– Эй! – Орсон поводил пальцем перед носом у Брейгеля. – О чем задумался?
– Да так, ни о чем, – отмахнулся стрелок.
– Разлом, – указал стволом автомата на черное пятно англичанин.
– Он самый, – кивнул Брейгель.
– А мы, как идиоты, наверху искали. – Орсон окинул взглядом круглую камеру. Провел рукой по гладкой стенке. – Здорово. Должно быть, эта полость образовалась в момент появления разлома.
– Какой в этом смысл? – пожал плечами Брейгель.
– В чем именно? – спросил, выбравшись из лаза, Осипов.
– В том, чтобы спрятать разом в глубине мусорных отложений.
– На глубине тысяча девятьсот тридцать седьмого года. – Семен Семенович протянул квестерам газетную страницу, на которой была проставлена дата выпуска.
– «Красная Звезда», – прочитал Камохин. – От пятого октября одна тысяча девятьсот тридцать седьмого года. – Он посмотрел на остальных и зачем-то добавил: – Вторник. – Не услышав ничего в ответ, Камохин опустил взгляд на страницу и принялся читать: – «В Московской партийной организации врагам рабочего класса, этим предателям, убийцам, троцкистам, удалось также вести свою гнусную контрреволюционную работу, а отдельным из них даже пробраться в руководящие органы Московской партийной организации. У нас оказался враг троцкист – бандит Фурер, который покончил жизнь самоубийством, потому что он чувствовал, что к нему потянулись нити, что он был бы разоблачен как враг. Желая скрыть следы своей преступной работы и этим самым облегчить врагам борьбу с нашей партией, он всячески запутывал эти нити, покончив даже жизнь самоубийством…»
– Весьма поучительно, – перебил его Орсон. – Но у нас сейчас две тысячи шестнадцатый год. И мы в аномальной зоне. Рядом с мерзким пространственно-временным разломом. Вопрос: что мы тут делаем? И сразу же второй: как долго мы собираемся здесь оставаться?
– В самом деле, парни, – улыбнулся квестерам Гелий Петрович. – Если вас интересуют новости тридцать седьмого, так у нас там, внизу, полно этой макулатуры.
– Мы ищем пакаль. – Осипов достал из кармана дескан. Так, на всякий случай. Однако, взглянув на дисплей, понял, что сделал это не зря. – И пакаль рядом с нами.
– Еще один пакаль? – удивился Камохин.
– Полагаю, что тот же самый.
– Но он же остался там, – Брейгель указал в ту сторону, откуда они пришли.
Осипов развел руками. Молча, но весьма красноречиво. Он тоже понятия не имел, как такое могло быть. Однако на дисплее дескана горела лишь одна красная точка, обозначающая местоположение пакаля. И это было то самое место, где они сейчас находились.
– Хочешь сказать, что пакаль перемещается вместе с нами? – озадаченно прищурился Камохин.
– Я лучше промолчу, – благоразумно уклонился от ответа Осипов.
– Слушайте, парни, что вы, вообще-то, ищете?
Вопрос Гелия Петровича был адресован всем квестерам, но обращался он при этом персонально к Камохину, поскольку был с ним знаком. А следовательно, мог рассчитывать на более доверительные отношения, нежели с остальными.
После недолгого колебания Камохин ответил:
– Пакаль – это такая квадратная металлическая пластинка с выгравированным узором.
– Эта, что ли?
Гелий Петрович достал из заднего карман джинсов квадратную пластинку, найденную Володей.
Камохин едва не выхватил пакаль из рук Изюмова. Но все же удержался.
– Где вы его нашли?
– Здесь, в бумагах. Когда рыли проход.
– Вы разрешите? – взглядом указал на пакаль Осипов.
– Берите, конечно. – Гелий Петрович протянул ему пакаль. – Мне эта штука вроде как ни к чему. Была бы плоской – можно было бы горячую кружку на нее ставить. А так…
Изюмов махнул пакалем и отдал его Осипову.
Тот посмотрел на осьминога, выгравированного на выпуклой стороне пластинки.
– Такой нам еще не попадался, – сказал он и передал пакаль Орсону.
– О, морская тема! – улыбнулся англичанин.
– Что это за штука такая? – спросил Гелий Петрович у Камохина.
– Артефакт, появляющийся в аномальной зоне вместе с разломом, – ответил квестер.
Ответ был не то чтобы неубедительный, но явно неполный.
– И зачем они вам нужны? – снова спросил Изюмов.
– Это… что-то вроде игры, – подумав, ответил Камохин.
– Так вы что же, играть сюда пришли? – недоумевающе вскинул брови Гелий Петрович.
– Не совсем. – Камохин наморщил лоб, решая, как бы коротко и ясно все объяснить. – Необходимо собрать определенное число пакалей и сложить их в заданном порядке для того, чтобы увидеть, что нарисовано на обратных их сторонах.
– И что тогда?
– А вот этого, увы, никто пока не знает, – ухмыльнулся Камохин.
Гелий Петрович озадаченно поскреб ногтем висок. То, что говорил Игорь, было очень странно. Хотя все же не более, чем исчезающие у тебя на глазах киберпауки и наноботы, лечащие неизлечимые болезни. Такие, например, как цирроз печени и старость.
А в общем, к любым странностям можно привыкнуть. Или научиться не обращать на них внимание.
Глава 24
Едва не до самого утра просидели жители Тринадцатого микрорайона и квестеры, рассказывая друг другу о том, с чем им пришлось столкнуться в аномальной зоне номер сорок пять. Именно под таким номером зона на окраине Кипешмы была внесена в Международный каталог Сатина – Вульфа.
– Мы работаем в Центре Изучения Катастроф. Это крупный научный центр, созданный и существующий за счет частного капиталовложения. Как и следует из названия, ЦИК занимается изучением всего, что так или иначе связано с аномальными зонами, которые стали появляться в различных частях света, начиная с две тысячи пятнадцатого года. Предупреждая возможные вопросы, сразу скажу, что особых успехов в понимании того, что происходит, как с этим бороться и чем все это может закончиться, мы не достигли. Пока мы пребываем на стадии накопления информации, необходимой для того, чтобы строить обоснованные предположения и делать какие-то выводы. Могу только сказать, что Сезон Катастроф – это процесс, затронувший, по всей видимости, не только Землю, но и всю Вселенную. Для сбора информации в аномальные зоны забрасываются небольшие мобильные квест-группы. Такие, как наша.
Историю злоключений квест-группы взялся рассказывать Осипов. Но и остальные квестеры не оставались безучастными. Камохин, когда считал это нужным, делал уточнения. Орсон с Брейгелем добавляли красочные детали и вкусные подробности. Так что история получалась объемная и фактурная. И не в пример более живая и увлекательная, нежели третья часть трехмерной кэмероновской саги о смурфиках-переростках.
– Как я уже говорил, основная наша задача – поиск пакалей. А пакали, как правило, находятся вблизи пространственно-временного разлома.
– То есть пакали каким-то образом связаны с разломами? – спросил Игорь Петрович.
– По всей видимости, – кивнул Осипов.
– Но ведь пакали имеют искусственное происхождение. – Игорь Петрович взял со стола металлическую пластинку с изображением осьминога и еще раз внимательно осмотрел ее с обеих сторон. Как будто хотел убедиться в том, что не ошибся в своих выводах.
– Вне всяких сомнений, – снова согласился с ним Осипов. – Хотя происхождение их остается для нас загадкой. Так, например, я бы не стал утверждать, что они сделаны человеческими руками.
– При этом разломы – это природные образования?
– Ну, во всяком случае, у нас нет никаких фактов, позволяющих думать иначе.
– Тогда какая связь между разломами, образующимися вследствие буйства неких вселенских стихий, и декоративными металлическими пластинками?
– Зрите в корень, Игорь Петрович, – улыбнулся Осипов. – Я бы тоже многое дал за то, чтобы получить ответ на этот вопрос. Связь пакалей с разломами – это загадка, которая всем нам не дает спать спокойно.
– Может быть, это какие-то маркеры? – предположил Семен Семенович. – Что-то вроде дорожных знаков? Или верстовых столбов?
– Или вроде надписи «Здесь был Вася», – усмехнулся Олег Игоревич. – Вопрос только в том, кто их оставляет.
Гелий Петрович взял у Кузякина пакаль, поставил его на угол и попытался запустить, как волчок. Пакаль всего пару раз обернулся вокруг оси и упал на выпуклую сторону.
– По-моему, это похоже на элемент какой-то игры, – сказал Гелий Петрович. – Что-то вроде мозаики или пазла.
Орсон посмотрел на Изюмова так, будто узнал в нем Джерри Гарсию, восставшего из мертвых. Он даже хотел было что-то сказать. Но поймал на себе настороженный взгляд Камохина, который тоже догадался, что за слова сейчас отплясывают джигу на кончике языка англичанина. И прижал этих маленьких плясунов языком к небу. Подумал он при этом о том, что чем дальше он работает в группе с Камохиным, тем увереннее наступает на горло собственной песне. Вот только была ли в том заслуга стрелка или же он сам становился осмотрительнее? Орсону, естественно, был люб второй вариант.
– Мы уже думали об этом, – спокойно, как ни в чем не бывало ответил на замечания Гелия Петровича Осипов. – Есть предположение, что линии на обратных сторонах пакалей могут сложиться в некий осмысленный рисунок.
– Я вовсе не это имел в виду, – взмахнул рукой Изюмов. – Я говорю о настоящей игре. Понимаете?
Осипов слегка наморщил лоб:
– Пока, признаюсь, не очень.
– Это может быть просто игра ради игры. Ну, что-то вроде… – Гелий Петрович защелкал пальцами, стараясь подобрать подходящее сравнение. – А, вот! – радостно улыбнулся он. – В детстве мы с ребятами во дворе играли в солдатиков. В очень простых, неказистых по нынешним временам, оловянных солдатиков, изображающих бойцов Красной армии. Мы придумывали с ними самые разные игры. Одна из них заключалась в том, что ведущий прятал солдатиков в песочнице. Ну, то есть попросту закапывал их в песок в разных местах. А остальные должны были их искать. Система поиска была простая – нужно было просеивать песок сквозь пальцы. Выигрывал тот, кто нашел больше всех солдатиков. Что, если это та же самая игра? – Гелий Петрович коротко взмахнул пакалем, который он держал за угол.