Луцио обернулся, поймал взгляд голема. Произнес медленно и четко:
– Бес, поднимаешься на второй этаж. Ждешь у двери. Если кто-то попытается пройти мимо, задерживаешь. Не убивать, не калечить. Выполняй!
Голем нырнул внутрь. Керр Гробер какое-то время выждал, прислушиваясь, хотя Юрген не смог различить и шороха: Бес двигался совершенно бесшумно. Обер-детектив махнул стажеру, приглашая следовать за ним к другому торцу здания.
– Нормально отправлять его одного?
– Да не боись, эти куклы умные, почти как овчарки.
В иной ситуации детективы бы разделились, но, видимо, Юрген пока не дотягивал даже до овчарки. Это было бы обидно, если бы не мурашки, пробегавшие вдоль позвоночника при мысли остаться одному.
Лестница за второй дверью ничем не отличалась – такая же темная и неприветливая. Луцио вытащил из кобуры «вафлю» – ваффер, самозарядный пистолет конструкции Вафы Фергмана, получил свое прозвище с легкой руки шутников-оружейников: «мол, навафляйте там всем!» Поминая недобрым словом зубоскалов, Юрген последовал примеру напарника, надел очки со спектральным стеклом и активировал ночной фонарик. Для сторонних наблюдателей ничего не изменилось бы, но перед глазами детективов проявились синие ступеньки и белесые стены.
Рука, сжимавшая оружие, вспотела. Каждый шаг стажер выверял, точно на тропе с ловушками. Внутри, в районе желудка, дрожала туго натянутая струна: она едва не лопнула, когда в коридоре они столкнулись с вышедшим из спальни осоловевшим бюргером. Всклокоченный, в стареньком халате до пят и с переносной маналампой в руке, тот выглядел как Болотный человек, что заманивает неосторожных путников в трясину.
Прежде чем мужчина успел возмутиться или хотя бы осмыслить происходящее, Луцио махнул перед ним удостоверением.
– Обер-детектив-инспектор Гробер. Операция первого отдела. Вернитесь в комнату и не покидайте ее до особого распоряжения.
Бюргер отступил обратно в спальню. Изнутри донесся скрип кровати, сонное женское ворчание. Храп.
– За что ценю наших граждан, – заметил Луцио, – так это за уважение к представителям закона. Довелось мне однажды сопровождать делегацию из Фаракорской республики. Так вот скажу, хуже макаронников, чем эти… макаронники, не сыскать. Любопытные, точно мартышки! Лезут во все щели! А уж чирикают – ни дать ни взять воробьи по весне… Поджилки трястись перестали?
– Да, извините, – смутился Юрген, догадавшись, что обер-детектив заговаривал ему зубы. Переложил пистолет в другую руку, украдкой вытер ладонь об одежду.
Судя по толстому слою пыли, покрывавшему зачехленную мебель и пол в гостевой зале, не пользовались ею давно. Видно, жильцы оказались не шибко дружными, предпочитая прятаться каждый в своей норе.
От двери, ведущей в логово вивисектора, ощутимо фонило маной. Керр Гробер осторожно протянул руку, хмыкнул.
– Защиту-то контора с государственной лицензией ставила. Тем нам проще, а керр Мецтгеру хуже.
Универсальный «ключ» сработал без осечки.
В логове вивисектора лампы горели: тусклые огоньки газовых рожков давали ровно столько света, чтобы не натыкаться на облицованные голубоватой плиткой стены. Плиткой же выложили пол и даже потолок, порождая ассоциацию с моргом. Средняя дверь по левой стороне была приоткрыта, и из-за нее доносился приглушенный до неразборчивости голос.
Держа коридор под прицелом, керр Гробер вытащил из-за пазухи свисток. Звука стажер не различил, но спустя секунду на противоположном конце жилого блока возник голем.
– Вперед, – одними губами прошептал Луцио. – Но без глупой спешки. Потихоньку, значит, надо. Полегоньку.
Ближайшие три комнаты оказались заперты. Четвертая служила то ли спальней, то ли театральной гримерной, то ли складом одежды: на полу, столе, кровати, сундуках – повсюду валялись мужские и женские платья, парики, пальто. Часть из костюмов устарела лет эдак двадцать назад.
Со стороны Беса запертыми оказались все двери. Внутри царила тишина, и потому можно было надеяться, что вивисектор работает без помощников. Непроверенной осталась последняя комната – та, в которой кто-то разговаривал, судя по ответному молчанию, сам с собой.
С того места, где находился Юрген, он видел кусок белой стены, край металлического стола и какую-то этажерку с колбами и хирургическим инструментом. Операционная? Лаборатория?
«На счет „три“, – подал знак Луцио. – Раз!»
Дальняя дверь отворилась, выпуская в коридор худощавого мужчину, ведущего-волокущего за собой хрупкую керляйн лет девятнадцати. Похоже, вивисектор, завладев целым блоком в единоличное пользование, устроил перепланировку и уничтожил внутренние стены между комнатами, обеспечив сквозной проход.
Несмотря на поздний час, к «гостям» доктор Мецтгер вышел при полном параде – в костюме, поверх которого был наброшен серый медицинский халат, начищенных туфлях и даже при бабочке. Круглые очки в латунной оправе, бакенбарды и тонкая козлиная бородка придавали лицу вид благообразный и серьезный, как и подобает представителю уважаемой интеллигентной профессии.
Удерживаемая им девица, напротив, брела босиком, в тонкой ночной рубашке, которую сочли бы приличной далеко не в каждой супружеской спальне. Распущенные волосы светлыми шрамами перечеркивали лицо. Взгляд помутнел как у блаженной.
Встреча застала обе стороны врасплох. Прежде чем детективы успели среагировать, вивисектор дернул заложницу к себе, прячась, приставил девчонке к горлу хирургический скальпель.
– Бросайте оружие!
Юрген заколебался, неуверенно покосился на старшего. «Делай, как он говорит», – одними губами шепнул керр Гробер, медленно наклонился и толкнул пистолет под ноги преступнику. Стажер последовал примеру напарника.
К сожалению, противник в ловушку не попался и ваффером завладеть не попробовал. Продолжая удерживать скальпель у горла заложницы, он попятился к выходу из блока.
– А теперь назад! Дальше!
– Доктор Отто Мецтгер?
– Назад, кому сказано!
Рука вивисектора нервно дернулась, лезвие чиркнуло по коже заложницы, рисуя набухшую красным линию. Девица, и без того находившаяся в полуобморочном состоянии, совсем обмякла.
– Тише, – керр Гробер успокаивающе поднял руки с раскрытыми ладонями. – Давайте поговорим?
Доктор Мецтгер, пользуясь тем, что детективы отошли к противоположному концу блока, слегка ослабил хватку, приоткрыл дверь и осторожно выглянул на лестницу, убеждаясь, что там никого нет.
– Бес, взять!
Голем сорвался с места, лаской проскользнул между напарниками и бросился на врага. Ловушка активировалась неожиданно, выплюнув в коридор сгусток жидкого пламени. Ослепшие на несколько мгновений люди, ругнувшись, инстинктивно отшатнулись назад, вжимаясь в углы. Голем без сомнений, подчиняясь приказу, прыгнул вперед, в огонь. Только руками заслонился, оберегая глаза. Запахло паленой шерстью и горелым мясом.
Объятая дымом и пламенем, но продолжающая двигаться кукла представляла собой зрелище инфернальное, вызывая оторопь даже у модно причисляющего себя к атеистам Юргена. Человек же глубоко религиозный и вовсе рисковал испытать духовное потрясение и провести остаток жизни в келье, ища в молитве успокоения для повредившегося рассудка.
Голем перекатился по полу, гася прицепившийся к одежде огонь. Тут же, демонстрируя недоступные человеку сноровку и хладнокровие, прыгнул, сбивая тщедушного противника с ног. Отто взвизгнул совершенно по-женски и вслепую отмахнулся зажатым в руке скальпелем.
Попал.
Голем, не обращая внимания на раны, подмял и зафиксировал добычу, замер. Одежда на нем тлела. Обгоревшее лицо, на котором чудом уцелели глаза, напоминало демоническую маску, рождая ассоциации с посланником ада, явившимся за душой грешника.
Отто извивался ужом и верещал не хуже недобитого порося.
– Пусти! Больно! Горячо же, проклятая кукла!
– Бес, заткни его! И тащи в комнату!
Голем, продолжая удерживать человека, покалеченной рукой сорвал с пленника бабочку и затолкал ему в рот, превратив вопли в неразборчивое мычание. Наполовину отрезанный мизинец чудовищным брелоком мотался на лоскуте кожи. Зрелище было до того тошнотворное, что Юрген непроизвольно сглотнул подступивший к горлу комок желчи. Керр Гробер хмуро посмотрел на стажера, приказал:
– Девкой займись. А потом пни того полуночника из соседнего блока: пусть вызовет наших.
Сам обер-детектив, настороженно косясь на обугленные стены, вслед за големом скрылся в операционной, и подглядывать за напарником и адской куклой Юргену совершенно не хотелось.
Заложница оказалась старше, чем он подумал изначально: ровесница его кузины Бьянки. Физически девица не пострадала. Несколько синяков и царапин не представляли угрозы для жизни. Крупная дрожь же могла являться следствием как пережитого нервного потрясения, так и холода от отделанного плиткой пола.
Стоило ему приблизиться, девица бестолково засучила ногами и руками, тщась отползти, а когда ей это не удалось, вцепилась пальцами в спутанные волосы и завыла. Лучшее, что Юрген мог для нее сделать, – это оставить в покое до появления лекарей. Стажер стянул макфарлейн, набросил на бывшую заложницу сверху, прикрывая срам. Керляйн вздрогнула и вцепилась в края, закутываясь плотнее – точь-в-точь перепуганный зверек. Юрген снова невольно сравнил ее с двоюродной сестрой, и при мысли, что какая-то тварь могла сотворить с Бьянкой нечто подобное, пальцы сами сжались в кулаки.
Медицинская служба прибыла через пятнадцать минут. Эксперты первого отдела и местный участковый – чуть позже. Заполонившие здание люди напоминали суетливых муравьев в разворошенном муравейнике. Заложнице дали успокоительный газ. Та поначалу отбивалась, но после первого же вдоха обмякла и позволила уложить себя на носилки.
От десятка маналамп в комнатах было светло как днем. Коллеги перетряхивали шкафы, заворачивая в бумагу, скрупулезно подписывая и складывая в черные чемоданчики все, что могло представлять интерес. Потом опечатывали помещение и переходили к следующему.