Тонмэй многозначительно глянул на сыновей. Те без слов поняли.
– За ваше здоровье, дорогие друзья. Пускай беда стороной обходит ваши кочевые тропы. Благословляю вас! – Тарагай Мэхээлэ выпил залпом. Тонмэй тоже выпил. Сыновья не стали пить. Кружки поставили на стол.
– Приехали как раз к празднику. Сегодня целый день веселиться будем, – радостно потирая ладони, балагурил хозяин. – Вы, молодые люди, глянете на наших девушек. Они у нас красивые, – быстро говорит хозяин дома, снова наливая спирт себе и Тонмэю.
…Оказалось, что гости на самом деле приехали вовремя. Изо всех ближайших аласов собрались якуты, и стар и млад, на ысыах. Они празднуют начало лета, а после все вместе выходят на сенокос. Так заведено с давних времен.
После того как гости поели и выпили чаю, Тарагай Мэхээлэ повел их к поляне, где полукругом уже сидели люди. Тунгусы для местных якутов в диковинку. Илкэни тоже с любопытством смотрел на якутов. Как ни вслушивался, не понимал их быстрой речи. Якуты говорили на своем языке. Отец и брат казались равнодушными ко всему происходящему вокруг. А между тем якуты веселились вовсю. Ели, пили кумыс. Долго пели осуохай и водили хоровод по поляне.
– Как наш хэде[81], – шепнул Нэргэт, нагнувшись к уху брата.
– Правда, хэде веселее и душевнее, – отозвался Илкэни.
– За этим танцем якуты отдыхают. Он воодушевляет их. У них свой танец, у нас свой. Зачем сравнивать? – тихо вмешался Тонмэй в разговор сыновей. Ему не впервой видеть и слышать осуохай якутов.
– Вы тут о чем шепчетесь? – повернулся к ним улыбающийся купец.
– Моим сыновьям интересно слушать осуохай.
– Это хорошо. Танцуешь осуохай, будто душа витает над землей, в другом мире оказываешься, просто прекрасно, – закатил узкие глаза купец, довольный тем, что гостям понравился якутский хоровод. Долго пели якуты. Запевалы, сменяя друг друга, состязались в певучести и умении на ходу импровизировать. Когда все расселись, уставшие, покрасневшие и возбужденные, Тарагай Мэхээлэ вышел на середину и стал одаривать отрезами ткани всех запевал.
По блеску глаз и улыбкам заметно, насколько обрадованы якуты щедростью купца-тойона. Вдруг задвигалась и разом заговорила вся толпа. «Хапсагай! Хапсагай!» – загалдели люди.
– Сейчас станут бороться, – объяснил сыновьям Тонмэй.
– Хапсагай[82] – это наша борьба, – коротко бросил купец.
Гости оживились. Нэргэт и Илкэни в ожидании начала борьбы вытянули шеи. Борцы не заставили себя долго ждать. На середину поляны вышли два молодых якута. Один из них крепкого телосложения, с короткой шеей, широкоскулый якут. «Это наш силач Маппый!» – проговорил купец, повернувшись к гостям. Другой худощав, но жилист. Оба смуглы дочерна. Крепыш, играючи, бросил противника. Тот покинул круг. Так случилось со вторым и третьим… Всех поборол силач Маппый.
Тарагай Мэхээлэ вручил тому большой мусэ – традиционный приз и что-то шепнул ему на ухо. Маппый засмеялся и кивнул головой. Кажется, он доволен собой и теперь готов выполнить любые капризы купца.
Тарагай Мэхээлэ, улыбаясь, подошел к Тонмэю и, игриво толкнув в бок, предложил:
– Слушай, тунгус, зачем вам сидеть, давайте и вы повеселитесь.
– Мы не грустим, нам приятно понаблюдать за вашими играми, – не принимая игривый тон купца, серьезно ответил Тонмэй.
– Может, кто-то из твоих сыновей попробует помериться силой с Маппыем? Не стыдно будет проиграть такому богатырю, как мой Маппый.
Тонмэй нахмурился. Ламуту незачем без крайней надобности раскрываться перед незнакомыми людьми. Куда проще ходить по земле незаметно, скромно, не обращая на себя внимания.
– О чем он говорит? – спросил Нэргэт.
– Вызывает на борьбу. – Тонмэй посмотрел на сыновей. Где его молодые годы и бурлящая сила в жилах? В молодые годы Тонмэй не упускал случая помериться силой с любым, кто любил бороться. Теперь годы ушли безвозвратно, с ними ушла и сила. На старости лет ни к чему ему испытывать горечь поражения.
Илкэни посматривает на Нэргэта. Он старше, ему принимать решение. Нельзя ему выскакивать раньше брата. Отец не торопит.
– Он похож на корбэ, – пробормотал Илкэни, не спуская глаз с якутского богатыря.
Нергэт молча поднялся. С пояса снял нож в ножнах и протянул брату. Вышел на середину круга.
– Маппый! Маппый! – хором закричали якуты.
Нэргэт понял, что якуты подбадривают своего силача, предвкушая его легкую победу.
– Наши гости – тунгусы решили развлечь нас. Конечно, это весьма интересно. Но ты, Маппый, поиграй с ним сначала, с ходу не расправляйся, – наставляет Тарагай Мэхээлэ.
Маппый стоял подбоченясь и снисходительно улыбался молодому тунгусу. Нэргэт подошел к силачу. Молча обхватил того за пояс, как привык бороться. Но Маппый ловко вывернулся и правой ногой сильно ударил по левой ноге Нэргэта. Это был его любимый прием. Нэргэт слегка пошатнулся и пальцами левой руки коснулся земли. Нэргэту это не понравилось. Он покраснел и, стиснув зубы, поймал Маппыя за правый локоть, резко потянул на себя, обхватил за туловище и, подняв, слегка подержал, будто думая, куда бы его кинуть… Якуты вскочили с диким ревом.
– О, так не пойдет. Так нельзя, – Тарагай Мэхээлэ подскочил к борцам и остановил борьбу, не позволив ламуту бросить оземь Маппыя. – В этой схватке победил Маппый, – строгим голосом отчеканил Тарагай Мэхээлэ.
– Почему же? Ведь мой сын поднял в воздух твоего силача, – возразил Тонмэй.
– По правилам хапсагая проигрывает тот, кто первым коснется земли любой частью тела.
– Нет, так нельзя. Нам непонятна ваша борьба. Какая это борьба? – недоумевал Тонмэй. – Борьба должна быть честной, в ней побеждает тот, кто по-настоящему сильнее.
– Твой сын проиграл схватку. Не видел, что ли, как он коснулся рукой земли? – удивился купец.
– Что такое коснуться рукой земли? Срам какой-то… Разве у вас это называется борьбой? – Тонмэй поднялся на ноги.
– Да, это наша борьба… Какая бы она ни была, она наша…
– Тарагай Мэхээлэ, в таком случае борись со мной на ремнях, – в сердцах запальчиво предложил Тонмэй.
Купец захохотал и сказал:
– Нет-нет. Борьба закончилась. – Он понял, что парень ламут сильнее Маппыя. Разве что не знаком с правилами хапсагая.
– У меня самый сильный Маппый. Борись с ним, если хочешь.
Тонмэй, даже не взглянув на Маппыя, ответил:
– Тогда позволь моему сыну побороться с твоим силачом на ремнях. Так будет честно.
– Мы так не договаривались, друг мой, – купец хитро улыбается.
Тонмэй звучно плюнул и с достоинством отошел от купца, показав всем видом, что недоволен.
Тарагай Мэхээлэ, почувствовав обиду гостей, тут же оказался рядом с ними. Весь он одно радушие. И без того круглое лицо расплылось в широкой улыбке.
– Не обижайся, друг Тонмэй… Это же игра. – Тарагай положил правую руку на покатое плечо Тонмэя. Тот не сразу ответил, молча глянул на купца.
– Пойдем ко мне на тусулгэ[83]. Пока отдохнем, чайку попьем. Кумысом угощу, – скороговоркой говорит Тарагай и тянет гостя за руку. Тонмэй кивнул сыновьям и пошел за Тарагаем.
Его тусулгэ в тени широковетвистой сосны, вокруг которой зеленеет тальниковая роща. На круглой поляне разосланы шкуры, а поверху ковры. На широкой скатерти всякой еды полным-полно.
Вскоре подошел Маппый и с улыбкой протянул руку Нэргэту. Тот пожал руку парня. Маппый взглянул на хозяина и по-якутски сказал:
– В его руках недюжинная сила. Хорошо, что вовремя остановили эту кутерьму. Парень, играючи, разделался бы со мной.
– Ладно, Маппый, не будем об этом говорить. Как ты додумался прийти сюда? Или уловил мои мысли? Я ведь думал за тобой послать кого-нибудь, – проговорил Тарагай Мэхээлэ. – Садись рядом с гостями и угощайся.
Купец коротко рассказал о Маппые. Оказалось, молодой якут стережет табуны коней. Завтра или послезавтра поедут в улус, на ысыах, где Маппый по хапсагаю померяется ловкостью с силачами из других мест. Попутно для гостей пояснил секреты якутского хапсагая, где не физическая сила ценится, а ловкость, сноровка и быстрота реакции. Недавняя напряженность быстро растаяла, как лед под солнечными лучами.
Прибежал худенький парень и сообщил о предстоящем состязании по бегу.
Быстро пошли туда, где уже собрался народ.
– Выставляй, друг Тонмэй, кого-нибудь из сыновей, – дружелюбно предложил Тарагай Мэхээлэ.
Тонмэй повернулся к сыновьям и тихо спросил:
– Он некчип?[84]
Теперь Нэргэт посмотрел на Илкэни. Тот, не заставляя себя уговаривать, сказал:
– Я побегу.
Отец посмотрел на ноги младшего сына. Кивнул головой. С утра Илкэни обул ноги в легкую обувь, сшитую матерью из выделанной замши. Такая замша готовится из выделанной оленьей шкуры. Работа трудоемкая, но трудяги ламутки легко справляются с нею. Отец доволен этим. Он сказал просто:
– Ну, сын, проветрись… Коли отстанешь, горевать не будем.
Илкэни улыбнулся. Нэргэт в знак поддержки хлопнул младшего брата по плечу.
Юноша встал рядом с молодыми якутами. Приготовился рвануть с места, как только скомандует тойон. Впереди за поляной чернел островок небольшого леса. Бегуны должны оббежать вокруг леса и вернуться. Кто первым добежит обратно, тот победитель. Тонмэй объяснил это сыну.
Десять парней встали рядом. Как только Тарагай Мэхээлэ взмахнул флажком, бегуны побежали. Илкэни оказался посередине. Вскоре соперники скрылись за лесом. Прошло немного времени и появился одинокий бегун. «Тунгус! Тунгус!» – удивленно загалдели якуты. Юноша-ламут прибежал первым. Остальные значительно отстали от Илкэни.
– Твой младший сын, догор Тонмэй, быстрый, как олень, – восхищенно воскликнул Тарагай Мэхээлэ. На сей раз, он не назвал Тонмэя «тунгусом»…