– Горго кроме нас пригласил и соседних ламутов. Из тех, что живут у ламу[36], – заговорил отец. Голос у него тихий, ровный. – А сэбдек или Эгдэн эвин – одно и то же. Суть веселья в том, чтобы ближе знакомиться и лучше узнать друг друга.
– Наверняка собрал многих, – живо откликнулся сын.
– А что ты думаешь, Тонмэй, насчет поездки туда еще раз?
– Ама, ты предлагаешь мне поехать к абага Горго?! – заволновался Тонмэй.
– Ты меня правильно понял, сын.
– С кем я поеду? – впервые за весь разговор улыбнулся Тонмэй.
– Мы вдвоем поедем. Еще кого-нибудь возьмем с собой. – Отец вынул трубку, засыпал немного табаку, большим пальцем надавил сверху. Тонмэй поднес зажженную лучинку…
Подготовка новой поездки к мямяльским ламутам оказалась не из легких. Несколько дней потратили на отбор молодняка из оленьего стада. Для этого всех оленей загнали в кораль. Каждого оленя, отобранного для старика Горго, валили на снег и острым ножом на боку оставляли отметку. Отобрали порядка тридцати молодых оленей. Среди них около десятка самцов. Товарных оленей отпустили на волю. А молодняк поздно вечером смешали с упряжными и верховыми оленями. Пусть привыкают друг к другу. А затем всех выпустили из кораля. Взрослые олени знают куда идти. Они цепочкой потянулись к знакомой сопке за чумом. Там белого ягеля сколько угодно под уплотнившимся снегом. Олени легко копытят. Молодые олени пошли за старыми. Тонмэй остался доволен.
На другой день занялись починкой нарт. В грузовые нарты положили новые копылья про запас. В случае поломок в тайге трудно найти подходящий материал для починки нарт. Затем во вьючные сумы сложили запасные тарбаза, рукавицы, упряжь…
В это время к Тонмэю подошел Гякичан и толкнул в бок.
– Отец послал меня за тобой.
– Что с ним?
– Кажется, что-то случилось. Не знаю. Мне ничего не сказал. Сначала позвал Дэгэлэн Дэги. О чем-то переговорили. Когда Дэгэлэн Дэги ушел, отец послал за тобой.
Тонмэй зашагал к чуму.
«Что могло случиться с отцом? Собирались же вместе ехать, как в первый раз…» – на ходу думал Тонмэй.
Отец полулежал на оленьей шкуре, спиной прислонясь к спальному мешку, отодвинув его к стенке чума. Глаза полузакрыты.
– Ама, я пришел. Зачем позвал? Что случилось? – Тонмэй осторожно присел возле отца.
Старец медленно открыл глаза.
– Ты знаешь, сын мой, я, кажется, заболел…
– Что произошло, ама?! – Тонмэю вдруг стало жарко. Он распахнул на себе меховую тужурку.
– Не волнуйся. Встану… – едва слышно пробормотал отец.
– Скажи же, что с тобой?
– Возле нарт голова вдруг закружилась. Едва не свалился.
– Почему меня не окликнул, был же рядом.
– Не хотел тебя отрывать от дела. – Отец закрыл глаза.
– Сильно напугал ты меня, ама.
– Не беспокойся, сын. Пройдет. Пока полежу. Ты иди, занимайся своим делом.
Тонмэй вышел. Душа уже не лежала к поездке. Все мысли об отце: «Как я поеду без него? Может, отложим поездку, а там видно будет. Как же так, отец?! Ты же всегда был крепким и сильным. Нам казалось, что тебя ничто не свалит, ты был для нас защитой и опорой, как Голец Тонмэй. Ты же сам всегда говорил нам, что пока Голец Тонмэй стоит на земле, с ламутами ничего не случится. Я верил и верю твоим словам, ама. Знаю: пока ты жив, нам ничто не угрожает. Так ведь, ама?..»
Он встал и повернулся к Гольцу Тонмэю и почему-то увидел только его силуэт. Не понял, то ли в горах идет снег, то ли там, вверху, вьется снежная буря. Силуэт Гольца то исчезал, то неотчетливо появлялся. Вот тут-то Тонмэй почувствовал, как его щеки стали вдруг мокрыми. Может быть, это снежинки? Нет, не похоже. День стоит ясный. Ладонью коснулся лица. «Это же слезы текут… Мои слезы…» – подумал Тонмэй и оглянулся. Рядом никого не было. Тыльной стороной ладони вытер глаза. Теперь и Голец стал лучше виден. Тонмэй поклонился священной скале и тихо прошептал: «Прошу тебя, наш заступник и спаситель, Голец Тонмэй, подними на ноги отца моего. Он заболел нежданно. Помоги, как можешь…»
Ему показалось, что Голец Тонмэй посветлел. Тонмэй долго глядел в его сторону. Много веры и надежды было во взгляде молодого ламута. Вдруг будто новые силы влились ему в душу. Приободренный, он продолжил сборы. День проходил, незаметно подкрались сумерки. Только могучий Голец Тонмэй, словно подбадривая молодого ламута, возвышался над миром.
К вечеру отцу полегчало. Он подсел к столу, когда сыновья вынули из котла куски вареного мяса. Аромат наполнил весь чум. Это ни с чем не сравнимый дух, впитывая который каждой клеткой своего тела, ламуты чувствуют полноту жизни.
Ичээни немного поел.
– Тонмэй, кажется, я не смогу поехать, – наконец проговорил он.
– Как же мы без тебя, ама? – затревожился Тонмэй.
– Как бы ты, сын мой, ни относился ко мне, я не вечен. У каждого свыше точно обозначены начало и конец его земной жизни, так что привыкай жить и действовать без меня.
– А может, отложим поездку? Поедем, когда ты выздоровеешь, ама.
– Поездку к мямяльским сородичам откладывать нельзя… Нам дорого время, не следовало бы им разбрасываться. Поезжайте, Тонмэй. За меня сильно не горюй. Пока не тороплюсь к предкам. Пускай пока подождут. Я еще поживу. – Едва заметная усмешка мелькнула на усталом лице отца.
Тонмэй слова отца выслушал молча.
Старец по-своему понял молчание сына.
– С тобой поедут Гякичан и твой дед Дэгэлэн Дэги.
Услышав про Дэгэлэн Дэги, Тонмэй обрадовался.
«С ним интересно, но выдержит ли такую дальнюю поездку дед? Он такой же старый, как мой отец…» – подумал он.
– Ты не сомневайся в Дэгэлэн Дэги. Прими его, как меня. Он еще пригодится в твоей жизни, – сказал отец, будто прочтя его мысли.
– Ама, как ты скажешь, так и будет.
– Отберите самых сильных и выносливых упряжных и верховых оленей, – под конец вечерней трапезы распорядился отец. – А я пока вздремну.
Старый Горго с раннего утра возится возле чума. Придирчиво рассматривает грузовые нарты. Обходит каждую, затем переворачивает и смотрит, все ли ладно.
– Ама-а! – неожиданно раздается чей-то голос.
Старик обернулся и увидел сына Гирге.
– Это ты, Гирге? Испугал старика, – пробурчал Горго.
– Вижу, ама, годы давят тебя. Не почуял даже, как я подошел… – засмеялся Гирге.
– Говоришь так, будто радуешься моей старости, – пробормотал отец.
– Нет, ама… Не обижайся на меня. Я к тому, что так можно к себе подпустить коварного человека или зверя, не чуя его.
– Ты дельно говоришь… В самом деле, любая беспечность может подвести. Всякое может случиться. Ты прав, сын, в самом деле годы давят на меня, да и слух подводит.
– Нарты проверяешь, да?
– На днях откочуем отсюда.
Гирге знает про кочевку. Помолчав, говорит:
– Ама, наши соседи уже выехали…
– Какие соседи? – недоуменно спросил отец.
– Старец Ичээни снарядил к нам сыновей… – отвечает Гирге.
Старик Горго ничего не сказал, молча опустился на нарты. Он давно понял, что у сына дар предвидения. Сказанное им не заставляло себя долго ждать. Все происходило так, как говорил Гирге. Отец не стал допытываться и просто спросил:
– Стало быть, повременим с кочевкой?
– Лучше подождем тут. Я так думаю. А коли ты решился на кочевку, значит, так тому быть, – заключил Гирге.
– Ты прав. Здесь подождем их. А когда они выехали?
– Только выехали. Дорога неблизкая, сам знаешь, ама.
– Они едут одни?
– Оленей гонят к нам.
– Узнаю друга Ичээни. Он с молодых лет такой. Честный, настоящий ламут, – морщинистое лицо Горго осветилось теплой улыбкой.
С кочевкой решили повременить. Вместо этого сошлись на том, чтоб заняться хозяйством. С этой стоянки они будут добираться до Эгден Кунтэк[37] с ночевкой в середине пути. Когда всем стойбищем откочуют до Эгден Кунтэк, сыновьям старца Ичээни придется преодолеть лишнее расстояние. Ламуты давно облюбовали Эгден Кунтэк для встреч и традиционных игр.
В Эгден Кунтэк Горго решил устроить Эгден эвинэк. На игры съедутся ламуты близких и дальних родов. Горго еще в начале зимы отправил гонцов к разным ламутам, приглашая на весенний праздник. Хорошо, что к ним приедет сам старец Ичээни с сыном. Горго приятно будет еще раз увидеться со своим другом Ичээни.
В ожидании гостей без дела не сидят. Несколько семей по просьбе Горго откочевали до Эгден Кунтэк. Там они заготовят дрова для растопки. Наедут гости. Поставят свои чумы. После долгой езды они не должны тратить силы и время на заготовку дров для очага. Сородичи Горго заранее заготовят много сухостоя и завезут до места общей стоянки на реке Эгден Кунтэк. Это дрова для всех.
Заодно отремонтируют кораль-загон. Оленей станет много. Надо сделать так, чтобы в корале им не было тесно. Поездят по ягельным местам, чтоб проверить следы хвостатых. Заодно узнают, есть ли волки в тех местах или обходят стороной. Если наткнутся на следы, то надо уточнить, сколько особей. Так делают для безопасности оленей.
Дальновиден старый Горго.
Он попросил Гирге, чтобы тот оставался при нем. Когда сын рядом, отец спокоен, приходится с ним держать совет по разным житейским вопросам. Гирге – дельный, толковый парень. Отец сыну, конечно, так не говорит.
Оказалось, Горго, оставляя сына при себе, как в воду глядел. Через пару ночей тот пришел к отцу и говорит:
– Снегу много на пути едущих к нам соседей. Олешкам трудно на глубоком снегу. Ама, пожалуй, я поеду навстречу им. Как ты на это смотришь?
– Коли так, как ты говоришь, то надо ехать. Тебе виднее, Гирге. Ты просто так говорить не будешь, поезжай.
Молодые олени ложатся на снег и не поднимаются. Другой бы на месте Тонмэя отчаялся, не зная, как дальше быть.