Всю дорогу до отделения, а потом до дома Юргену не давала покоя одна мысль, зацепка. Он фраза за фразой прокручивал в голове беседу с келер Швестер, пока не осознал: различия големов и людей, големов и големов, напряжение манаполя… На станции убийца начал стрелять еще до того, как увидел лицо лжевнука. И именно в Беса. Раскусил, что тот кукла? С такого-то расстояния?
Теперь Юрген был уверен, он встретил Куратора. И, кажется, стажер знал, как тот догадывается о присутствии первого отдела.
Когда возвращаешься в холостяцкое логово, последнее, что рассчитываешь услышать, это вопрос:
– Все сотрудники службы правопорядка работают допоздна?
– Катрин?
Юрген растерянно замер на пороге. В неярком сиянии маналампы керляйн показалась ему голой – до того плотно тонкая светлая ткань обтягивала тело. Он тут же устыдился своих фантазий: благородная девушка не стала бы уподобляться проститутке из дома удовольствий… пусть надуманная распущенность и пришлась ей к лицу.
– Что вы здесь делаете?
– Очевидно, жду вас, – кокетливо улыбнулась Катрин.
– Зачем?
Ничего глупее спросить было нельзя. Керляйн Хаутеволле в притворной обиде нахмурила брови.
– Такое чувство, что вы не рады меня видеть, керр Фромингкейт?
– Нет. То есть рад, очень рад, но это все… неожиданно.
– Мне показалось, за мной следят. Какая-то женщина с короткой стрижкой, вся в зеленом. Странная. На счастье, я вспомнила, что вы живете неподалеку и решила попросить о помощи, – Катрин наклонилась вперед, то ли не понимая, то ли, наоборот, прекрасно представляя, как ее поза действует на собеседника, в волнении куснула нижнюю губу. – Вы ведь поможете мне, керр Фромингкейт?
– А… да.
Юрген, борясь с паническим желанием выскочить в коридор и захлопнуть дверь, старательно пялился девушке в подбородок, удерживаясь от соблазна опустить взгляд ниже, туда, где сквозь ткань просвечивали бугорки сосков. В голове всплыло строгое лицо керр Хаутеволле.
– Может, вы все-таки разденетесь и предложите девушке выпить?
– А… Конечно… Простите.
Молодой человек опомнился, стянул форменную фуражку, пальто. Не удержал в руке перчатки – пришлось наклоняться и подбирать. Катрин будто нарочно в этот момент потянулась: юбка приподнялась, выставив на обозрение голень, обтянутую кружевной сеточкой чулка. Щеки обожгло жаром, Юрген сглотнул, отвернулся: в конце концов, он же не собирается делать ничего предосудительного. Но сама мысль о том, что они сейчас наедине в его комнате, нешуточно взволновала.
– В прошлый раз вы были гораздо словоохотливее, – пожурила Катрин, оправляя одежду.
– Я потерял все слова рядом с вами.
– Сочту за комплимент, – она улыбнулась. – Кажется, я опять поставила вас в неловкое положение.
– Это становится доброй традицией, – неуклюже отшутился он.
Плох тот керр, что не готов к визиту прекрасной дамы. Юргену до опытного ловеласа было пока далеко. Катрин из вежливости промолчала, но молодой человек хотел провалиться со стыда из-за того, что единственным угощением оказалась плитка заветревшегося шоколада. Спускаться на кухню он не рискнул, боясь потревожить келер Вермиттерин: та, несомненно, заинтересовалась бы причинами поздней трапезы – чем, возможно, поставила бы керляйн Хаутеволле в неловкое положение.
Благо нашлось вино, не элитное, но вполне пристойное, а в комоде хранилось два фужера, прикупленных, он сам не помнил когда, как раз для подобной ситуации.
Пока он накрывал на стол, Катрин, скучая, взяла с прикроватной тумбочки Библию Божьих дочерей, повертела в руках, раскрыла на случайной странице:
«Познал Адам Еву, жену свою; и она понесла, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа».
– Знаете, керр Юрген, мне кажется, Ева ошибалась, – Катрин отвлеклась от чтения. – Праматерь надеялась, что в ее первенце исполнится обетование Божие и семя Жены сотрет главу змия. Но Каин ведь был зачат не от Святого Духа, а от Адама, и потому изначально нес в себе пороки человеческого рода.
– Не думал, что религия входит в число ваших интересов.
– Случайно слышала толкование от странствующего проповедника. А вы веруете?
– Не то чтобы… Эта вещь была на месте преступления.
– Значит, храните дома важную улику?
– Вроде того.
– Расскажете?..
Юрген замялся. Инструкции запрещали посвящать посторонних в ход расследования, но ведь книга имела к делу косвенное отношение, а значит, у него не было причин отказывать керляйн. Или… Катрин поняла все сама, избавив от сомнений.
– Что это я, право слово? Наверняка после трудного дня вам неприятно вспоминать о работе.
Керляйн заинтересованно вытащила лежащую между страниц Библии фотокарточку. Юрген мысленно выругался на собственную безалаберность. Карточку он обнаружил во время последней уборки – случайно выпала из папки с делом – и сунул в первую попавшуюся книгу.
– Кто такой Гейст?
– Откуда вы узнали про него?
– Вы сейчас пробормотали: надо вернуть Гейста в архив, – пояснила Катрин, вертя в руках фотокарточку. – Это он? Ваш коллега? Кажется, я где-то слышала это имя.
– С ним было одно происшествие… – Юргена не радовал разговор: чужой проступок, подмочивший репутацию первого отдела, воспринимался как личная ответственность. – Да вы и сами наверняка читали в газетах.
Он с раздражением подумал о керляйн Айланд, дотошности и язвительности которой позавидовал бы любой газетчик: угодишь ей в когти, живьем не вырвешься. Разве журналисты упустили бы возможность раздуть знатный скандал?
Хотя до той же столицы слухи не дошли. Неужто керр Дершефу или, скорее, кому-то из его знакомых высоких чинов удалось поприжать стервятникам хвосты и замять эту историю?
– В поместье прессу почти не привозили, – Катрин покачала головой. – Я мало что знаю о городской жизни.
– Разве вы не приезжали в Апперфорт в начале года? – Собеседница недоуменно приподняла бровь, словно спрашивая, с чего он так решил, и Юрген, проклиная косноязычие и забывчивость, оправдался: – На днях мы разговаривали с келер Вермиттерин, это моя домовладелица, и… – Молодой человек осекся, не представляя, как объяснить, кто такая Инджи и, главное, почему он оказался в ее обществе. Решил, что упоминать одну девушку при другой неуместно и проще замять тему. – Неважно. Наверно, я ошибся.
– Наверно, – Катрин взяла с блюда дольку шоколада, повертела в пальцах и положила обратно.
– Простите.
Юрген чувствовал себя неловко: как и в споре про оружие, разговор все больше напоминал езду по ухабам на телеге с квадратными колесами. Взгляд зацепился за бокалы, и Юрген поспешил сменить тему.
– Давайте выпьем, пока вино не выдохлось. У меня есть замечательный тост. За самую прелестную керляйн Гезецлэнда!
– А разве алкоголь не грех? – лукаво прищурилась Катрин, водя пальчиками по обложке Библии. Комплимент ей польстил.
– С вами я всегда готов согрешить.
Юрген испугался, не слишком ли скабрезно это прозвучало, но собеседница кокетливо хихикнула. Они чокнулись. Вино ударило в голову, и скованность, вызванная неожиданным визитом, отпустила стажера. Катрин благосклонно кивнула, предлагая снова наполнить бокалы.
– Раз уж мы выяснили, что среди нас нет ярых поклонников церковных канонов, керр Юрген, почему бы нам не последовать одному забавному языческому обычаю, – предложила Катрин. Когда на тебя смотрит лукавая синева, ей сложно отказать. – Перекрестим руки. Вот так! Правильно! Пейте! А теперь мы должны скрепить нашу дружбу поцелуем.
– Поцелуем?
– Да!
Катрин чмокнула его в губы. Отстранилась, весело рассмеялась, давая понять, что пошутила. Юрген неестественно хохотнул.
Вино туманило разум. Запах духов – по-восточному пряный и острый, с ноткой цитрусовых – сводил с ума. Касавшееся его ноги бедро обжигало даже сквозь ткань.
Юрген собрал в кулак остатки самообладания, предложил:
– Уже поздно. Я провожу вас до дома, тогда никакие странные женщины вас не испугают.
– А если я не хочу уходить… так быстро?
Губы Катрин неожиданно оказались в опасной близости, а крошечная комната превратилась в западню, из которой не хотелось бежать.
– Это неприлично! Вам не следует…
Юрген предпринял последнюю попытку проявить благоразумие.
– Никто – ни мой отец, ни ваша домовладелица – не знает, что я здесь. – Катрин вытащила из прически шпильку-заколку. Рассыпавшиеся по плечам волосы придавали ей вид дерзкий и невероятно притягательный: в светлые шелковистые пряди так и хотелось зарыться руками, пропустить их ручейками сквозь пальцы. – Надеюсь, вы постараетесь молчать и сохранить мою репутацию благовоспитанной керляйн?
Она положила ладони на его затылок, наклоняя к себе. В этот раз поцелуй затянулся. Ее губы были мягкими, требовательными и умелыми, а язычок – шустрым и шаловливым. Когда, ошалев от ласки, Юрген получил передышку, он едва ли мог связать пару слов.
– Катрин… вы… ты…
Керляйн чуть отстранилась, повела плечами, позволяя ткани соскользнуть. Белья под платьем не оказалось.
– Право слово, керр Фромингкейт, вы совершенно не обладаете чувством момента. Сейчас не могли бы вы помолчать.
«Я никогда не брошу тень на репутацию вашей дочери».
Грудь у нее оказалась небольшая и упругая.
Глава одиннадцатая
– …это позволяет думать, что Куратор располагает средствами обнаружения новых големов керляйн Висеншафт, таким образом узнавая о присутствии сотрудников первого особого отдела.
Юрген закончил речь.
– Кхм, – скептически отреагировал керр Дершеф, подтянул к себе доклад, поморщился, вчитываясь в строчки. – Эхо манакамней-источников, значит? Интересная теория. Я передам исследователям. Благодарю за работу.
Стажер понял, что разговор окончен. Откозырял и отправился к Луцио.
– Откуда кислая мина?
Керр Гробер стоял у приоткрытого окна, дымя самокруткой. В сером свете дня его лицо казалось утомленным и потертым, словно старая кожа на рабочем кресле.