зять то, чего им не доставало.
Те короткие мгновения, что они валили Милану на землю и отбирали ценности, она потратила на спасение от возможного насилия. Она кричала, привлекая внимание гуляющих на другом конце сквера, и успела голосом активировать сигнал SOS на телефоне. Ее координаты мгновенно попали на пульт дежурного полицейского и на привязанный мэйфон мужа.
Когда нападавшие уже изваляли Милану в грязи и отобрали все от телефона до драгоценностей, один из них, видимо, демонстрируя свое превосходство, ударил лежащую женщину ботинком по голове. За то, что посмела позвать на помощь.
В следующую минуту преступники уже скрылись. Даже если где-то на периферии их воображения и мелькнул огонек возбуждения, громкие крики жертвы и сигнал тревоги на телефоне охладили их пыл, заставив сгинуть во мраке улиц.
Олег прибежал через десять минут, найдя точное место по координатам, зафиксированным в момент кражи мэйфона. По пути он увидел заблудившуюся возле сквера машину скорой помощи и указал точный путь не обладавшим столь современными устройствами медикам. Олег явился к Милане из темноты в сине-красном освещении проблескового маячка. Жена смотрела по сторонам жалобными глазами, не в силах сосредоточить на чем-либо взгляд. Из небольшой раны на ее голове струилась липкая кровь и, пачкая безнадежно испорченное осеннее платье, смешивалась с темной землей. Медик посветил фонариком в расширенные от страха зрачки женщины и констатировал сотрясение мозга. Никаких внутренних повреждений он не нашел и занялся раной на голове.
– Это лишь ненадолго остановит кровь, – сказал врач, прикладывая к затылку Миланы бинты и закрепляя их повязкой.
– Вы же отвезете ее в больницу? – волновался Олег.
Фельдшеры уложили Милану на носилки и аккуратно понесли к задним дверям скорой.
– Конечно. Вы тоже садитесь – вызов этот точно не ложный.
– Я имею в виду, раз вы все равно поедете, можете выгрузить нас у клиники «Парацельс»? Мы там лечимся, платно.
Врачи хмуро посмотрели друг на друга, будто услышали глупый вопрос, на который вынуждены были отвечать уже в сотый раз.
– Вы не в курсе? Все коммерческие клиники в городе закрыли, – ответил один из них, уже поместив Милану на каталку в салоне скорой. – Вместо них теперь государственные, бесплатные клиники, так что ничего вам в этот раз платить не придется. Спасибо новому мэру. – Он произнес это с гордостью.
– В них можно договориться об особом отношении и уходе? – намекнул Олег на некоторые услуги.
– Бросьте вы это! – удивился врач, помогая мужчине подняться в машину и садясь с ним рядом. – Наверное, привыкли платить за каждый чих в своих платных клиниках. В государственной больнице деньги вам не понадобятся. Там ко всем одинаково хорошее отношение.
– Будем надеяться, – с грустью выдохнул Олег, гладя руку жены.
Милана смотрела на него грустным, униженным взглядом и пыталась что-то сказать, но медицинский работник обходительным тоном посоветовал воздержаться от слов и любой другой умственной активности. Скорая уже ехала через опустевшие улицы ночного Пышминска, привлекая внимание редких прохожих и глядящих с балконов людей. Сколько раз мы сидели или стояли у своего окна и, услышав сирену проносящейся мимо неотложки, провожали ее взглядом и думали о незнакомом бедолаге. Так часто, что нам кажется, будто скорая может существовать только в таком амплуа – несущегося по району автомобиля, таящего в себе чью-то боль. Поэтому Олегу с Миланой было непривычно самим находиться в такой машине и чувствовать на себе взгляды находящихся в уютных квартирках людей.
Через несколько минут скорая подъехала к приемному покою и остановилась у открытых дверей, испускающих наружу густой поток света из того места, где круглосуточно царит суета. Фельдшеры аккуратно вынесли носилки с Миланой из кузова машины, положили их на каталку и завезли в шумный зал с расставленными вдоль стен лавками, на каждой из которых сидело по несколько человек, явно попавших сюда не от хорошей жизни. Самые выносливые из них вставали, из последних сил ковыляли к администратору и упрашивали его оформить себя вне очереди, на что администратор очень решительно возмущался и пытался вернуть больных на места унылого ожидания. Его работой, судя по всему, являлась организация очереди, а не ее ликвидация.
Олег пристроил Милану в углу зала, но, как ни пытался отдалиться от всеобщего гама, не смог изменить законы акустики. У него самого сразу начала болеть голова, и страшно было представить, каково приходилось жене. Стараясь не говорить лишний раз, Милана просто держала его за руку, не давая себя отпустить. Бинты у нее на ране держались довольно крепко, но кровь просачивалась через покрасневшую ткань, заставляя вспомнить о наложивших их враче. Олег оглянулся в поисках медиков из скорой помощи, но их и след простыл. Уехали на новый вызов.
За следующие полчаса он сумел заполнить анкету и согласие на лечение по висящему на стенде образцу. На весь приемный покой был один стенд, один крохотный столик и одна ручка. По странному стечению обстоятельств никто из оказавшихся в тяжелой ситуации не удосужился взять с собой пишущую принадлежность, прежде чем попасть под колеса машины или под горячую руку преступников.
– Почему так долго? – прошептала Милана. Ее будто качало на волнах девятибалльного шторма.
– Отдавал документы, дорогая, нас поставили в очередь. Все будет хорошо.
– Что значит в очередь? А до этого что было? Сколько мы уже в «Парацельсе»?
Не в силах напрягать мозг, она по привычке думала, что попала в клинику, где лечилась последние несколько лет.
– «Парацельс» закрыли, – спокойно ответил Олег, будто у него была припасена еще и хорошая новость. – Мы в обычной больнице.
Милана резко дернула головой, отчего внутри у нее начался настоящий аттракцион невесомости. Следующие полчаса она пыталась совладать с ощущениями, не находя сил высказать возмущение.
Ночь тянулась длинными люминесцентными лампами на потолке, вводя в заблуждение биологические часы многих собравшихся здесь против своей воли людей, смиренно сидящих вдоль стен в ожидании своей участи. Тонкие стоны и грузные вздохи висели в тяжелом воздухе посреди белых больничных стен. Но тяжелее всего приходилось дежурным медикам и санитарам, вынужденным делать великое одолжение нарушившим их покой пациентам, чей нескончаемый поток лишь увеличивался соразмерно разрастанию города.
– Сколько еще ждать? – спрашивала Милана, когда чей-то очередной громкий возглас пробуждал ее от бредовой полудремы.
– Не знаю, может быть, еще часик, – пытался успокоить ее Олег.
К утру доблестными последователями Гиппократа была принята целая дюжина человек, и очередь неотвратимо дошла и до Миланы. Как бы ни опротивело медикам делать работу, за которую в любом случае будет заплачено государством, ростки совести, доставшейся им от предков, убеждали в том, что следует помогать людям. То же самое воспитание придавало им в глазах пациентов полубожественный образ великих спасителей, одно лишь внимание коих следует принимать за удачу, выпавшую больным.
С тянущимся из тьмы веков традиционным отношением к ближнему своему дежурная медсестра подошла по скрипучему полу к Милане и окинула ее взглядом.
– Милана Иванова, сотрясение мозга, рваная рана и мелкие ушибы?
– Да, – ответил уставший Олег. – Еще хотим снять побои.
– Хм… – промычала медсестра.
Что бы это ни значило, она крепко взялась за каталку и повезла ее вглубь клиники. Олег держался рядом и изо всех сил старался замедляться на поворотах и делать их как можно более плавными для Миланы по мере перехода из одного унылого коридора в другой. По пути им попадались сонные медработники и разные больные, безучастно плывущие сквозь пространство.
– Вы не вовремя приехали, у нас сейчас пересменка, – протянула медсестра и зевнула. – Придется подождать возле смотровой минут тридцать.
На часах Олега было уже шесть утра. Они пробыли в больнице всю ночь.
– Сможешь поесть?
– Не знаю, очень тошнит. Лучше дай еще пить.
Милана отхлебнула воды из бутылки и постаралась съесть принесенную Олегом булочку. За долгие часы ожидания он успел сбегать за продуктами и документами, не оставляя при этом Милану одну надолго. После такой тяжелой и длинной ночи тридцать утренних минут пролетели относительно быстро, пав жертвой дремотного восприятия времени, когда все человеческое естество пытается отключиться, ускоренно перематывая происходящее вокруг, как на видеокассете.
Когда пришел терапевт, Милана уже вынуждена была оставить каталку потребовавшим ее санитарам и, опираясь на мужа, вошла в смотровую.
Врач выписал анальгин и посоветовал больше лежать.
На вопрос о снятии побоев он просто развел руками, сказав, что бланки закончились и надо подойти на следующий день. Он также посоветовал обратиться в другую больницу, так как все хирурги были заняты и некому было наложить шов.
В седьмом часу Милана и Олег оказались на свежем утреннем воздухе за пределами клиники, не понимая, что же произошло.
– Да плевать уже на них, – простонала она. – Я бы ни на минуту дольше там не осталась. Не надо было вообще приезжать.
Олег подогнал машину, усадил жену на пассажирское сидение и аккуратно, очень медленно поехал.
– Бланки, видите ли, закончились, – сокрушался он. – Но от нас им там просто не отвертеться. Друг детства моего отца сейчас работает большим начальником в пышминской полиции. Я найду номер и попрошу его завести дело.
В ответ Милана только закрыла глаза. В тот момент она меньше всего думала о мести, терпеливо дожидаясь возвращения домой.
– Придется заскочить в Москву, – добавил Олег, вновь увидев кровавый бинт на ее затылке. – Коммерческие клиники там вроде еще не перевелись.
Милана лишь прослезилась.
Через час она уже была со швом, который, как платный хирург ни старался, не стал настолько ровным, чтобы полностью исчезнуть через несколько дней. Слишком много было потеряно времени.