Чуть выше подножия скалы лежит большой каменный валун. Вдруг передо мной упал небольшой камень. Потом второй. Вдруг ушам своим не поверил: услышал громкий хохот. Поднимаю глаза на валун. А там на самой макушке сидит большой черный человек с длинными волосами. Я перепугался. Понял, что это тот, чьи следы мы видели. Стою, значит, молча, и слежу, что будет дальше. На всякий случай снял со спины аката с одной стрелой. Но не хочется пускать в него стрелу. Что-то меня сдерживает. И тут черный человек куда-то исчез. Я даже не заметил, куда он делся. Вдруг вижу, как тот легко и быстро бежит по краю опушки. Бежал огромными прыжками. Волосы развевались, как на ветру.
Слушая рассказ, все заволновались. Стало понятно, появился по-настоящему опасный сосед.
– А дальше что было? – спросил Нэргэт.
– Я побежал за ним. А тот часто поворачивается и смеется. Очень быстрый в беге.
– Разве ты не испугался?
– Почему-то первый испуг прошел. Меня успокоило то, что он смеется. Дурной или злой так бы себя не повел.
– А почему ты за ним побежал?
– Сам не знаю. Наверное, чтоб узнать, кто он.
– Вернулся бы к нам и рассказал.
– Думал, что если отстану, то больше он нам не покажется.
Ламуты, слушая молодого сородича, охали и вздыхали.
– А дальше что было?
– Он убежал от меня. Долго по лесу бродил, надеясь снова его увидеть. Уже вечерело. Решил подняться на склон скалы. Сверху все видно, как на ладони. Не заметил даже, как высоко поднялся.
Нежданно из-за каменного выступа выскочили уямканы. Выхватил аката и одной стрелой попал в одного. Остальные двое ушли. Но мне и одного достаточно. Пока возился с тушей, уже настали сумерки.
Вниз покатить невозможно из-за груды камней. Пришлось самому тащить. Вниз к речке спустился уже в темноте. Чувствую, сильно устал и проголодался. Принялся свежевать тушу. Это был ганита[106]. Печенку съел сырой. Часть мяса потащил на себе. Хорошо, что взял с собой кожаный мешок. Остальную часть оставил. Мне думалось, что тот бегун-хохотун снова появится. Пускай, думаю, ему останется.
– Это Дух Гольца угостил тебя мясом и печенкой этого уямкана, – заключил дедушка Дэгэлэн Дэги.
– Видно, так. Поев печенки, сразу почувствовал прилив сил.
– То-то, – тихонько засмеялся старец. – Ты, сынок, правильно поступил, что оставил часть туши. Тому тоже надо чем-то подкрепиться.
– Когда ты повернул обратно, тот, однако, наверняка вернулся туда, где ты оставил мясо, – одобрительно говорит отец.
– Всю ночь шел обратно. Оказывается, пока бежал за черным человеком, не заметил, как далеко ушел.
– Какой опасности ты подверг себя, Илкэни. Зачем гонялся? Если бы он напал на тебя? Ты думал об этом?! – сурово посмотрел на брата Апанас.
– А по мне, Илкэни проявил себя как истинный ламут. А тот, кто так нежданно появился в наших краях, теперь запомнит Илкэни. Сын мой, получается, первым из нас вошел в контакт с ним. Еще оставил ему мяса. Илкэни правильно поступил. К тому же он не испугался… – Тонмэй говорил тихо. В его словах ламуты услышали одобрение смелости Илкэни. Они согласно молча закивали головами.
Неожиданное вторжение опасного существа внесло сумятицу в спокойное течение жизни ламутского рода. У всех на устах в эти дни все разговоры только о нем.
Приключение Илкэни заставило сородичей по-новому взглянуть на юношу. На сородичей сильнейшее впечатление произвела отвага Илкэни. Их вера в его способности еще более укрепилась. Они представить себе не могли, как это можно гнаться за дикарем и возможно ли такое вообще. Своим поступком Илкэни развеял их страх перед ним.
Тонмэй в один из вечеров вспомнил рассказ отца о человеке гор, услышанный им у колымских ламутов.
Обычно соседи по вечерам приходили в чора Тонмэя. Это было традиционное общение. Они собирались у этой гостеприимной семьи по зову сердца. Надолго затягивалась беседа.
В один из таких вечеров Тонмэй рассказал:
– Вы все помните моего отца Ичээни. Молодым охотником, он жил у колымских ламутов. Там он женился на моей матери безо всякого тори[107]. Отец овладел сердцем красивой девушки. Наверное, невозможно было не заметить такого сильного, смелого парня, как мой отец Ичээни. Всю эту историю вы сами знаете.
– Знаем, знаем, – откликнулся старец Дэгэлэн Дэги. – Вы все пошли в своего отца Ичээни.
– Живя на Колыме, отец услышал легенду о том, как человек гор осенней темной ночью унес с собой единственную дочь одной бедной семьи. Долго искали девушку-ламутку, но напрасно. До этого люди изредка видели в горах странного человека. Был он вроде как все. Руки, ноги, голова на плечах. Но в отличие от ламутов тот был с длинными руками и высок ростом, весь затянутый в звериные шкуры. Поговаривали, что он никому не вредил. Отец той девушки с женой охотились на белку и горностая. Жили бедно, едва сводя концы с концами. Однажды утром проснулись и возле своего илуму увидели тушу снежного уямкана. Ламут разделал тушу и некоторое время пожил по-человечески. Так время от времени туши то сокжоя, то уямкана кто-то неизвестный носил бедной семье. Муж и жена догадывались, что это подарки человека гор. Однажды к очередной туше сокжоя были прикреплены новые рукавицы. Родители поняли, что их дочь жива…
В зимнее время, как рассказывали колымские сородичи, тот человек жил высоко в пещере в горах. Изредка на снегу видели его большие следы. Никто не осмеливался идти по его следам. Коли судить по той легенде, то человек из снежной пещеры был мирным существом. И этот, которого видел Илкэни, возможно, из рода тех снежных людей.
– А как и откуда он мог у нас появиться? Раньше о нем никто из нас ни разу не слышал, – заговорили ламуты.
– Думаю, случайно он заглянул в наши края. Видно, голодный был. Увидел оленей и увел двух. Скорее всего, так и есть.
– Когда я жил у якутов, там тоже много разговоров было о каком-то снежном человеке. Близко его никто не видел. Почему-то на меня посматривали. Однако я казался им из рода снежного человека, – безмятежно засмеялся Дэгэлэн Дэги.
– Не будем шибко тревожиться. Наши предки были мужественными. Только глаз не спускайте с оленей, – подытожил свой сказ Тонмэй.
– Ама, завтра верхом на олене хочу съездить туда, где оставил часть мяса. Посмотрю, появились ли после меня новые следы. Как ты на это смотришь?
Все задумались. Никто не ожидал таких слов от Илкэни. Тонмэй не сразу откликнулся. Некоторое время задумчиво сидел. Но вот поднял глаза на Илкэни и кивнул головой, мол, ладно, езжай.
Так Илкэни в один день в глазах братьев и других сородичей из юноши вырос в бывалого ламута. И до этого все замечали, как он рос быстро. В эти дни все вспомнили про добрые человеческие качества Илкэни. Вел себя не по годам степенно. На охоте был удачлив. Казалось, что добыча сама шла ему в руки. Теперь братья все чаще советовались с ним. Да и отец более внимательно стал прислушиваться к словам младшего сына. Он про себя удовлетворенно замечал превосходство Илкэни над старшими братьями. Вслух ничего не говорил. У них не принято громко говорить о достоинствах близких людей. Говорили: «Майдин»[108]. Это было сильное магическое слово, которое почиталось всеми ламутами. Отец теперь больше общался с Илкэни. К тому же младший сын еще не обзавелся семьей, поэтому кочевал с родителями. Он был чуток и внимателен ко всем сородичам, кочевавшим небольшими семьями по разным таежным речкам. Илкэни любил ездить к ним. Помогал по хозяйству, то дров натаскает и нарубит, то сохатиной одарит. Словом, что ни делал, была польза для людей. Тонмэй одобрительно посматривал на поступки сына.
В последнее время сородичи, не таясь, говорили между собой об Илкэни как о наследнике Тонмэя. И все шло к этому, несмотря на то, что Тонмэй все еще был полон сил. Сородичи, думая о будущем, видели в нем сильного вожака. Время быстротечно, жизнь человека коротка…
Глава тринадцатая. Верность слову
Выпал первый снег. Север преобразился неузнаваемо. На лике Гольца Тонмэя игриво засияли золотистые солнечные лучи. Казалось, что Голец умиротворенно улыбается. Ослепительно-белый снег безмятежно дремал под нежными лучами обворожительно ласкового солнца.
Ламуты знали обманчивость природного чуда. Вот-вот налетят сердитые ветры, собирая толстослойные облака, в недрах которых надолго спрячется желанное солнце. Пойдет бесконечный снег, заиграют метели. Обманчива и коварна порою осень. Ламуты занялись подгонкой худых изгородей, заготовкой сухих дров под растопку, чинили хранившиеся все лето на лабазах нарты. Всеми этими работами руководил сам Тонмэй. Покуда стояли ясные солнечные дни, сыновья занялись охотой на снежных уямканов.
Первые же выезды на сопку дали охотничьи трофеи. Илкэни, удачно подкравшись к дремавшему после сытной кормежки уямканскому семейству, с близкого расстояния стрелами пронзил двух рогачей.
В это время Нэргэт подстрелил еще одного молодого уямкана. Быстро разделав тушу, положил ее на верхового оленя и поехал к брату. Подоспел вовремя.
Нэргэт по-братски обрадовался удаче брата. Убитых рогачей вместе покатили вниз. Туши рогами цеплялись за камни и кусты. Приходилось братьям по скользкому склону добираться до туш и вновь толкать их вниз. В низине не торопясь занялись разделкой. За небольшим густым лесом у речки в тальниках их ждали упряжные олени и легкие нарты. Илкэни побежал за ними.
Олени лежали и жевали жвачку. Неожиданное появление Илкэни их вспугнуло. Они вскочили, но, узнав Илкэни, словно приветствуя, замотали рогатыми головами.
Обе туши рогачей погрузили на нарты. Окорок молодого уямкана оставили на месте разделки. Это дар снежному человеку. Он, наверное, следит за каждым их шагом. Как только отъедут, он тут как тут. Обрадуется свежатине.