– Я тоже начала тревожиться. Всякие мысли лезли на ум, – улыбнулась мать.
– Из-за онаки задержался, – ответил юноша.
– Онаки?! – удивленно вскинул брови отец. – Что она делала?
– Кружила вокруг оленей.
– Аринка[41]… – выругался отец. – А дальше что было?
– Стала убегать от меня.
– А ты?
– Погнался и, догнав, ударил несколько раз палкой.
– Молодец. Не растерялся… – засмеялся отец, – поймал старого учага по кличке Нимат за шею и оседлал его.
В это время мать подманила солью дойных важенок. Оленухи тесно обступили женщину и теребили за рукав, прося соли. У Нелтэк свои дойные оленухи.
– Илкэни, возьми Тосапана[42]. На нем поедешь, – распорядился отец.
Юноша подошел к рослому оленю и надел недоуздок. Повел его за собой и привязал к дереву недалеко от илуму. Закрепил седло, подтянул подпругу. У этого оленя на лбу белая отметина, оттого и такая кличка.
Мать с дочерью быстро подоили важенок и тут же отпустили их.
– Жажда не замучила? – спросила мать у сына, ставя плоский стол перед мужчинами. Сейчас самая пора почаевничать.
– Есть немного. После беготни за онаки захотелось водички, – улыбнулся юноша.
– Неспроста тебе попалась онаки, – проговорил отец, присаживаясь к столу. – Меня она избегает.
– А тебя, ама, все звери сторонятся, потому что ты сильный, – к разговору подключилась Нелтэк.
– Это ты зря, дочка, так все звери убегут от меня, и я перестану их добывать, – шуткой отзывается отец.
– Я заметил, что олени озираются. Это меня и смутило, – заговорил Илкэни.
– Немудрено испугаться. А ты сам не испугался? – спросил отец.
– Еще как испугался, – честно признался Илкэни.
– Наверное, подумал о хвостатом?
– Да, было и такое, – улыбнулся Илкэни.
– Еще чего не хватало! – перепугалась мать при мысли о волке.
– Но я больше боялся абага, – признался юноша.
– Еще бы. Кто не боится его, коли он не залег в берлогу. Такой зверь страшен. – Отец перестал улыбаться. Он на миг представил себе голодного медведя, и ему стало страшно за сына.
– Дух Гольца и тут помогает, оберегая нас от встречи с абага, – прошептала мать.
– А дальше как было? – спрашивает отец.
– Иду, значит. Внимательно всматриваюсь в следы на снегу. И вдруг, о ужас, увидел следы абага.
– Да ты что?! – воскликнул отец, откидываясь назад.
– Страшно-то как! – подала голос сидевшая рядом Нелтэк.
– Ок-сиэ![43] – Мать побледнела.
– Но следы почему-то маленькие. Подумал, не медвежонок ли?
– Вот оно что… – громко засмеялся отец. Он уже понял, что к чему.
– Потом увидел его самого. Еще темновато было. Сначала показался большим. Смотрю, какая-то темная масса бежит от меня.
– В темноте даже мышонок кажется большим. Далеко было?
– Примерно на два ружейных выстрела.
– Не так далеко. А ты что?
– Погнался за ним.
– Не подумал, что у него клыки и он сильный зверь? – спросила мать.
– Некогда было об этом думать, эне.
– Ишь, какой бесстрашный! – мать только для виду пожурила сына. Сама на седьмом небе от радости – сын невредим, вот сидит перед нею.
– И догнал онаки? – спросила сестра Нелтэк.
– Она же не так быстро бежит. Куда денется на коротких ногах? – вопросом на вопрос ответил Илкэни.
– Бывает так, что иногда и собака не догоняет, – заметил отец.
– Неужели? Что-то не верится, – смуглое лицо сына озарилось улыбкой.
– Долго гнался? – спросил отец.
– По-моему, не очень.
– Так и ударил палкой?
– А что делать оставалось, коли погнался и догнал…
– Онаки как себя повела, когда ты набежал на нее?
– Рычала.
– Это опасно. Не правда ли, ама? – Нелтэк повернулась к отцу.
– Потом даже перевернулась на спину, а потом вскочила и помчалась дальше.
– Это ее хитрость. Если собака настигает и кидается на нее, она задними лапами и острыми когтями рвет живот, отшвыривает, глубокие наносит раны. Опытная собака сразу бросаться не станет.
– Когда второй или третий раз настиг ее, так завоняла, чуть не задохнулся, – засмеялся Илкэни.
– Мукэ[44] – это тоже защита. Даже собака не переносит эту вонь, – отец смеется. – В занятную ситуацию попал, сынок.
– Весело было. – Илкэни ободряло внимание родных.
– Слушай, а потом как же онаки все же от тебя отбилась? – допытывается отец.
– Палкой несколько раз сильно достал.
– А дальше что было?
– Она камнем покатилась вниз по крутому склону.
– Странно.
Так оживленно беседуя, не заметили, как опорожнили чайник. Затем, одевшись, вышли наружу. Илкэни плотно прикрыл уркэпэн – полог илуму.
– Сегодня повременим с охотой. Поедем за твоей росомахой, – определил отец.
– Мойто берем с собой? – спросил Илкэни.
– Стоит ли? – Тонмэй посмотрел на небо. Взгляд выдал его сомнение, не поздно ли. Обычно он выезжал на охоту спозаранку, когда еще темно. Сегодня припозднились. К тому же надо беречь силы собаки. Еще пригодится. Пожалуй, не стоит брать Мойто на онаки. Не тот зверь. – Нет, Мойто не возьмем… – заключает отец.
Собака поняла, что говорят о ней. Виляя пушистым хвостом, посматривает то на одного, то на другого. Отец повернулся к дочери:
– Нелтэк, привяжи Мойто.
Девушка хотела дотронуться до шеи Мойто, но пес ловко увернулся и побежал прочь.
– Мойто! Иди сюда! – позвал Тонмэй. Пес привык повиноваться голосу хозяина и, прижав уши, подошел. Тонмэй кожаным ремнем привязал его к тонкому деревцу.
– Зато нам хорошо, охранять нас будет, – обрадовалась Нелтэк.
Тонмэй с сыном взобрались на оленей и поехали. Пес заскулил и печально смотрел вслед отъезжающим. Каково ему оставаться на привязи, когда душа рвется на охоту, а горы манят… Порыскать по склонам и распадкам ничем не заменимое удовольствие для пса, приученного к охоте. Тонмэй знал толк в охотничьих собаках. В таежной жизни много зависит от собаки. Если умело поднатаскать на охоте, то собака становится самым надежным другом для охотника. В трудную минуту никогда не подведет. Такая собака ценится на вес золота. Нельзя по пустякам гнать охотничью собаку. Мойто одинаково ходит и на сохатого, и на уямкана. Он и медвежатник смелый. Тонмэй знает цену Мойто, вот и бережет.
…Они проехали по всему горному пастбищу. Обследовали все следы. Онаки пришла с верховьев реки. И наткнулась на оленей. Долго выведывала, подкрадывалась. Ее, возможно, испугал звук костяшек на кангалде[45]. По следам видно, как она отошла подальше, затем вновь вернулась. Держалась в отдалении. В это время и появился Илкэни. Вот они следы убегающей онаки.
– Вот тут я побежал за нею, – возбужденно сказал Илкэни.
Отец ничего не ответил, только кивнул головой. Поехали дальше по следу.
– Долго гонялся, – удивлялся отец, поглядывая на следы. «Шаг у Илкэни широкий. Вон как размашисто бежал, будто сохатый», – подумал он.
Наконец доехали до того места, откуда скатилась онаки-росомаха. Как ни всматривались, внизу ничего особенного не видно. По этому обрыву не спустишься, объехали стороной и спустились по пологому склону.
Внизу нашли место, куда упала онаки. Следы ее потянулись вниз, к лесу.
– Вот хитрюга, обманула тебя, – засмеялся отец.
– Неужели ушла невредимой?
– Она свернулась колобком и специально бросилась вниз. Только так сумела уйти от тебя.
Илкэни поморщился от досады. Сильно не повезло, конечно.
– Ладно. Не расстраивайся. У тебя вся охота впереди. Еще не раз встретишься с онаки. Одно хорошо, теперь она далеко уйдет от нас. Ты крепко проучил ее, сын.
После происшествия с онаки прошло несколько дней.
Тонмэй всегда любил утреннее чаепитие с родителями. Эта привычка вошла в его жизнь. Каждый раз ему казалось, что у Эку чай самый вкусный, как и у его матери.
Пил чай небольшими глотками, не спеша.
– Как тебе спалось, отец Илкэни? – тихо спросила жена.
– Как обычно, по-моему. – Тонмэй посмотрел на жену, словно спрашивая, почему, мол, спрашиваешь.
– Мне показалось, что спал ты беспокойно.
– Разве? Почему так говоришь?
– Мотался, бормотал.
– Иногда бывает, – улыбнулся Тонмэй. – Вчера устал в горах.
– Даже кричал во сне.
– Ты права, мать Нелтэк. Мне приснился сон.
Эку кинула на мужа быстрый взгляд. Она знала, иногда ему снятся вещие сны.
– Расскажи, какой сон тебе приснился? – попросила она, подливая чай.
– Действительно, странный сон. Будто еду я по горам. Высокие скалы покрыты льдом и снегом. Скользко. Боюсь, как бы не сорваться в пропасть. Учак мой идет осторожно, на ощупь. И вдруг с вершины скалы сорвалась снежная лавина. Я едва успел отпрыгнуть в сторону. Лавина с гулом устремилась по распадку. Это меня спасло. И тут до меня донесся крик: «Тонмэй, спаси меня!». Я увидел девушку, красивую как солнце, которую уносила снежная лавина. Не помню, как маут оказался в моих руках. Метнул маут и поймал девушку за поясницу. Тяну к себе. А она легко поддается, идет ко мне, будто летит над лавиной. Посадил ее на верхового оленя, и мы стали подниматься на вершину. Иду легко, не чувствуя усталости. Когда мы поднялись на самый верх, девушка сказала: «Ты спас мне жизнь, Тонмэй. Не забуду твою доброту». – И, превратившись в птичку, вспорхнула ввысь и исчезла. Тут и я проснулся… К чему такой сон мне приснился? Как ты думаешь, мать Нелтэк?
– Трудно сказать, – задумалась Эку. Обычно ей приходится отгадывать сны мужа. Правда, Тонмэй редко видит сны. Бывали, конечно, мимолетные сны. Они не запоминались. Иногда только крепко запоминались ночные страхи. Но вслед за ними приходили какие-то события. Вот почему сейчас задумалась Эку. Видать, сон непростой.