– Но как же свобода слова?
– Она не должна задевать национальные интересы.
– Так я нацию и не критикую, – разозлился Олег.
– Но вы критикуете главную движущую силу нашего общества! – грозно проговорил офицер. – Нельзя нарушать хрупкий баланс спроса и предложения своими безумными теориями и призывать всех задуматься над привычкой покупать. Времена хиппи давно прошли.
– Я не хиппи, – сердито бросил Олег.
– Да называйте себя как хотите. Только не надо настраивать потребителей против их законного права потреблять!
– А вам-то что? – удивился Олег. – Вы работаете на Maple или Metaworms?
– Я работаю на Америку, а в ее лице и на весь мир!
Смит встал с кресла и подошел к окну, справедливо полагая, что на фоне величественного города произведет гораздо большее впечатление. Позади него виднелись каменные многоэтажки периода расцвета Америки с развевающимися звездно-полосатыми флагами, а над всем этим лежало голубое небо с одной-единственной, затмевающей все звездой.
– Вы должны понять, что нельзя подрывать экономические основы общества, – начал проповедь офицер. – Как бы вам ни хотелось уязвить корпорации, ваши действия бьют по всем нам. Мы зависим от их доходов и налоговых отчислений, от акционерной прибыли, которую приносит постоянный рост их капитализации. У нас уже вся страна только и думает, как бы накопить на новый мэйфон или на еще одну акцию Maple. У каждого жителя Америки есть брокерский счет, на котором он копит фантики. Примите как данность, что это стало ядром нашей жизни. Политики избираются на пожертвования от корпораций и всячески их поддерживают. Знаете о таком городе, как Вашингтон? Он работает исключительно на благо богатых компаний, и это не так плохо, как вам кажется. Это основа стабильности нашего общества, его постоянного обогащения. Желание людей слепо следовать за звездой Maple и ей подобных делает Америку величайшей нацией на планете.
– Но я же с благими намерениями…
– Благими намерениями вымощена дорога в ад!
Джордж Смит вернулся на свое место и съел несколько крекеров, потом отер пальцы и достал из стопки бумаг на столе документ с фотографией Олега и списком его нарушающих национальные интересы статей.
– Как видите, за вами большой грешок, – нахмурился офицер. – Не раскачивайте лодку, прошу вас. Покупатели должны покупать, компании должны зарабатывать и рынок должен расти. Сейчас политика государства направлена на предсказуемый стабильный рост акций, и нам ни к чему фантазии о свободе научных исследований, которые могут принести успехи, а могут и не принести. Да вы хоть понимаете, что у каждого десятого жителя куплены фьючерсы на рост рынка? Риски захеджированы, и даже малейшее падение акций год к году обнулит кошельки граждан с одной стороны и приведет к краху хедж-фондов с другой. Нет, второй Великой депрессии допускать нельзя. Для этого и существует наш отдел – чтобы бороться с подрывной деятельностью таких, как вы. Угощайтесь, кстати.
Олег неуверенно протянул руку и взял один крекер, поднес его ко рту и начал очень медленно откусывать по частям. Он послушался мелкого приказа, и теперь им проще было помыкать в остальном. Офицер знал свою работу.
– Но это моя профессия. – Олег сделал вид, что сопротивляется, но сама эта фраза давала понять, что он согласен пойти навстречу.
– Никто не заставляет вас менять работу, – спокойно сказал Смит. – Пишите и дальше про корпорации, про новые гаджеты и заводы, но только не критикуйте. Не сейте зерна сомнений в умах людей. Это может привести к Великой депрессии и взрасти потом гроздьями гнева.
Олег сидел неподвижно и ничего не ответил, поэтому офицер добавил:
– Поймите же, что есть вещи важнее свободы слова.
Разговор подошел к логическому концу, но как бы ни хотелось Олегу покинуть офис ФБР, он не до конца понимал, должен ли что-то подписывать или просто надо встать, пожать офицеру руку и начать жить иначе.
– А теперь встаньте, пожмите мне руку и начните жить иначе, – помог ему Смит.
– Раз уж у меня нет выбора… – ответил Олег, протягивая руку.
– Выбор есть всегда, – улыбнулся офицер. – Но вы же не хотите попасть под суд или стать иностранным агентом. А моя работа как раз заключается в том, чтобы вовремя вернуть вашу заблудшую душу в стадо агнцев божьих.
На этом они закончили.
Холодная февральская улица еще никогда не производила на Олега такое теплое впечатление – он осознал свою свободу. Его не арестовали и даже не выписали штраф. Он натерпелся страхов, но в конечном счете остался свободным человеком с работой, домом, красоткой-женой… Хотя отношения с Миланой и были далеки от идеальных, они оставались семьей и в тяжелые моменты могли надеяться на поддержку второй половинки. Олег хотел поделиться своими приключениями с любимой – глядишь, это поднимет его в глазах Миланы, которая постоянно встречалась с директорами компаний, главными редакторами журналов и конгрессменами. Конечно, обычный офицер ФБР не мог сравниваться с сильными мира сего, но это было лучше, чем ничего, ведь всю зиму Олег не общался ни с кем, кроме Хетти.
Помяни черта, он и появится. Когда Олег уже выехал на своем кадиллаке из города в сторону дома, ему позвонила Хетти. «Нет, только не сейчас! Не отвечай!» – мысленно кричал он. Удерживая одной рукой валкий руль шестиметрового корабля, он резким движение вынул телефон из кармана, но уронил его куда-то под ноги. Не в силах нащупать мобильник рукой, Олег вынужден был остановиться на обочине, но к этому времени звонок прекратился.
«Отлично! – подумал он. – Я все-таки смог помешать себе или это была случайность?»
Вопреки собственным ожиданиям, он решил перезвонить. Присев на массивный капот автомобиля, Олег нажал на последний звонивший контакт, но вызов не шел. Падение повредило что-то в смартфоне.
Его тринадцатому мэйфону шел уже третий год – целая вечность по меркам современного мира акций и ежегодных отчетов. Неактуальный дизайн смартфона как бы намекал, что его пора заменить, рассчитанные на короткий срок компоненты только и ждали момента, чтобы выйти из строя. А целая армия дизайнеров и маркетологов уже сделала эту модель позорным клеймом потерявшего связь с реальностью неудачника. Им надо, чтобы вы радовались покупке гаджета всего один час, а потом снова мечтали о новом, как запрограммированные корпоративной эволюцией существа.
Эволюция – постепенное развитие вида в течение тысяч лет. Метаэволюция – развитие внутри одного поколения, здесь и сейчас, ведь бизнес не может так долго ждать… Годовые отчеты, фондовый рынок, Великая не-депрессия…
Олег записывал мысли, стоя на обочине ведущей из Балтимора дороги. Ему запретили вести блог, но не запретили думать. Это сейчас им так легко помыкать – подумаешь, никому неизвестный блогер. Но когда он допишет книгу, когда она станет бестселлером, с Олегом придется считаться. И даже если его после этого объявят иностранным агентом, это лишь сделает ему дополнительную рекламу. Дело оставалось за малым – закончить рукопись.
Только для начала надо было купить телефон, ведь у старого сломалась антенна. Олег мог сколько угодно критиковать современный подход к потреблению, но без постоянной связи он жить не мог. Он был плоть от плоти дитя цифровой эпохи, ее ревностный капер и ренегат. Даже будучи на светлой стороне от границы между добром и злом, он оставался в этой же системе координат. По крайней мере ему так казалось.
Олег решил вернуться в город и воспользоваться программой обмена старых мэйфонов на новые в любом магазине Maple, но тело опять задумало что-то свое. Почувствовав на своем лице неконтролируемую улыбку, он сжал телефон в руке и с размаха швырнул его в снежное поле, раскинувшееся вдоль дороги. Маленький гаджет провалился в глубокий снег, и на этом его история завершилась, а Олегу пришлось мысленно разводить руками и удивляться только что сделанному. Он сел за руль и поехал дальше. В зеркале заднего вида он встретил собственный взгляд и удивился, насколько внешнее настроение отличается от внутреннего. Лицо Олега светилось от счастья и безмятежности. Выбросив ненавистный смартфон, он словно приблизил себя к старомодному миру плутовки Хетти, что не могло не пугать.
Зима морозила ему голову. Да, вроде была зима. Четыре сезона еще не смешались в его сознании в калейдоскоп земной круговерти, но подошли к этому очень близко. Месяцы сменяли друг друга прежде и будут сменять впредь, так зачем же обращать на это внимание. Всю дорогу домой Олег только и мечтал, чтобы скорее начался сеанс терапии. И вот, как вдох, идущий за выходом, как неизменно следующий за ночью рассвет, наступил ожидаемый день. Олег оказался на кушетке перед психотерапевтом, который представился и сразу же пригласил гостя принять самое удобное положение, чтобы почувствовать себя непринужденно.
– Расслабьтесь так, будто вы восточный султан и отдыхаете в освежающей тени пальм, – вежливо сказал врач.
Вместо типичного для представителей его профессии белого халата он был одет в простые серые джинсы и белую водолазку. На худощавом нордическом лице виднелась жесткая щетина, глаза прятались за очками, а голову покрывал короткий, стройный частокол серебристых волос. Подтянутый врач выглядел лет на сорок, а значит ему было уже под пятьдесят.
– Прежде всего я не хочу, чтобы вы чувствовали себя как в больнице, – произнес он, знакомясь с анкетой Олега. – Мой частный кабинет – это скорее место уединения для запутавшихся людей, островок спокойствия посреди бушующего моря… ну вы поняли.
– Хорошо. Я прочитал рекомендации и пришел сюда именно за этим.
Мужчины начали дружескую беседу, какие частенько ведут люди у барной стойки с початой бутылкой виски, когда на обсуждение целой жизни им подарена пара спокойных часов. Поначалу они просто знакомились и искали точки соприкосновения. Точнее их искал врач, а Олег просто упоенно беседовал с человеком, впервые за долгие годы интересовавшимся его жизнью. Когда он вот так непринужденно общался с кем-то в последний раз? За полтора года жизни в Америке точно ни разу, если не считать чужаков на занятиях английским, на курсах культуры Америки или психологических тренингах для мужчин, но там никто не изливал душу, все прятались в коконах недоверия. И вот теперь Олег смог по-настоящему раскрыться и почувствовал облегчение. Даже если разговор с доктором закончится на этом месте, уже можно считать его успешным. Но настоящий сеанс только начинался.