– Хорошая у вас жена, – задумчиво протянул врач. – Судя по вашим рассказам.
– Она просто чудо, – мечтательно ответил Олег.
– Тогда я понимаю причины навалившегося на вас давления. Планка поднята высоко, а ударить лицом в грязь очень просто.
– Вы словно читаете мои мысли.
– Да бросьте, Олег, мы ведь уже не чужие люди, – с хитрецой сказал врач, небрежно махнув рукой. – Вы понимаете меня даже лучше, чем кого бы то ни было в этой стране. Не считая жены, разумеется.
– Но беда в том, что я не всегда ее понимаю.
Олег лежал на удобной кушетке головой к входной двери и смотрел на врача, сидевшего в метре перед ним на аккуратном стуле. Слева от Олега и справа от доктора соответственно пропускало в комнату солнечные лучи большое окно.
– Это нормально, что люди порой не понимают друг друга, – успокоил специалист. – Главное не зацикливаться на этом. Есть особые психологические практики, позволяющие не думать…
– Не могу. – Олег вздохнул. – Чем больше стараюсь не думать, тем сильнее себя накручиваю. Ведь я в прямом смысле не заслуживаю Милану. Я общаюсь с другой девушкой, хожу с ней на свидания, целуюсь в конце концов, и более того…
– Вы понимаете, что это плохо? – задумчиво спросил врач.
– Конечно! Это грызет меня изнутри.
– Тогда зачем продолжаете?
– Я не могу ничего сделать, – разочарованно проговорил Олег. – Она меня гипнотизирует, будто зомбирует.
– Вы уверены, что вам это не кажется? – спокойно спросил врач.
– Конечно, уверен! Милана видела нас вместе и сразу поняла, что та девушка мошенница, гипнотизирующая людей.
Доктор задумался еще сильнее, слегка откинулся на своем офисном стуле, приподнял одну ногу и обхватил колено двумя руками для сохранения равновесия. Он отталкивался от пола носком туфли и покручивался вправо-влево.
– То есть жена солидарна с вами и не ревнует?
– По крайней мере не явно. Она все понимает.
– Тогда послушайте. Даже если вы не виноваты, а – разрази меня гром прямо здесь – я верю в вашу невиновность, то эта вынужденная измена в любом случае остается изменой и очень сильно роняет вас в собственных глазах… – Доктор слегка опустил очки. – Тут одними практиками не поможешь. Клин надо вышибать клином.
Он полез в ящик стола и достал старинные часы на цепочке – верный атрибут гипнотизера, прямо как в голливудском кино.
– Знаете, – начал он, – мошенники люди хитрые. Они втираются в доверие, узнают разные факты из жизни, нащупывают начальную точку для ввода в гипноз. Даже самые незначительные, на ваш взгляд, события прошлого могли оставить в психике бэкдор, как говорят технари, – открытую дверь, через которую можно пролезть в подсознание, а уже там знающий специалист разгуляется на всю катушку.
– Звучит страшно, – признался Олег.
– Да. Ничего хорошего, – согласился врач. – Но мы можем найти этот бэкдор и, если повезет, купировать его. Только надо выследить этот момент из жизни. Вы даже можете не придавать ему особенного значения, как я уже говорил. Чаще всего люди надламываются в детстве – дети мало что воспринимают всерьез, но от этого их психика не становится защищена, даже наоборот. Любая мелочь может оставить на ней неизгладимый отпечаток. Тот самый бэкдор. В поиске ответов нам надо прогуляться по вашему детству.
– Милана говорила так же! – обрадовался Олег. – Но она знает меня много лет, а вы поняли сразу…
– Поэтому вам меня и рекомендовали, – улыбнулся врач. – Ладно, расслабьтесь. Закройте глаза. Представьте, что вы на море.
Он закатил рукава своей водолазки и вытянул вперед руку, держа за цепочку часы. Они начали покачиваться, рисуя в воздухе плавные линии подобно маятнику Фуко. Свет в кабинете сделался мягче, словно закат на тропических островах, и медленно, как крадущаяся волна, стал накатывать звук прибоя.
– Ты в хорошем месте? – обволакивающим голосом спросил доктор. – Тебе приятно?
– Да, – ответил Олег.
– Ты совсем маленький. – Голос врача продолжал ласкать слух. – Родители взяли тебя на море.
– Люблю море, – беззаботно сказал Олег.
– Ты чувствуешь маму и папу. Это их тепло разливается по тебе.
– Я их чувствую.
– Сейчас у вас троих самое лучшее время в жизни. Вы счастливы как никогда. Играете с песком под размеренный шум воды, наслаждаетесь теплым закатом. Правда это прекрасно?
– Это чудесно.
– Но так было не всегда, – осторожно сказал врач. – Однажды произошло что-то неприятное.
Психотерапевт раскачал подсознание Олега, как маятник, в своих умелых руках, позволил сначала насладиться самым лучшим моментом в жизни, а затем толкнул его на противоположный полюс эмоций, где как раз и должен таиться забытый детский кошмар. Свет в кабинете погас, а мягкий шум волн сменился едва уловимой тревожной музыкой. Настолько тихой, что в обычном состоянии ее бы никто не услышал.
– Родители сделали тебе больно, – обратился врач прямиком к подсознанию.
На слово «тебе» откликалось суперэго Олега. Волевой, пронизывающий материю голос врача являл собой доминирующую константу, принижая своего пациента до размера микрочастицы и лишая его волю способности к сопротивлению. Поэтому обычное Я Олега пребывало в глубокой спячке в ожидании обращения на вы.
– Они сделали мне больно, – подтвердил мальчик в теле взрослого.
– Что они говорят? – спросил врач.
– Они… – замялся Олег. – Мне семь лет. Мама и папа стоят рядом и…
– Если расскажешь, я дам тебе конфету.
Доктор достал из кармана шоколадный батончик и начал шуршать оберткой.
– Я помню… – Мальчик всеми силами пытался получить сладкий приз. – Я точно помнил! Я помню, как говорил это тете Милане… Но кто-то меня перебил… Помню, как пытался сказать снова… Но мне опять не дали.
– Все хорошо, мой дорогой, – спокойно протянул врач. – Теперь никто тебя не перебьет и не помешает сказать. У нас уйма времени.
Лицо Олега покрылось испариной и выражало сильнейшее напряжение, какое испытывает человек в момент наивысших усилий. Подсознание искренне пыталось вспомнить то, что он много раз хотел рассказать жене.
– Я помню… – продолжал он. – Я помню только то, что пытался рассказать об этом Милане! И больше ничего! Потом все обрывается! На том самом месте, где наш разговор кто-то перебивал!
Пытаясь вспомнить то, чего нет, Олег мог свести себя с ума двойным логическим отрицанием, поэтому защитные механизмы сознания вывели его из гипноза. Задыхаясь, он широко раскрыл глаза и вперил испуганный взгляд во врача. Страх непонимания смешивался в нем с ужасом возвращения сквозь миры без должной страховки.
– Тихо, тихо. – Доктор медленно поднял ладони в успокаивающем жесте. – Вы в кабинете психотерапевта. Я хотел угостить вас конфетой, помните?
– На кой черт мне ваша конфета, – отозвался Олег.
Критическая фаза выхода из гипноза закончилась, и пациент начал приходить в себя. В конечном счет он не удержался и съел обещанную ему сладость.
– Что это было? – спросил он потом.
– Вы пытались вспомнить несуществующее, – задумался врач. – Несмотря на то, что вы много раз хотели рассказать жене о трагических событиях детства, вы их не помните…
– Сейчас я действительно понял, что не помню их, – пробормотал Олег. – Но я точно помнил их, когда пытался рассказать Милане! Я в этом уверен!
– Очень странно. Вы не рассказали это жене, потому что не помните, а не помните, потому что не рассказали жене… Вспоминается вопрос: «Что было раньше, яйцо или курица?»
– Раньше был Уроборос.
Доктор откинулся на спинку кресла и машинально начал покручиваться на нем из стороны в сторону, отталкиваясь от пола, но вскоре остановился.
– Детская травма, – продолжил он, – это самая лучшая дверь для жуликов и гипнотизеров. Именно через нее ваша Хетти могла подобрать ключ к вашему разуму, но сейчас вы действительно ни о какой детской травме не знаете, будто ее и не было. Либо Хетти закрыла за собой этот бэкдор, чтобы не оставлять следов, что, по моему мнению, невозможно, либо, что, на мой взгляд, самое вероятное, все не то, чем…
– Стойте! – внезапно для самого себя закричал Олег. – Я не называл ее имени! Откуда вы знаете, как ее зовут?
Казалось, доктор должен был растеряться, засуетиться, но он остался абсолютно спокойным, будто знал, что все так и произойдет.
– Вы не о том волнуетесь, – непринужденно сказал он. – Вы действительно должны кое-что вспомнить, но это никак не связано с вашим детством. Скорее наоборот.
– Что значит наоборот? – вскочил с кушетки Олег. – Что я должен вспомнить?
Но ответа не последовало.
Сеанс завершился, оставив больше вопросов, чем мог дать ответов.
Глава 11
Что же это такое? Нервное расстройство, легкое помешательство или просто неудачное стечение обстоятельств? Можно сколько угодно плавать в пучине мыслей в поисках ответов на многочисленные вопросы и лишь сильнее запутываться в сети противоречий. Чем дольше мы думаем над проблемой, тем сильнее каменеют извилины, наши усилия приносят все меньше пользы и просто связывают все мысли в клубок бесполезных нейронов, по которым одни и те же сигналы летают по одним и тем же маршрутам. Безумие – это повторение одних и тех же действий в надежде на иной результат, а значит постоянное обдумывание одного и того же не может привести ни к чему хорошему. Олег знал об этом и старался остаться на здравой стороне своего рассудка, частенько останавливая себя в одном шаге от бездны безумия, размышляя над своей странной жизнью.
Он явно осознавал, что должен о чем-то вспомнить, о чем-то настолько важном, что не проходило ни дня без попыток поднять со дна разума корабль-призрак с утонувшими воспоминаниями. Этот летучий голландец хранил в себе тайны настоящего или будущего, ведь психотерапевт сказал, что вспоминать надо не детство… А что же тогда? Что должен был вспомнить Олег из происходящего здесь и сейчас? А может, врач заглянул в будущее, которое еще не наступило? Но ведь невозможно вспомнить то, что еще не произошло, значит надо ломать голову в другом направл