– А что за человек, по-твоему?
– Не знаю. Надо бы его увидеть, чтобы понять, кто таков. Сегодня мне не удалось это сделать.
Прошло несколько дней. Ламуты постепенно успокоились. Да и олени больше не пропадали.
Тонмэй съездил к лабазу и привез запасенные им сухие березовые поленья. Пока стоят погожие дни, решил заняться заготовкой копыльев для упряжных саней. До осени тянуть нечего. Появятся и другие неотложные дела.
Поклажу бросил возле чора-дю. Пока ездил, жажда замучила, потому первым делом решил попить чаю.
– А где Илкэни? Почему не заходит? – спросила мать Нелтэк, наливая чай в кружку мужа.
– Я съездил на лабаз один. Илкэни с собой не брал. Он же остался дома… – Тонмэй удивленно поднял брови.
– Да, с утра был. Вместе же утром чаевничали. Больше его я не видела… – голос Эку чуть дрогнул. Она с тревогой глянула на мужа.
– Нелтэк, сбегай-ка к соседям и посмотри, нет ли там Илкэни, – попросил Тонмэй дочь.
Та мигом выскочила наружу.
Тонмэй поискал седло сына. Оно на месте. Значит, он не уехал. Если где-то рядом, то скоро вернется. Куда денется? Вот-вот заявится. У него не было привычки, чтобы, не предупредив, отлучаться куда-то. Всегда ставил в известность.
Вернулась запыхавшаяся Нелтэк.
– Обегала всех соседей. Илкэни нигде нет, – взволнованно выпалила она.
– Хорошо, Нелтэк. Еще рано беспокоиться. Может, он пошел на сопку полакомиться голубикой. Ты же сама знаешь, как он любит голубику.
Тонмэй почувствовал, как сжалось его сердце. Жена и дочь не должны заметить его волнения. Мысли вертелись вокруг следов таинственного существа. Тот, легко уносящий целого оленя, может легко задушить и человека. Тем более еще не окрепшего Илкэни. Тонмэй поспешил к сыновьям и объявил об исчезновении Илкэни. Те оседлали верховых оленей и выехали на поиски.
Обследовали все вокруг. Осмотрели склоны гор, проехали по берегам речки, пытаясь обнаружить следы Илкэни.
Тонмэй предостерег сыновей, чтобы не кричали, зовя брата, чтобы ненароком не вспугнуть неизвестного то ли аринку, то ли человека.
– Тот, явно нечеловек, коли не выходит с нами на контакт, – сказал сыновьям Тонмэй.
– Илкэни вернется. Он же не маленький, – Нэргэт говорит тихо, будто самому себе.
– Только странно, что никого не предупредил, – откликнулся Гулуни.
В стойбище вернулись к закату солнца.
Тонмэй вошел в чум, сел на шкуры, вынул трубку. Хотел покурить, но табак закончился… Повертел трубку, вздохнул и сунул ее за пазуху в потайной карман.
Эку поглядывает на мужа в ожидании вестей.
– Ездили далеко. Никаких следов, ничего… – проронил Тонмэй, берясь за кружку с чаем.
К вареному мясу даже не притронулся. Какая может быть еда, когда сын пропал?
В чора зашли старшие сыновья. Раньше они заходили шумно, наполняя разговорами всю чора-дю. А сегодня мрачные, непривычно молчаливые. Ни о чем не говорят. Молча сидят. Каждый думает про Илкэни.
– Ама, что будем делать? – спросил наконец Нэргэт.
– Пока ничего страшного не случилось. Будем ждать, – спокойно отозвался Тонмэй. Он видел, как глубоко опечалены сыновья. Не стал травить их всякими догадками.
– То-то Илкэни часто говорил про неизвестного. И допытывался, как бы я поступил при встрече с ним, – с грустью сказал Нэргэт, вспоминая младшего брата…
Тонмэй тихо засмеялся. От того, что отец смеется, всем стало немного легче.
Мать Нелтэк, Эку, всю ночь ворочалась. Как ни пыталась уснуть, сна не было. Все думы были о нем, о младшем сыночке Илкэни. Если бы не появился этот аринка, быть может, она бы так не переживала за сына. Она всегда верила в него. И до этого мальчик иногда долго не возвращался с охоты. Азартный он, не считаясь ни с морозами, ни с ночной тьмой, выслеживал уямканов на горных тропах. Опасность подстерегала его на каждом шагу. Можно поскользнуться ненароком на краю пропасти, и тогда его унесет по скользким камням вниз. И тогда она, сердечная мать, сильно беспокоилась и не ложилась спать в ожидании. Одна была надежда на Духа Гольца Тонмэя. Она молила его, чтобы он помог вернуться сыночку здоровым и невредимым.
Что самое важное в жизни таежной женщины и что самое желанное? Важно, чтобы в семье было все ладно, чтобы в жизни были согласие и любовь. А самое большое желание, чтобы у детей были здоровье, умение трудиться. И когда наступит время, чтобы сложилась у них счастливая семейная жизнь. Все просто и понятно. Но как тяжело добираться до такого простого человеческого счастья. В этом северном краю, где каждый день таит в себе множество трудностей, порою смертельно опасных, выживают только сильные духом люди.
Эку, мать Нелтэк, все это понимает. У нее самой были добрые, мудрые родители. Они ее воспитали и вырастили в непростых условиях вечного кочевья. Ее, совсем еще молоденькую, выдали замуж за Тонмэя и по воле судьбы она оказалась в мире священного Гольца Тонмэя.
В первое время после переезда сюда она допытывалась, почему ее мужа нарекли Тонмэем? Здешние ламуты поведали ей, что старец Ичээни дал своему первенцу звонкое имя Тонмэй, чтобы его сын с годами становился сильным, дальновидным и неотступным ни в чем, как Голец Тонмэй. Все так и вышло, ее муж, Тонмэй, завоевал доверие и признание своих сородичей.
Еще о многом передумала до раннего рассвета мать семейства.
Она поднялась, оделась и развела огонь в очаге. Вскипятила чайник.
Тонмэй тоже всю ночь не сомкнул глаз. Все прислушивался к каждому шороху, надеясь, что вот-вот зайдет Илкэни. Но напрасно.
Илкэни постепенно превратился в его глаза и уши. Тонмэй поражался зоркости Илкэни. Он все замечал. Высоко под каменными утесами, в нагромождении камней легко высматривал бочикана[102]. Многие ламуты проезжают мимо, а Илкэни, даже не вглядываясь, с ходу подмечал его. Раз бочикан виден, стало быть, взрослые уямканы где-то рядом.
Не всегда удачна охота в горах. Да и живность в них повстречается редко. Даже в таких случаях Илкэни не оставался без дел. Его необычный слух улавливал едва слышный шорох под копытцами обитателей гор. В таких случаях, бывало, Тонмэй с Илкэни устраивали засаду. Время тянулось медленно. Тонмэй спрашивал, что слышно? Сын отвечал, что приближаются трое уямканов. В самом деле, вскоре появлялись грациозные уямканы…
Илкэни бесподобный наездник, может обуздать любого самого неукротимого оленя. Ни один олень не сбросил его со спины, столь велика его ловкость.
Тонмэй в глубине души надеется, что Илкэни вернется… Но о своей уверенности никому, даже матери Нелтэк, не говорит, чтобы не сглазить…
Тонмэй выбрался наружу. Эку с надеждой прислушивается к шагам мужа. Ей чудится, что вот он зайдет и скажет какое-либо ободряющее слово про Илкэни.
– Эне, а Илкэни все еще нет? – из своего полога выглянула румяная Нелтэк.
– Нет, дочка. Скоро зайдет, вот увидишь, – мать желаемое выдает за действительное. Нелтэк это поняла, тяжко вздохнула:
– О гудейлэдин![103]
Нелтэк выбралась из полога уже переодетая. Вышла из чора, но вскоре вернулась.
– Ама идет со стороны речки.
Мать положила на застилку плоский стол, принялась готовить завтрак. Нелтэк вытащила из-под дальней стенки чонгала студеное молоко. Умело и быстро заготовила сбивное молоко – керчек[104].
Отец, зайдя, молча прошел к своему месту.
– Походил вдоль речки на всякий случай, – тихо проронил он.
Мать Нелтэк налила чай, сдобрила его оленьим молоком. А сама Нелтэк поставила на стол густое белое сбивное молоко.
– Илкэни любит керчех, – вырвалось у нее.
– Тайхасыт, как назло, тоже молчит. Хоть бы поскулил чуть-чуть, и то облегчение было бы, – вздохнула мать Нелтэк.
В это время, словно услышав слова хозяйки, Тайахсыт заскулил.
Домочадцы притихли. Тайахсыт завилял хвостом. Так он делал при добром духе. Тонмэй с просветлевшим лицом взглянул на жену и дочь:
– Идет Илкэни. Чую по тому, как скулит Тайахсыт и, видно, уже виляет хвостом.
Женщины, счастливые, заулыбались.
– Тайахсыт! Заждался меня, да? – это голос Илкэни.
Открывается полог и, как всегда, быстро заходит Илкэни…
Мать со слезами на глазах, обняла его.
– Как ты напугал нас, сынок…
Отец молча встретил сына, словно он никуда и не отлучался. У ламутов сдержанность в проявлении эмоций заложена в крови. Это завидное качество мужчин. Женщины более раскованы, но и они умеют сдерживать себя.
Нелтэк, сама дитя, обняла брата.
Отец едва заметно кивнул дочери, когда она обернулась к нему. Она поняла и вышла.
Ламуты умны от природы. Умеют общаться между собой мимикой, жестами, взглядами.
Нелтэк обежала соседей и сообщила всем радостную весть: вернулся Илкэни. Быстро прибежала обратно. Тут же вынула из-под дальней стены чонгала сбивное оленье молоко и поставила перед братом.
– О, керчек! – воскликнул брат и быстро стал есть.
Родители и сестра поняли, насколько проголодался он.
Постепенно потянулись соседи. Они пришли услышать новости от самого Илкэни.
Когда все собрались, Тонмэй заговорил:
– Илкэни, когда ты исчез, мы потеряли покой. Повсюду искали, а тебя нигде нет, как будто улетучился. Ни следов твоих, ничего не обнаружили. К тому же седло твое на месте. Где ты был? Что случилось?
Илкэни смутился. Слегка покраснел от осознания того, что мать, отца, сестру, братьев и всех сородичей заставил переживать.
– Сознаюсь, мне неудобно перед всеми вами, – сказал он.
– Мы рады, что ты живой и невредимый сидишь перед нами, – за всех отозвался дедушка Дэгэлэн Дэги.
– Я расскажу по порядку. Позавчера взял свой аката[105] с пятью стрелами и пошел вверх по речке. Думал, скоро вернуться. Заодно искал глазами следы. Довольно далеко зашел. Тут на склоне скалы увидел уямканов. Их было трое. Стал подниматься. Тороплюсь, конечно. До скалы пошел лесом, чтоб себя не обнаружить.