Выдвинув ящик, Юрген вместо Майбуша обнаружил сверху плотную папку, озаглавленную «Дело номер триста пятьдесят два», которую он неделю назад запихнул сюда и благополучно забыл. Стажер растерянно повертел ее в руках, сломал печать.
«Личная характеристика сотрудника первого особого отдела Апперфорта. Гейст Рухенштат, двадцать девять лет, одаренный, уровень сопряжения с маной стабильно высокий, без особенностей».
Юрген озадаченно перечитал первый абзац. При чем тут бывший сотрудник особого отдела, о котором не упоминал никто из коллег?
«Мать – келер Ерсэль Рухенштат (в девичестве – Цельдман), белошвейка, особые способности отсутствуют. Отец – керр Рето Рухенштат, сапожник, одаренный, выше среднего. Сестра…»
Стажер пропустил пару абзацев.
«В шесть лет оформлен в школу-интернат в Дургештанге… В семнадцать получил аттестат об общем образовании. Средний балл – четыре и семь. Учителями характеризуется как талантливый любознательный мальчик, склонный, однако, к регулярным нарушениям школьных правил».
Не заинтересовавшись описанием драк, вечеринок с запрещенным до совершеннолетия алкоголем и прогулками во время комендантского часа (сам грешен, но не попался), Юрген перелистнул несколько страниц.
«В двадцать четыре года принят на службу в особый отдел Апперфорта. Назначен напарником детектив-инспектора Луцио Гробера».
Догадываясь, что ждет дальше, стажер открыл записи на середине.
«Семнадцатого января около девяти утра полицейскому патрулю, совершавшему обход района Копперфален, поступило сообщение об убийстве на складе семь-ноль-три. Прибыв на место, сотрудники правопорядка керр Айнсштер и керр Цевайски обнаружили восемь трупов со следами огнестрельных ранений. На телах также имелись незначительные физические повреждения, появившиеся, предположительно, в результате драки или падения…
…Проведенная медицинская экспертиза позволяет утверждать, что все восемь убитых были застрелены между часом и двумя ночи из штатного пистолета сотрудника отдела обеспечения правопорядка, тип «ваффер» образца тысяча восемьсот тридцать шестого года. По результатам технической экспертизы (прим.: уровень заряда манакамня – остаточный след в структуре цепей) внутренняя ревизия установила, что орудием убийства послужил пистолет, закрепленный за детектив-инспектором первого особого отдела Апперфорта Гейстом Рухенштатом. Результаты экспертизы прилагаются…
…Алиби у подозреваемого в указанное время отсутствует…
…Дежурный сторож утверждает, что видел человека, внешне похожего на керр Рухенштата, неподалеку от места преступления около двух часов ночи. Протокол допроса и очной ставки прилагается…
…На обуви обвиняемого обнаружена кровь. След на складе семь-ноль-три (приложение десять) совпадает с рисунком подошвы…
…Керр Рухенштат вину не признает…
Решением Канцлерского суда по делам людей с особыми способностями приговорен к смертной казни. Приговор приведен в исполнение первого февраля одна тысяча восемьсот пятьдесят второго года. Согласно положению о государственных преступниках, тело по запросу передано для использования големной лаборатории Апперфорта».
Юрген встряхнул бумаги, и на колени ему выпала фотокарточка. С черно-белого квадрата шесть на восемь жизнерадостно улыбался молодой мужчина, в котором тем не менее легко узнавался Бес.
Глава девятая
– …чего хочет мартовская кошка, на которую не посмотрит ни один нормальный кот? Или ты не видел, как она обращается со своими «мальчиками», – керр Раттенсон заметил стажера, на секунду отвлекся от беседы с Лаббертом. – Явился, шалопут? Тебя шеф хотел видеть. Срочно.
Юрген заколебался, означает ли «срочно» сию же минуту, или он успеет заглянуть к Луцио и выяснить, есть ли подвижки по делу стрелка: после того как преступник ускользнул из-под носа, вопрос его поимки стал личным вызовом. Была и другая тема, которую он хотел обсудить, но пока не знал, как подступиться: папка с делом триста пятьдесят два требовала объяснений.
Перевесила дисциплина и понимание, что такие вопросы не стоит поднимать впопыхах.
В кабинет начальника Юрген стучался с опаской, предполагая продолжение давешнего разноса. Но шеф встретил подчиненного неожиданно миролюбиво.
– Как самочувствие? Готовы к труду на благо Федерации Гезецлэнд, керр Фромингкейт? – поинтересовался он, не отрываясь от письма. Перо скользило по бумаге с тихим скрипом.
Стажер неуверенно кивнул.
– Прекрасно. Вы отправляетесь в распоряжение керляйн Висеншафт.
Начальник взял печать, подышал на нее и поставил оттиск на лежащем перед ним документе.
– Простите? – растерялся Юрген.
Зачем он понадобился создательнице служебных големов? Неужели… керр Мориц говорил об этой «кошке»? У первого отдела нет другой работы, что он подвизался развлекать скучающих старых дев?
– В последние дни на улицах многолюдно, и керляйн Висеншафт обеспокоена своей безопасностью. Возьмете служебный экипаж, пару кукол и сопроводите уважаемую ученую в… в общем, куда она попросит, – пояснил керр Дершеф, пододвигая к подчиненному заполненный бланк. Юрген замялся, и начальник поинтересовался: – Какие-то вопросы?
– Почему именно я? – возмутился стажер и тут же пожалел о своей несдержанности.
– Потому что на данный момент вы единственный свободный сотрудник первого отдела. Или вы считаете, вашей подготовки недостаточно для обеспечения безопасности особо охраняемого лица?
Прозвучало так, что остальные люди заняты делом, и если уж у мегеры обострилась мания преследования, а проигнорировать ее мы не имеем права, то выдадим ей в сопровождение, как и в случае с коммуной Таубер, самого бесполезного стажера. Юрген проглотил обиду и взял бланк.
– Нет. Все понял.
В каретной, ожидаемо, к поездке отнеслись без энтузиазма. Кучер несколько раз прочел предписание. На красноносом лице отражалось нежелание менять пропахшее соломой, навозом и сивухой тепло конюшни на бодрящую уличную свежесть. Но саботировать приказ возница все же не рискнул, смерил стажера презрительным взглядом и, лениво почесываясь, принялся седлать лошадей.
Юрген припомнил, что даже у обер-детектива не получилось призвать его к порядку, а значит, стажеру, служащему без году неделя, нечего и пытаться. Тем более, предполагая такое развитие событий, Юрген и заглянул сначала в каретную, а только потом направился в лабораторию к керр Фликену. Пока тот активирует големов, глядишь, и экипаж соберут.
Куклы его уже ждали. Ворон и… Бес, Гейст Рухенштат, сотрудник первого отдела. Предатель, убивший восемь человек. Юрген поежился, смотря на светловолосого голема с неприязнью и опаской. Воспоминания о ночевке в кабине манаката еще были слишком свежи.
– Заходил Лабберт, сказал, что мальчики вам понадобятся, – пояснил Райнер, забирая бумаги.
Даже если керр Фликен и подтрунивал, упрекнуть его в насмешке не получилось бы: лицо лаборанта сохраняло привычно безучастное выражение. Но Юрген все же нашел цель для недовольства. Ткнул в Беса.
– Можно мне взять другого голема?
Стекла очков отразили свет ламп.
– Вроде бы вы хорошо сработались.
– Я… Мне он не нравится.
– Есть какая-то особая причина?
– Да. Керр Гробер рассказал про… рассказал, кем Бес был раньше. Дело триста пятьдесят два.
– И какое это имеет отношение?
– Неужели вы не понимаете?!
– Позвольте напомнить то, что я вам говорил, когда вы первый раз пришли ко мне: големы – оружие, инструмент, не более. Вы же не будете заявлять, что вам не нравится ваш пистолет?
Юрген невольно дотронулся до кобуры.
– Нет. Но…
– Вы же не собираетесь менять привычное и удобное оружие только потому, что из него до этого застрелили человека? – возразил керр Фликен. И тут же пошел на попятную. – Но, если вы настаиваете, я уберу Беса.
«Главное, не читайте других дел, – говорил взгляд лаборанта. – А то и прочие големы … не понравятся».
– Не надо. – Застывшее лицо куклы вызывало отвращение, но Юрген подумал, что и без эпатажных выходок имеет в отделе не самую лучшую репутацию. – Пожалуй, это действительно… глупо.
Убежденности стажеру хватило ровно до того момента, как он сел в экипаж. Едва захлопнулась дверца, запирая молодого человека наедине с куклами, подреберье неприятно сдавило и в памяти всплыли ночь, поле, замерзающая кабина манаката, «холодно». Юрген глубоко вдохнул: все в порядке. Не хватало еще големов бояться! Притворившись, что ему нет никакого дела до спутников, стажер уставился в окно.
Подрагивая и поскрипывая, карета прокатилась по Административной улице, свернула на площадь Святого Патрика, огибая краснокирпичную лютеранскую кирху, построенную в старом готическом стиле – с острыми шпилями и функциональным минимумом украшений. Каменный ангел на колокольной башне, расправив крылья, грустно и укоризненно взирал на лежащий перед ним город.
Юрген невольно сравнил Апперфортскую церковь со столичными, появившимися на пару веков позже, и, на его взгляд, колючие прямые линии безнадежно проигрывали нарядной вычурности барокко.
Воскресная служба недавно закончилась, и из распахнутых дверей храма широким потоком вытекала празднично одетая толпа. Скорость продвижения сразу упала, и следующие четверть часа Юрген скрежетал зубами в такт несмазанным рессорам, успокаивая себя тем, что напишет докладную керр Дершефу на распоясавшихся возничих.
Покинув площадь, экипаж вкатился в Миттельштенд. Трехэтажные «пряничные» домики с резными рамами окон и черепичными крышами были построены до того, как приняли единый архитектурный стандарт. Узкие и широкие, раскрашенные во все цвета радуги, они лепились друг к другу вплотную: чтобы попасть на соседнюю улицу, иногда приходилось пройти полквартала до ближайшего перекрестка.
Разномастные фасады, кованые поддоны с горшками, на которых хозяйки с весны до поздней осени выращивали фиалки и вьюнок, паутина бельевых веревок, повисших над узкими улочками, – все это придавало Миттельштенду особое очарование.