Милана уже один раз сказала мужу, что поводов для беспокойства нет. То была максимальная забота о ближнем, на которую была способна эта женщина. Несомненно, при желании она могла с легкостью охомутать начальника или даже кого повыше, но не хотела тратить время и силы на это мероприятие, вдобавок гарантирующее появление новых врагов. Милана вышла за Олега, чтобы полностью удовлетворить свои романтические и сексуальные потребности, получить себе помощника и опору. И пока муж справлялся со своими обязанностями, она просто не задумывалась о ком-то другом. Это не было проявлением великодушия или верности с ее стороны, просто ее незатейливый разум не задавался лишними вопросами, для которых время еще не пришло и обстоятельства не сложились. Милана была до гениальности проста и свободна от ненужных, ломающих судьбы желаний.
Она и Олег праздновали повышение по службе в том же самом ресторане на восьмидесятом этаже башни в Сити, в который взяли традицией приходить на каждую годовщину. Совсем недавно они отметили кожаную свадьбу, и вот нашелся новый, гораздо более значимый повод.
– Помнишь, как ты подарил мне новый мэйфон? – спросила Милана в попытке придумать тему для разговора. – Я сидела на этом же самом месте.
Олег скромно кивнул, наслаждаясь своей ролью добытчика.
– Теперь я сама могу себе его позволить, – продолжила она радостно. – И даже завалить ими тебя.
Последние слова заставили Олега заволноваться о столь быстро потерянной роли.
За окном расплывался закат. Они лениво сделали несколько снимков и погрузились в тягучую меланхолию. Стало понятно, что у них не осталось сил. Посиделки в ресторане закончились очень быстро – Милана слишком устала и захотела отдохнуть в менее принужденной обстановке их студии.
На обратном пути они заскочили в небольшой магазин у дома за бутылкой вина, чтобы скрасить остаток дня. Обычно пустующие в вечернее время проходы между полками в этот раз полнились приехавшими со всех концов света строителями. И хорошо, если бы это были просто уставшие после тяжелого дня работяги, только и мечтающие о холодной бутылке пива с колбаской, но при рыночной экономике со свободным перемещением трудовых ресурсов всегда образовывались излишки рабочих рук, приехавших из бедных мест в надежде на достойный заработок. Многие из них не смогли получить ожидаемую работу и слонялись как неприкаянные, полные неизрасходованной за день энергии. Вот они и накаляли обстановку когда-то уютного, привыкшего к спокойствию городка.
В алкогольном отделе прямо на глазах Олега и Миланы разыгралась какая-то потасовка. В свете мерцающих люминесцентных ламп заблестели лезвия перочинных ножей, а воздух наполнился руганью. Потерявшие строительный подряд товарищи пытались восстановить справедливость, отобрав у своих обидчиков заработанное за этот день. Озлобленные молодые люди были взвинчены до предела, и казалось, стоит кому-то чиркнуть спичкой, как все непременно взлетит на воздух.
– Давай скорее уйдем, – шепнула Милана. – Обойдемся без вина.
В этот раз они с Олегом сумели вернуться домой целыми и невредимыми, но кто мог гарантировать, что так будет и впредь.
Из окна их студии город был как на ладони. Желтые, гонимые ветром листья пытались найти покой под светом уличных фонарей, но вплоть до первого снега, который прибьет их к земле, им предстояло быть вечными странниками. Дороги выглядели грязнее, чем раньше, заваленные предвыборными листовками Победина годовалой давности и обрывками его брошенных, никому не нужных баннеров.
– Странно, в городе столько рабочих, а мусор убирается реже, – размышляла Милана с кружкой горячего молока в руках.
– На сборе мусора много не заработать, – сказал, зевая, Олег. – Другое дело квадратные метры жилья. Вот чем заняты все власти предержащие. Стройкой.
– Когда же это закончится? Когда они вернутся домой?
– Никогда. Строителям тут хорошо, – предположил Олег под звуки полицейских сирен и гомон толпы у магазина. – Они трудятся, чтобы заработать на первый взнос по ипотеке и купить жилье в новостройке, перевезти сюда всю семью.
– Но где будут учиться их дети? Школы же не резиновые.
– А ты вспомни, как год назад я собственноручно продвигал строительство новых школ. И получил свои тридцать сребреников…
– Иуда.
– Которыми оплатил твой психологический тренинг.
– А, ну тогда молодец, – шепнула Милана и расплылась в манящей улыбке, предвещающей секс.
Глава 5
«Зачем мы живем? Затем, чтобы задаваться этим глупым вопросом? Возможно, но должно быть что-то еще. Любовь? Хорошая попытка, но любовь частенько остается без ответа, и многие покончившие с собой на этой почве дают нам понять, что нельзя ставить чувства выше всего остального. Слава и самореализация? Уже лучше, и тут многое зависит скорее от нас самих, нежели от прихоти случайного избранника, как в предыдущем пункте. Но в любом случае даже за самыми успешными из нас следует неотступный человеческий паразит под названием «а что дальше?». Зачем эта слава? Зачем успех? Они не делают счастливыми, они лишь вызывают еще больше желания. Больше и больше, до бесконечности. Если кому-то улыбнется удача прожить тысячу лет, за которые он заработает триллион долларов или получит шестьдесят девять «Оскаров», ему все равно будет хотеться еще. Он будет божиться и клясться жизнью, что для полного счастья недостает всего лишь одного миллиарда или одной золотой статуэтки, но, получи этот человек желаемое, все его начинания продолжатся с новой силой. Он будет хотеть еще и еще, будет забивать себе мысли желаниями, лишь бы не отвлекаться от суматохи жизни и не задумываться над таким глупым и глубоким вопросом, как «зачем мы живем?».
У нас есть вполне конкретные устремления, которые обманом заставляют нас самореализоваться, но, если вдуматься, это лишь заложенные эволюцией пустышки. Природа запрограммировала своих пасынков чего-то хотеть, чтобы они смогли выживать, снова и снова, под влиянием самого жестокого заблуждения со времен возникновения яблока, породившего искушение. Природа пудрила всем мозги миллиард лет, даже еще когда мозга как такового не существовало, чтобы через множество вымираний прошел самый успешный в своих желаниях живой вид. С тех пор у нас так сильно разросся мозг, что даже крови на его полноценное функционирование не хватает. Но те, кто хоть на минуту перестают быть животными и задействуют обе извилины, понимают, что природа жестоко нас поимела. Смысл жизни – желания – это пустые надежды, оболочка без кода, вера без доказательств, это песочные замки счастья, до которых нельзя дотянуться, ведь они приклеены к горизонту. Эволюция всегда идет по самому простому, естественному пути, и разумеется, доставшиеся нам от инфузорий желания не обременены смыслом. Они просто есть и, как показывает история, этого уже достаточно, а значит им незачем усложняться. Мы просто большие дети, сосущие соску-пустышку, сунутую нам в рот еще миллиард лет назад. Все не то, чем кажется.
Так зачем мы живем? Ради будущих поколений? Но не может же альтруизм продолжаться вечно. Эволюция ускоряется – теперь она происходит прямо во время нашей жизни. Рано или поздно каждому из нас придется ощутить ее силу, остановиться, расправить плечи, гордо поднять подбородок и задаться вопросом «зачем я живу?». Потом придется ощутить внутри себя поступь эволюции и устоять под ее сокрушительным ответом – молчанием. Эта госпожа не делает ничего лишнего, довольствуется только необходимым для выживания минимумом и не программирует живых существ на что-то большее, так какого черта мы ищем возвышенный смысл жизни? Мы просто животные, запустившие себе подобного в космос. Мы изобрели компьютеры с той же целью, с какой млекопитающие начали утепляться шестьдесят пять миллионов лет назад – это наша пресловутая самореализация, бессмысленная и беспощадная. Так для чего мы живем? Зачем сосем пустышку, внутри которой нет ничего? По сути и пустышки-то нет… Мы всего лишь думаем, что она есть, потому что миллион поколений до нас так думали и смогли выжить. Вот и весь смысл».
Олег отвел глаза от своей статьи и по привычке посмотрел в другой конец студии, на пустующий уголок. Ему хотелось узнать, что жена думает о новом материале, но в последнее время он все чаще работал один. Милана улетела в командировку в Варшаву, и Олегу оставалось только написать ей короткое сообщение и отправить статью. За прошедший с момента нового назначения год она провела дома не более шести месяцев, и это тяготило сердце мужа. Чем меньше в комнате оставалось родного женского запаха, тем крепче въедался в стены запах кофейного одиночества. Олег и раньше осознавал, насколько привык жить с Миланой, теперь же, предоставленный сам себе, он в полной мере чувствовал степень своей привязанности. Свободный от извращенных мужских обязанностей, он бесцельно слонялся по комнате, не веря, что у человека может быть столько свободного времени. Казалось, что времени может хватить на все – на две работы, на хобби, на посещение развлекательных мероприятий, где не надо весь вечер снимать никого на камеру, а можно просто наслаждаться собственной жизнью. Одним словом, чувство свободы пугало Олега, и он пытался спрятаться от него за постоянной перепиской с Миланой, за отправкой ей своих статей. Он заказывал доставку цветов по адресу ее отеля возле офиса Maple в Варшаве.
Так мужчина скрывался от греха свободомыслия, избавляющего от необходимости служить благу семьи. «Ты что, хочешь жить в свое удовольствие?» – этих слов матери он, конечно, не помнил, зато они прекрасно отпечатались в фундаменте его характера, в том самом месте, где закладывающие первый камень здания жизни зодчие делают отпечаток своих рук в бетоне. Каждый человек ходит с таким отпечатком и даже не догадывается об этом. Олег же был не самым простым человеком и уже о чем-то задумывался, но старался до конца оставаться в рамках воспитания и не тратить время на свои праздные желания, а всецело служить благу общества и семьи, даже когда этим самым обществу и семье было не до Олега.