Входная дверь оказалась не заперта.
– Келер Вермиттерин, вы здесь?
Дом ответил молчанием. Неужели ушла, а замок закрыть забыла? Или увлеклась готовкой и не слышит?
На кухне зашуршало. Скрипнула половица. Кто-то ругался – далеко, у соседей, слов не разобрать.
Юрген положил газеты на секретер. Разулся.
Случайно бросил взгляд в смотровое окно.
По улице, сжимая ладошку какой-то девочки, почти волоча ребенка за собой, шла керляйн Айланд – наглую девицу молодой человек угадал по пружинистой походке, характерной зеленой юбке и сумке почтальона. Лжежурналистка остановилась ровно против дома. На пару секунд задумалась и свернула к крыльцу.
Школьница, в которой Юрген с удивлением опознал Петру, неожиданно уперлась ногами и руками, и дальше тащить ее пришлось волоком. Инджи раздосадованно обернулась. Девочка что-то испуганно затараторила, и в ответ на ее слова брови женщины то сдвигались к переносице, то, наоборот, взлетали вверх, а сама она недоверчиво качала головой.
Встречаться с керляйн Айланд Юргену совершенно не хотелось, но совесть требовала прояснить ситуацию, убедиться, что с Петрой все в порядке: паника на мордашке девчонки была весомым аргументом вмешаться. Глядишь, удастся вывести мошенницу на чистую воду или хотя бы впаять штраф.
В гостиной с грохотом и звоном рухнула елка, заставив на время забыть о парочке на улице.
– Келер Вермиттерин, что случилось?
Едва Юрген приблизился к арке, под колени ему врезался лобастый рыжий снаряд. Молодой человек покачнулся, вцепился в косяк.
– Опять набедокурил, паршивец?! – выругался вслед умчавшемуся коту стажер. – Доиграешься ведь! Выгонит тебя на улицу!
Оценивая ущерб, он окинул взглядом комнату, задержался на выглядывающей из-за стола руке. Сморщенная, с крошечными пальцами и пигментными старческими пятнами, она торчала из накрахмаленной до белизны кружевной манжеты.
Спустя секунду разум осознал, что рука вряд ли существует отдельно от тела. Юрген, позабыв про все на свете, бросился в комнату и обнаружил лежащую ничком келер Вермиттерин. Старуха вцепилась в скатерть, наполовину стянув ее со стола вместе с частью серебряных приборов. Ватрушки раскатились по комнате, на паласе кровью алело клубничное варенье. Чашки опрокинулись, кофе расплескался, оставив на белоснежной скатерти уродливые коричневые пятна.
Юрген в растерянности склонился над телом, судорожно вспоминая уроки по оказанию первой помощи. Ослабить шнуровку, чтобы не сдавливало грудь? Искусственное дыхание? Массаж сердца? Что там еще говорил инструктор? Кажется, сначала нужно убедиться, жив ли пациент?
Пульс, зеркальце.
Спустя минуту Юрген понял, что если Лютика и выгонят из дома, то точно не по воле келер Вермиттерин. Та была мертва. Окончательно и безнадежно.
Дом, наводненный чужими людьми, жалобно скрипел половицами и дышал сквозняками. Дом, несомненно, был недоволен: ходят всякие докучливые личности, оставляют грязные следы на коврах, трогают немытыми руками посуду и вещи. Дом догадывался, что случилось несчастье: кухню больше не наполнят звуки серенад полувековой давности и запахи пирогов с ягодами, по половицам не зашуршит березовый веник и никто не надраит до блеска зеркала в зале. Будь дом живым существом, Юрген бы ему посочувствовал: за короткое время молодой человек и сам привязался к скандальной старушке.
Керр Эрце, которого первый отдел обычно привлекал в качестве эксперта, сегодня поехал на вызов за город, и на освидетельствование явился его младший компаньон – неприятный худощавый тип, взирающий на окружающих с высокомерным раздражением. По мнению Юргена, осмотр тела, проведенный им, был слишком поспешен и поверхностен.
– Келер определенно мертва. Приблизительное время смерти около десяти часов утра, – доктор брезгливо обтер руки надушенным платком. – По косвенным признакам предположу, и, заметьте, я нечасто ошибаюсь в своих предположениях, причиной смерти стал сердечный приступ.
– Вы уверены? – встрепенулся Юрген.
– Что вы хотите? – развел руками врач. – Старая женщина, лишний вес, злоупотребление алкоголем, – он покосился на вытащенную из кармана фляжку с коньяком. – Рядовое явление. Уверен, вскрытие полностью подтвердит правильность моего заключения.
– Но…
– Вы полагаете, что лучше меня разбираетесь в медицине, молодой человек?
– Но почему она тогда… в такой позе. И разгром?
– Полагаю, приступ накрыл ее внезапно, прямо за столом, – снисходительно пояснил врач. – Падая, уважаемая келер попыталась удержать равновесие и опрокинула сервиз.
– Керр Юрген, вас что-то смущает? – вмешался Луцио.
– Да. То есть нет.
– В таком случае мне пора откланяться. Я заберу тело?
Доктор, получив разрешение, махнул помощникам, чтобы те укладывали старуху в ящик, предназначенный для перевозки покойников.
– Да и нам пора, – буркнул керр Мориц, недовольно покачиваясь с носков на пятки и обратно. – Только время зря потеряли!
– Ладно тебе ворчать, – неожиданно заступился Лабберт, хотя как раз он имел-таки полное право на недовольство: публичному лицу отдела пришлось полчаса убеждать взбудораженных соседей, что не случилось ничего интересного. – Надо же стажеру учиться. Иначе как он поймет, что иногда несчастный случай – это просто несчастный случай.
Юрген вспыхнул: снова выставил себя на посмешище. Переполошил всех из-за рядового происшествия. Чтобы засвидетельствовать смерть, хватило бы и участкового. Нет, отвлек половину первого отдела: свои своих не бросают, а потому на записку с предположением «Наверное, на нее напали» коллеги среагировали ожидаемо.
– Вы Ворона опрашивали? – вмешался Луцио, не позволяя окончательно заклевать стажера.
– Нет. А надо?
Мориц поморщился, выражая отношение к проволочке.
– Необходимо. Зря, что ли, его поставили дом стеречь? – напомнил керр Гробер. – И еду – в лабораторию. Пусть алхимики проверят на наличие яда.
– Кому наш щенок сдался, травить его еще! – не упустил случая съязвить керр Раттенсон. – Дершефу очередная дурь в голову стукнула, а ты поддерживаешь. Нервные вы с ним слишком стали, все перестраховываетесь. Ладно-ладно, завезем, – пошел он на попятную, наклонился, брезгливо подбирая ватрушку. – А ты тогда тут заканчивай.
Луцио вышел проводить коллег. Вернулся обер-детектив минуту спустя, вместе с големом. Точно! Диди же говорил, что после стрельбы на заброшенной пересадочной станции жилище Юргена взяли под наблюдение. У стажера, не желающего смириться с выводами медицинского эксперта, забрезжила надежда: если обнаружится, что в дом входил кто-то посторонний, появится повод для расследования.
– Повезло, что именно он последние сутки дежурил: остальные не такие болтливые. – Луцио поймал взгляд куклы, приказал: – Докладывай! Кого видел?
– За время наблюдения на территории находились стажер-инспектор Юрген Фромингкейт. Женщина, которую владелица назвала Люсьен. Шестьдесят один год, рост метр пятьдесят, голубые глаза… там.
Голем вытянул руку, указывая на второй дом вверх по улице.
– Соседка, – кивнул Гробер.
– Они постоянно ругаются, – подтвердил Юрген.
– Неизвестная молодая женщина, блондинка, двадцать один год… – кукла подумала и начала заново. – Неизвестная молодая женщина, блондинка…
– Хватит уже! Мы поняли, – оборвал покрасневший Юрген. Луцио хмыкнул, но уточнять не стал.
– Ребенок женского пола, одиннадцать лет.
– Девчонка?
– Наверно, Петра, – предположил Юрген. – Келер Вермиттерин нанимала ее, чтобы та ей читала.
Голем замолчал.
– Видишь? Никого подозрительного не было.
– Да. Но… – Юрген оборвал себя, махнул рукой.
Керр Раттенсон прав: похоже, стажер ищет преступление там, где его нет и в помине. Не повзрослел, остался глупым мальчишкой, что, играя с дядюшкиным ваффером, воображал себя национальным героем.
– Чуйка? – Луцио задержался.
– Что? – не понял подавленный мыслями Юрген.
– Чуйка, – пояснил керр Гробер. – Такая противная чесотка. Вроде и в порядке все, а свербит, не дает покоя. Бесполезная штука, на первый взгляд, но хорошим детективом без нее не стать. Вот у Морица ее нет. А у тебя… не знаю. Или, может, ты просто излишне мнителен, – осек обер-детектив расправившего было плечи стажера. – Пошел я. Отчет участковому занесешь сам. Завтра жду в отделе.
Глава двенадцатая
Луцио сверился с написанным на бумаге адресом, поморщился.
– Терпеть не могу подобные задания.
В этот раз дела привели детективов на южные окраины Апперфорта, в небогатый и тихий спальный район, застроенный четырехэтажными многоквартирными домами для беженцев. На фоне недавно обновленных голубой краской фасадов проржавевшие чугунные ограды разбитых балкончиков смотрелись особенно убого.
Летом такие кварталы утопают в зелени и цветочных клумбах, в декабре – пустеют и застывают, заметенные сугробами по окна первых этажей. Снега в тихих проулках всегда оказывается больше, чем во всем остальном городе, порождая ощущение, что тут действуют иные законы природы, и грандмуттер Зима разом вываливает из прохудившегося мешка весь свой запас «муки», ленясь раскидать его по окрестностям.
По кое-как расчищенной дороге едва проезжали сани. О том, чтобы разминуться со встречным экипажем, не шло и речи. Благо проблема эта местных жителей не волновала ввиду отсутствия личного транспорта.
От дороги к нужному зданию вела узкая утоптанная тропка. Дверь в подъезд была приоткрыта и слегка поскрипывала. Юрген опасливо покосился на нависший над входом снежный козырек и нырнул под крышу.
Службы благоустройства, чья работа и снаружи не заслуживала высокой оценки, внутрь и вовсе не заглядывали. На синей стене скалилась нарисованная угольком рожица с оскорбительной надписью. Пахло скисшей капустой и рыбным супом.
Керр Гробер брезгливо обошел темневшую в углу лужу и поднялся по ступеням. На пролет второго этажа выходило три двери. За центральной переругивались: плаксиво стенала женщина, ей угрюмо отзывался мужской бас, но слов было не разобрать. Обер-детектив решительно постучал в правую, обтянутую протертым дерматином.