плесенью и не превратившаяся в труху только потому, что все эти долгие годы она лежала плотно спрессованная, практически без доступа кислорода.
Вытянув полоску бумаги шириной в два сложенных вместе пальца, Сергей расправил ее и прочитал: «2 июля 1937 г.». На обратной стороне был фрагмент фотографии. Можно был рассмотреть только густой черный ус.
С размаха воткнув нож в стену, Сергей принялся ногтями выдирать слежавшиеся бумажные листы. И кидать их вниз.
Чем глубже он вгрызался в стену, тем быстрее шло дело.
Вскоре на месте, где он вел раскопки, образовалась дыра, в которую при желании можно было бы и голову просунуть. Только зачем?..
– Эй, Серега! – раздался крик снизу. – Ты чего это там делаешь?
Сергей прекратил работу и посмотрел вниз.
И в ту же секунду мир у него перед глазами покачнулся и начал сползать в сторону. В левую.
Сергей испуганно ухватился руками за штырь.
Колени предательски задрожали.
Чтобы прийти в себя, Сергей плотно закрыл глаза. И погрузился в темноту.
– Сергей? – уже с тревогой окликнул его стоявший внизу пенсионер Бабиков с третьего этажа. – С тобой там как? Все в порядке?
Сергей глубоко вдохнул и открыл глаза.
Все. Вроде бы отпустило.
Во всяком случае, мир больше не пытался опрокинуться вверх дном.
Но в любом случае сигнальчик был дан. Пора было спускаться. Человеку положено ходить по земле, а не скакать по жердочкам.
– Все нормально, Виктор Николаевич! – Сергей даже ненадолго отпустил штырь, чтобы махнуть рукой.
– А что за бумагу ты тут набросал?
Сергей осторожно посмотрел вниз.
Земля под ним и в самом деле была усеяна обрывками бумаги. Большие и маленькие, они лежали повсюду.
– Здесь газеты. – Сергей выдернул воткнутый в стену нож. – За тридцать седьмой год.
– Серьезно?
Бабиков наклонился и поднял с земли обрывок. Затем еще один.
Еще.
Он, как грибник, наклонялся и собирал.
И снова наклонялся и собирал, стараясь выбирать обрывки побольше.
– Там их много? – снизу вверх глянул он на Сергея.
– Полно! А что?
– Это же ценный исторический материал!
Сергей с сомнением поджал губы. С его точки зрения, газеты за 1937 год не представляли никакого интереса. Какая разница, что печатали газеты без малого век тому назад? Наверно, репортажи о поездке государя императора в Константинополь. И дурацкую рекламу помады для усов. Может быть, еще прогноз погоды и результаты футбольных матчей… Телевидения тогда не было, значит, и телепрограммы быть не могло. А о чем еще могли писать газеты?..
– Сергей, ты там еще надолго?
– Нет, уже спускаюсь.
Сергей снял страховочное кольцо со штыря, за который держался, и, наклонившись, надел его на штырь, вбитый ниже.
– Тебя Игорь Петрович просил зайти.
– Что-то с Володей? – встревожился Сергей.
– Ага…
Сергей посмотрел вниз.
Бабиков с интересом читал собранные с земли обрывки газет за тридцать седьмой год. Как будто ничего более увлекательного человечество с тех пор не придумало.
Глава 17
Володя сидел за столом и ел макароны, приправленные томатной пастой.
А по другую сторону стола стояли: баба Маша, Гелий Петрович, Семен Семенович, Соломон Юрьевич, ну и, конечно, Игорь Петрович.
Все пятеро неотрывно смотрели на Володю. И даже приход Сергея не нарушил их сосредоточенного бдения. При этом выражения лиц их несколько разнились. Баба Маша смотрела на Володю, чуть наклонив голову к плечу и умильно улыбаясь. Лицо Гелия Петровича было строгим и сосредоточенным. Как будто он не мог понять, что происходит, но не хотел, чтобы это стало ясно окружающим. У Соломона Юрьевича на губах играла хитроватая улыбка. Он даже подмигнул Сергею, когда тот вошел. Заговорщицки эдак – мы-то, мол, с тобой все знаем! Семен Семенович то и дело переступал с ноги на ногу и сосредоточенно тер затылок. Казалось, он никак не мог решить: уйти или остаться? С одной стороны, вроде интересно, что будет дальше. С другой – а кто его знает, как все это может обернуться? Лишь у одного Игоря Петровича лицо было спокойное и уверенное. Он, как и остальные, пребывал в некоторой растерянности. Но, в отличие от прочих, имел твердое намерение во всем разобраться.
Володя ни на кого не обращал внимания. Он ел быстро, с жадностью, едва не глотая пищу непережеванной. Как будто дней восемь голодал.
Сломанная нога была отставлена чуть в сторону и вытянута. К голени с двух сторон примотаны узкие, гладко оструганные дощечки. Особого беспокойства больная нога Володе, похоже, не доставляла.
Заметив Сергея, Игорь Петрович взмахнул двумя пальцами, подзывая его к себе.
Странная обстановка в комнате внушала Сергею неуверенность. Он не понимал, в чем тут дело, и это его напрягало. Только вчера Володя корчился от боли. И было от чего. Сергей сам видел выпирающий обломок кости, едва не пропоровший кожу на голени. А теперь – и суток не прошло – он уже сидит за столом и уплетает макароны. Что тут скажешь? Такого не бывает!
– Что скажешь? – тихо спросил у Сергея Кузякин.
– Так не бывает, – так же тихо ответил Сергей.
Игорь Петрович похлопал его по плечу. Ободряюще, а может быть, успокаивающе.
Володя доел макароны, отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула. Блаженно сложил руки на животе.
– Еще будешь? – подхватила пустую тарелку со стола Мария Тимофеевна.
– Нет, спасибо, баба Маша, – улыбнувшись, отказался Володя.
– А мяса хочешь? – из-под бровей строго глянул на Володю Гелий Петрович.
Володина улыбка сделалась малость смущенной:
– От мяска бы не отказался.
– Ему белок нужен, – авторитетно заявил Соломон Юрьевич.
– Олег Игоревич должен голубков принести, – сказал Поперекин.
– А, вот и они! – радостно возвестил появившийся в этот самый миг в дверях Самсонов. – Бело́чки-голубо́чки!
В каждой руке у него было по ощипанной птичьей тушке.
Мария Тимофеевна приняла у охотника добычу и живо отправилась с ней на кухню.
– Ну, как дела? – спросил Володя, наконец-то заметив среди собравшихся Сергея.
Спросил так, будто это не он, а Сергей накануне сломал себе ногу.
Сергей показал обрывок пожелтевшей газетной страницы:
– В том месте, откуда выпал штырь, залегает слой бумажного мусора.
Гелий Петрович выдернул клочок бумаги у Сергея из пальцев.
– Так вот оно что! – досадливо прикусил губу Володя. – Выходит, это я недосмотрел.
– Много там этого? – спросил, взмахнув бумажкой, Изюмов.
– Метра два в высоту и пять в ширину.
– И все изорвано в клочья?
– Да нет, это я порвал, когда выдергивал. – Сергей усмехнулся: – Бабиков сейчас собирает то, что я уже наковырял.
– Значит, можно попытаться извлечь все это аккуратно? – с надеждой посмотрел на Сергея Гелий Петрович.
– Наверное, – безразлично пожал плечами Сергей. – А зачем?
– Да это же бесценный архивный материал! – снова взмахнул бумагой Изюмов. – Вы только послушайте! «Если старые вредители шли против наших людей, то новые вредители, наоборот, лебезят перед нашими людьми, восхваляют наших людей, подхалимничают перед ними для того, чтобы втереться в доверие. Разница, как видите, существенная… В чем же в таком случае состоит сила современных вредителей?.. Их сила состоит в партийном билете, в обладании партийным билетом. Их сила состоит в том, что партийный билет дает им политическое доверие и открывает им доступ во все наши учреждения и организации. Их преимущество состоит в том, что, имея партийные билеты и прикидываясь друзьями… они обманывали наших людей… злоупотребляли доверием, вредили втихомолку и…» К сожалению, не все сохранилось…
– Это про кого же? – удивленно вскинул брови Володя.
– Э-э-э… – задумчиво протянул Гелий Петрович. – По-моему, про троцкистов.
– Троцкисты? – озадаченно нахмурился Володя. – Это которые из «Единой России»?
– Не-а, – насмешливо мотнул головой Соломон Юрьевич. – Это которые из Вэ-Ка-Пэ-бэ. Про Большой Террор небось слышал?
Володя наклонил голову и почесал пальцем висок:
– Вообще-то, я в политике не очень…
– А я за «Единую Россию» голосовал! – гордо вскинул подбородок Соломон Юрьевич. – Но у меня тогда Альцгеймер был!
– А теперь? – искоса взглянул на него Игорь Петрович.
– Теперь – нет, – развел руками Соломон Юрьевич. Как будто потерял что-то.
– А у меня цирроз пропал, – точно так же развел руками Игорь Петрович. – А у Володи вон сломанная нога за ночь срослась!
Володя усмехнулся, поднял перевязанную ногу и положил на угол стола.
– Как новая!
– Ты пока поосторожнее! – движением руки осадил его Гелий Петрович. – Мало ли чего.
– Это они мне палки к ноге привязали! – указал пальцем на Изюмова с Кузякиным Володя. – Перестраховщики! А я до их прихода уже бегал по квартире!
– Набегаешься еще, – буркнул Гелий Петрович.
– И ведь не просто срослась! – двумя пальцами, сложенными вместе, Игорь Петрович указал на Володю, как будто собирался его в чем-то обвинить. – Все обломки встали на свои места!
– Точно! – хлопнул себя по коленке Володя.
– Грязь с наноботами? – спросил Сергей.
– А ты можешь назвать другую причину?
Сергей пожал плечами:
– И что в этом плохого?
– Мы не знаем, как это действует, – опершись руками о край стола, подался вперед Игорь Петрович. – Мы не знаем, почему это действует. Мы вообще не знаем, что это такое. И, черт возьми, мы понятия не имеем, какие у всего этого могут быть последствия!