Обер-детектив-инспектор перебрал бумаги.
– Легко догадаться, что ему требовалась не разовая партия, а регулярные поставки манакамней. В настоящий момент первым отделом совместно с экономическим комитетом проводится проверка в подконтрольной вам мануфактуре. Полагаю, мои коллеги обнаружат недостачу государственного заказа и подложные отчеты.
Луцио взял паузу.
– А теперь первый вопрос, керр Хаутеволле. Для чего профессору Штайнеру потребовалось огромное количество манакамней?
– Понятия не имею, о чем вы, – не повел бровью управляющий.
– Тянем время? Ваше право, – равнодушно согласился обер-детектив. – Продолжим беседу. Аппетиты керр Штайнера росли. Как назло, в столичном экономическом комитете начались чистка и перестановки, и новый ревизор вряд ли бы закрыл глаза на ваши махинации. Но есть такая поговорка: «Война все спишет». Война – или в данном случае бунт?
– Пытаетесь обвинить меня в организации беспорядков?
– Что вы, ни в коем разе! Но, согласитесь, волнения и погромы пришлись весьма кстати. Если бы забастовщики действовали по первоначальному плану и попытались захватить сад манакамней, вы бы получили прекрасное оправдание. Да, – Луцио резко сменил тему, – вы не находите, здесь довольно прохладно? Как насчет того, чтобы немного нам помочь, тогда разговор завершится быстрее?
Керр Хаутеволле сердито поджал губы. Юргену, одетому по всей форме, и то было зябко. Каково же должно приходиться задержанному в легкой батистовой сорочке?
– Продолжим о совпадениях. В январе прошлого года на неофициальном собрании на големной мануфактуре в Копперфалене убили восемь уважаемых лидеров профсоюза, составляющих абсолютное большинство в совете. В этом деле было сразу несколько странностей. Во-первых, все жертвы принадлежали к одной фракции, ратующей за мирное урегулирование конфликтов между ландтагом, управляющими и рабочими. После выборов перевес сместился в сторону радикалов, что в конечном итоге и привело к недавним беспорядкам.
Взгляд Луцио заледенел.
– Во-вторых, убийцей оказался сотрудник первого особого отдела, и стражи правопорядка занимались подмоченной репутацией и внутренними проверками, а не выяснением подробностей биографий убитых и их гражданских позиций. Вы ничего не хотите дополнить?
– Скажу одно: вам нужно лучше следить за своими сотрудниками.
– Послушай меня, сволочь! – Луцио вскочил и стукнул ладонями по столу. – Рано или поздно мы докопаемся, что взаправду случилось в ту проклятую ночь, и если ты к этому причастен, я добьюсь того, что твою лживую тушку сдадут на опыты и выпотрошат, а останки превратят в удобрение!
Керр Гробер уселся обратно на стул и продолжил с неестественным спокойствием. Юрген заподозрил, что вспышка гнева была наигранной.
– Есть еще одна любопытная информация. Нам известно, что ваша мануфактура – постоянный меценат обители Божьих дочерей в коммуне Таубер.
Луцио блефовал. Подтверждения связи профессора Штайнера, управляющего садом манакамней и обители у первого отдела не было. Не считать же таковым совпадение, что один из жителей видел усатого мужчину, чем-то похожего на керр Фенфарера, шофера семьи Хаутеволле!
– С каких пор занятие благотворительностью стало преступлением?
– Что происходило в обители?
– Понятия не имею, – управляющий мануфактурой быстро осознал, что допустил ошибку, и снова закрылся. – Я атеист. К Церкви всегда относился уважительно, как к структуре, способной успокоить людей, подарить им надежду, но, честно говоря, меня не привлекает вера, благо сейчас человек сам решает, как молиться Богу и молиться ли вообще, – керр Хаутеволле прищурился. – Послушайте, может, вы все-таки просветите, по чьим доносам я задержан? Хотя не трудитесь. Полагаю, меня оклеветали керр Кватшкорф и керр Швечлинг. Я как-то отказал этим неуважаемым людям в приеме на работу, подозревая в непорядочности, и был прав: с тех пор они не упускают возможности замарать мое доброе имя.
Луцио аж присвистнул, восхищенный наглостью собеседника.
– Керр Хаутеволле, вы рассудительный человек. Что же вас подвигло заключить союз с безумцем? Деньги? Да, оклад управляющего мануфактурой не сравнить с содержанием директора крупного банка, но все-таки он достаточно велик, чтобы не размениваться на дешевые махинации. Власть? Насколько я знаю, три года назад вы баллотировались в ландтаг, но не набрали нужного количества голосов. В чем причина, керр Хаутеволле?
– Если это все, что вы собирались мне рассказать, полагаю, вам следует позвать своих коллег. Хочу вернуться обратно в камеру.
Луцио покачал головой.
– Последний вопрос, если позволите. Где сейчас Катрин?
– Какое вам дело до моей дочери?! – нахмурился керр Хаутеволле. – Она не имеет отношения к управлению садом манакамней. При всем желании вам никак не притянуть ее по вашим надуманным поводам.
– И все же у меня есть ордер на ее арест.
Детектив вытащил из папки очередной документ, придвинул к заключенному, предлагая ознакомиться. Для Юргена наличие ордера также стало неприятным сюрпризом.
– У нас есть веские основания подозревать, что Катрин причастна к убийству келер Вермиттерин.
Управляющий мануфактурой побелел. Юргену даже показалось, тот вот-вот лишится сознания.
– … – одними губами прошептал керр Хаутеволле.
– Простите, не расслышал.
– Ее нельзя трогать. Нельзя. Иначе она погибнет.
– Керр Хаутеволле, успокойтесь. Может быть, мы все-таки поговорим открыто? – В голосе Луцио прорезалось живейшее участие, и Юрген снова изумился, с какой скоростью напарник меняет маски.
Ссутулившийся управляющий словно постарел лет на десять. На лице в мучительной борьбе отчаяние сменялось упрямством. Наконец керр Хаутеволле спросил:
– Разве вы не пошли бы на все, чтобы спасти жизнь дочери?
– Полагаю, что да, – осторожно, боясь спугнуть внезапную откровенность, согласился Луцио.
– Катрин… с самого рождения была чахлым ребенком. Лекарства, целебные грязи и соли – все эти средства замедляли болезнь, но не излечивали ее. В конце концов дочь настолько ослабла, что оказалась прикована к постели. Наш домашний лекарь утверждал, что все разрешится в ближайшие полгода. Профессор Штайнер же сотворил чудо! Он поставил мою дочь на ноги, вернул ей здоровье и возможность наслаждаться этим миром, за что я всегда буду ему благодарен.
– И, полагаю, ваша благодарность имела вполне определенное материальное воплощение? – Арестованный насупился, сожалея о сказанном, и Гроберу пришлось надавить. – Ну же, керр Хаутеволле, позвольте первому отделу разобраться. Если Катрин стала жертвой шантажа, мы поможем. Но нам не хватает информации, и мы рискуем наделать ошибок. Пострадают люди, и ваша дочь в том числе.
Отец Катрин сгорбился. Перед детективами сидел усталый, загнанный в угол человек.
– Шантажа? Да. Пожалуй, так. Ведь лекарство она должна пить пожизненно. В этом причина! – Глаза керр Хаутеволле лихорадочно блестели безумием. – Он просто воспользовался моей невинной девочкой в своих грязных целях!
– Кстати, о целях… чего добивается профессор Штайнер?
Управляющий мануфактурой запнулся, преодолевая внутренний блок, и покачал головой.
– Я мало что могу добавить к вашим словам, – сдался он. – Керр Штайнер действительно требовал большой объем манакамней, порядка тридцати тонн в месяц, не ниже второго сорта.
Луцио присвистнул: число впечатляло. Такого количества источников хватило бы, чтобы безбедно жить год в не самом захудалом районе столицы, обогревать в течение недели четверть Апперфорта. Или вырастить гомункула в ускоренные сроки.
– Я не интересовался, зачем керр Франку понадобилось столько манакамней, – продолжил отец Катрин. – Два-три раза в месяц приезжал керр Норт. Я не знаю, куда он отвозил груз. Как-то в беседе прозвучало «Копперфален», но являлся ли этот район конечной точкой, мне не известно.
– Сколько вы уже сотрудничаете с керр Штайнером?
– Порядка тринадцати месяцев.
– И все это время вы поставляли манакамни в указанном объеме?
– Да.
Луцио задумался, высчитывая.
– Вы знали, что керр Норт был убит?
– Догадывался. Как это произошло?
– На заброшенной пересадочной станции, – не стал скрывать обер-детектив. – Керр Норт перепутал нашего сотрудника с родственником керр Бладзауге, и, когда они приехали на место встречи, где их ждал профессор, тот застрелил союзника.
– Полагаю, керр Штайнер занервничал, решил, что его предали. Вы взяли Отто Метцгера, а спустя несколько дней на встречу приезжает ваш стажер… что он мог подумать?
– Он начал избавляться от свидетелей, – подсказал Луцио. – Главный врач Апперфортского госпиталя, финансист керр Гейдел…
– Архивариус керр Унтерваген… – управляющий назвал еще пару фамилий мертвецов, до этого прозвучавших при допросе организаторов стачки.
– Кстати, зачем профессору понадобился рядовой клерк Дворца Собраний? Среди прочих заговорщиков он не выглядит внушительной фигурой.
– Полагаю, когда вы добрались до обители, женщин там уже не было? – вместо ответа уточнил керр Хаутеволле.
Луцио задумался, стоит ли посвящать арестанта в провал первого отдела, и все же кивнул.
– В наше время человек не может появиться из ниоткуда и исчезнуть в никуда – вам это известно лучше, чем кому бы то ни было. Я не знаю, в какой дыре он откопал тех девиц, но, подозреваю, у них имелись проблемы с документами.
И керр Унтерваген нужен был, чтобы решить эти проблемы? Нарисовать новые паспорта или подделать чужие, например, принадлежащие убитым женщинам, кровь и плоть которых использовали для выращивания гомункулов. Но любая глубокая проверка выявит несоответствие… если будет что выявлять. Значит, вот зачем устроили пожар в архиве Дворца Собраний?
– Вернемся к ранее заданному вопросу. Что вы можете рассказать об обители Божьих дочерей? Чем занимались керляйн?
– Я знаю об этом так же мало, как и о том, зачем профессору Штайнеру потребовались манакамни. Мне, керр Гейделу, еще паре людей вменялось в обязанность выделять некоторую сумму на содержание этого проекта. Но что происходило внутри, я не интересовался, – керр Хаутеволле опустил взгляд на сцепленные пальцы. Те заметно дрожали, но что именно было причиной тому – волнение или холод, – Юрген сказать не мог. – Я сразу решил не лезть в дела профессора глубоко. Возможно, поэтому до сих пор жив.