йной ночи!
Потом мы выпили вместе. Джону надо было идти. В дверях он задержался.
– Нет, ты слыхал этот идиотский смех? Видал эти побрякушки?
– Да, Джон.
Наконец он отвалил. Вечер кончился. Мы вышли на крыльцо позвать домой кошек. У нас их пятеро, и мы не ложимся, пока все они не вернутся под крышу.
Соседям слышно, как мы скликаем кошек поздно по вечерам или рано утром. Соседи у нас хорошие. А пятерых усатых созовешь не скоро.
Дня через три-четыре позвонил Джон.
– Джек Бледсоу прочел сценарий и одобрил, желает сниматься. Я пытался послать его к тебе, но он боится подпасть под твое влияние. Говорит, лучше ты к нему подъезжай.
– А так я что, влияния не окажу?
– Ему виднее.
– Думаешь, он справится с ролью?
– Вопрос! Он же прямо с улицы! Каштанами торговал! В Нью-Йорке!
– Я видел кое-какие его фильмы…
– И что?
– Может, ему не стоит каждый раз скалиться, когда он не знает, что делать в кадре? И лупить кулачищем по холодильнику. И еще эта дурацкая нью-йоркская походка – будто у него банан в жопе.
– Он был боксером, Джек Бледсоу этот.
– Эка невидаль! Все мы были боксерами!
– Он сделает эту роль, поверь.
– Джон, я не хочу, чтобы в нашем фильме воняло Нью-Йорком. Мой герой – парень из Калифорнии. Калифорнийцы – ребята простые, без затей. Они не суетятся и просчитывают каждый шаг. Не психуют зазря. И главное – они готовы к убийству. И при этом не напускают никакого туману.
– Вот и объясни ему все это.
– Ладно. Где и когда?
Встречу назначили на восемь вечера в Северном Голливуде. Мы минут на пяток опоздали. Долго искали дом в лабиринте каких-то темных тропинок.
– Надеюсь, у него найдется выпить. Надо было с собой захватить.
– Наверняка у него есть, – сказала Сара.
Мы запутались в нумерации. Наконец увидели на балконе одного из домов Джона.
– Сюда давайте!
Мы поднялись по лестнице. В этом гнездышке Джек скрывался от всенародной любви.
Джон отворил дверь, и мы вошли. Они сидели на диване – Джек Бледсоу и его милок Ленни Фидело. Фидело играл с ним в эпизодах. Джек Бледсоу выглядел точь-в-точь как экранный Джек Бледсоу. Ленни был огромный парень, тяжеловес. Прожитая жизнь читалась на нем как открытая книга. Он мне сразу понравился. Глаза у него были большие и печальные. Руки крупные. Он казался усталым и одиноким. В порядке, в общем.
Стали знакомиться.
– Что за парень? – спросил я Джека, кивая на Ленни. – Твой телохранитель?
– Ага, – ответил Джек.
Джон стоял, улыбаясь, предвкушая теплую задушевную встречу. Впрочем, черт знает что он там думал.
– У тебя выпить есть? – спросил я.
– Только пиво. Сойдет?
– Сойдет, – ответил я.
Ленни вышел в соседнюю комнату за пивом. Мне стало жаль Сару. Она, бедняжка, не пивная душа.
Стены были оклеены афишами боксерских матчей. Я прошелся, посмотрел. Здорово. От одного их вида почувствовал себя мачо.
Из дивана торчали пружины, подушки валялись на полу вперемешку с ботинками, журналами, бумажными пакетами.
– Типичная мужская берлога, – засмеялась Сара.
– Ага. Мне нравится, – сказал я. – Много я повидал на своем веку, но это – высший класс.
– Нам нравится, – сказал Джек.
Вернулся Ленни с пивом. Баночным. Мы вскрыли жестянки и, отхлебнув по паре глотков, расселись.
– Значит, сценарий ты прочитал? – спросил я Джека.
– Да. Этот парень – вы сами?
– Я. Только в далеком прошлом.
– А вы порядком нахлебались за свою жизнь, – сказал Ленни.
– Было.
– А вы правда торговали сэндвичами вразнос?
– Приходилось.
Пивко было хорошее. Воцарилось молчание.
– Ну, что скажешь? – спросил Джон.
– Насчет Джека?
– Да.
– Годится. Надо только его слегка встряхнуть.
– Прояви свои борцовские качества, – сказал Джон.
Я встал и принял стойку.
– Уймись, – сказала Сара. Я сел.
– У меня был неплохой захват. Но всегда недоставало воли к победе. Чувствовал себя неуверенно. А пиво еще есть?
– Конечно, – спохватился Ленни и пошел за пивом.
Весь Голливуд знал, что Джек Бледсоу в контрах с Томом Пеллом. Во всех интервью он не упускал случая его подковырнуть: «Том – из района Малибу. А я прямо с улицы». Мне-то плевать, откуда актер родом, лишь бы играть умел. Они оба умели. И на кой им катить бочку друг на друга, как это в заводе у писак?!
Ленни принес пиво.
– Последнее, – объявил он.
– Тьфу ты, жалость какая, – загрустил я.
– Я сейчас, – сказал Джон.
И побежал за пивом. Умничка Джон.
– А как вам Джон Пинчот? – спросил Джек.
– Ты видел его документашку про Лидо Мамина?
– Нет.
– Пинчот не знает страха. Любит играть со смертью.
– Он на ней зациклился, да?
– Вроде того. Кроме фильма о Мамине он сделал еще кое-что. Я ему верю как самому себе. Голливуд его не охмурил. Хотя, конечно, еще всякое может случиться.
– А вас-то самого?
– Что – меня?
– Вас-то Голливуд не взял за жопу?
– Никак нет.
– С тем и помрете?
– Зачем же – жизнь только начинается.
– Хэнк терпеть не может кино, – сказала Сара. – Последний фильм, который ему понравился, – «Потерянный уик-энд», и было это сто лет назад.
– Там только Рей Милленд был хорош, а остальное – липа, – сказал я.
Мне захотелось отлить, и я спросил, где сортир.
Пошел, сделал свое дело.
Повернулся к раковине вымыть руки.
Что за мать твою так?
В раковине торчало белое полотенце. Один конец зафигачили в сток, другой свисал на пол. Мне это не понравилось. Полотенце промокло насквозь, с него капало. На кой черт надо было это делать? Что бы это значило? Следы недавнего веселья? Я чувствовал, что это неспроста. Да, как же я, однако, стар; отстал от жизни. Столько прожив, столько познав, я, поди ж ты, не мог разгадать смысла какого-то паршивого мокрого утиральника.
И главное, Джек знал, что я сюда иду, – почему не убрал эту фигню? Может, это мне послание?
Я вышел из уборной.
Будь я ньюйоркцем, я бы как ни в чем не бывало поинтересовался: «А чой-то у вас там в раковине мокрое полотенце делает?»
Но я калифорниец. И потому молча вошел в комнату и сел, не сказав ни слова, ибо это не мое собачье дело.
Джон уже вернулся с пивом, и у меня под рукой оказалась открытая банка. Я взял ее. Жизнь вновь была хороша.
– На главную женскую роль приглашу Франсин Бауэрс, – сказал Джек. – Она мне не откажет.
– Я тоже знаком с Франсин, – сказал Джон. – И тоже шепну ей словечко.
– Почему бы вам не объединить усилия? – спросила Сара.
Ленни снова ушел за пивом. Он четко следил за этим делом. Наш человек.
– Интересно, а мне там не найдется ролишка? – спросил он.
Я взглянул на Джона.
– Ленни всегда со мной снимается, – сказал Джек.
– Найдется для тебя роль. Обещаю, – сказал Джон. – Займем тебя.
– Я читал сценарий, – сказал Ленни. – По-моему, я мог бы сыграть бармена.
– Но тебе придется лупить по башке своего дружка, – заметил я.
– Нет проблем, – ответил Ленни.
– Да, – сказал Джек. – Это ему не впервой. Он мне однажды зуб вышиб.
– Неужели? – переспросила Сара.
– Вот он не даст соврать, – ответил Джек.
Мы потягивали пивко. Болтали о пустяках. О подвигах Ленни. Я понял, что в случае чего за ним не заржавеет.
Пиво кончалось, надо было отчаливать.
Перед уходом я совершил еще один поход в сортир. Потом я и Сара стали прощаться. Джон оставался, наверное, хотел обговорить какие-нибудь детали.
И тогда случилась вот какая странная штука. Я спросил у Джека:
– Старик, а чего это у тебя там полотенце в раковине мокнет?
– Какое еще полотенце? – удивился Джек. Так закончился этот вечер.
Прошло три или четыре недели.
Однажды вечером зазвонил телефон. Это был Джон.
– Ну, как ты? Как Сара?
– Мы в порядке. А ты как – живой?
– Да. И «Танец Джима Бима» тоже. Франсин Бауэрс прочла его и возлюбила. Согласилась даже скостить свой обычный гонорар. И Джек тоже, только это секрет.
– А с чего это они?
– Мы работаем с «Файерпауэр продакшнз» – с Гарри Фридманом и Нейтом Фишманом. Они ушлые ребята насчет всяких гонорарных скидок. Против них не попрешь. Была, правда, легкая паника – агент Джека требовал включить в контракт пункт о гарантированной оплате.
– А это что за зверь?
– Это значит, что Джек получит свои денежки независимо от того, будет фильм закончен или нет. Большие звезды обычно всегда настаивают на этом пункте.
– Не верится, что наш фильм будет снят.
– С Томом Пеллом, который обещал сниматься за так, дело было бы вернее.
– Шаль, что Том выбыл из игры.
– Но свое дело он сделал. Когда Джек пронюхал, что Том собирается у нас сниматься практически бесплатно, он сразу проявил к нам интерес. И «Файерпауэр» зашевелилась. Так что мы свой клок шерсти урвали.
– А знаешь, что сказал Липпи Лео Дурочер?
– Что за тип?
– Бывший бейсболист. Он сказал: лучше быть везучим, чем талантливым.
– Но мы-то и везучие, и талантливые.
– Возможно. А кто эти ребята из «Файерпауэр»?
– Новички в Голливуде. Аутсайдеры. Никто толком не знает, по какому разряду их записать. Они снимали в Европе социальные картины. Потом явились сюда и зарядили – пачками! Их все возненавидели. Он идут на контакт, но у них не разгуляешься.
– Так или иначе, за нашего «Джима Бима» они взялись.
– Да, причем они одни и клюнули. Они сидят в том большом небоскребе в Северном Голливуде. Я зашел к Гарри Фридману. «Вы договорились с Бледсоу и Бауэрс?» «Да», – говорю. «Порядок. Картина у нас в кармане». – «А сценарий почитать не желаете?» «Нет», – отвечает.
– Любопытный тип.
– В Голливуде его на дух не переносят.
– Шаль.
– Ты бы его видел! Толстущий. Кстати, в четверг он празднует свой день рождения. Вам с Сарой надо прийти. Там и его партнер Нейт Фишман будет.