Изделие Блэка и Деккера было при нем. Завернутое в темно-зеленое полотенце. Мы вместе прошли в здание. Поднялись на лифте в контору юриста. Звали его Нили Зутник. Нас ждали.
– Проходите, – сказала секретарша.
Нили Зутник с готовностью поднялся с кресла. Он вышел из-за стола и пожал каждому руку. Потом опять уселся за стол.
– Не желаете ли кофе, джентльмены? – спросил он.
– Нет, – сказал Джон.
– А я бы выпил, – сказал я. Зутник нажал кнопку селектора.
– Роуз? Роуз, милочка, один кофе, будь добра… – Он взглянул на меня. – Сливки, сахар?
– Черный.
– Черный. Спасибо, Роуз… Ну, джентльмены…
– Где Фридман? – спросил Джон.
– Мистер Фридман уполномочил меня вести переговоры от его имени.
– Где у вас розетка? – спросил Джон.
– Какая розетка?
– Вот, чтобы включить. – Джон развернул полотенце, и на свет божий явился товар от Блэка и Деккера.
– Мистер Пинчот, прошу вас…
– Где розетка? А, не беспокойтесь, вижу.
Джон подошел к стене и включил электропилу в сеть.
– Если бы я знал, что вы принесете сюда эту штуку, – сказал Зутнпк, – я бы отключил электричество.
– Вот и славно, что не знали, – сказал Джон.
– Уберите ее, пожалуйста, – сказал Зутнпк. – Может, она и не понадобится.
Роуз внесла кофе. Джон нажал кнопку на рукоятке пилы. Она завибрировала и загудела.
Роуз испуганно дернулась – совсем незаметно, но достаточно, чтобы капелька кофе пролилась ей на платье. Платье было красное, и Роуз, девушка довольно крупная, не скрывала с его помощью излишество своей фигуры.
– Фу! Как вы меня напугали!
– Извините, – смутился Джон. – Я только хотел проверить…
– Кому кофе?
– Мне, – признался я, – спасибо.
Роуз подала мне чашку. Очень кстати. Бросив на нас через плечо озабоченный взгляд, она удалилась.
– И мистер Фридман, и мистер Фишман крайне не удовлетворены вашими намерениями…
– Заткни фонтан, Зутник! Либо я немедленно получаю свободу, либо прямо здесь отпилю от себя кусок!
Джон постучал рукояткой пилы о стол Зутника.
– Но, мистер Пинчот, нет необходимости…
– Есть необходимость! И не будем терять время! Я жду решения!
Зутник взглянул в мою сторону.
– Как вам кофе, мистер Чинаски?
Джон положил палец на клапан рукоятки, поднял левую руку и оттопырил мизинец. Пила зарычала, и он стал яростно ею размахивать.
– Итак!
– Ваша взяла! – прокричал Зутник. Джон убрал палец со спуска.
Зутник выдвинул ящик стола и вынул два листа бумаги с печатями. Подвинул их Джону. Джон взял документы, сел и принялся читать.
– Мистер Зутник, – подал я голос, – нельзя ли еще кофейку?
Зутник сверкнул на меня глазом и нажал кнопку.
– Еще чашку кофе, Роуз. Черного.
– В стиле «Блэк-энд-Деккер», – пошутил я.
– Не смешно, мистер Чинаски, – сказал Зутник. Джон все читал.
Принесли кофе.
– Спасибо, Роуз.
Джон продолжал читать, а мы ждали. Изделие Блэка и Деккера покоилось у него на коленях. Наконец Джон сказал:
– Нет, так не пойдет.
– Как не пойдет? – вскричал Зутник. – Вам же дается карт-бланш!
– Параграф «е» нужно убрать. Он содержит слишком много двусмысленностей.
– Позвольте взглянуть? – поинтересовался Зутник.
– Прошу.
Джон возложил бумаги на лезвие пилы и протянул Зутнику. Зутник снял их с гримасой отвращения на лице, углубился в чтение параграфа «е».
– Не вижу предмета для опасений.
– Уберите его.
– Вы что, в самом деле решили оттяпать свой палец?
– Да. Могу заодно и ваш.
– Это что – угроза? Вы мне угрожаете?
– Мне, видите ли, нечего терять. В отличие от вас.
– Договор, подписанный под давлением, может быть признан недействительным.
– Ох, и устал же я от вас, Зутник! Выбирайте: либо параграф «е», либо мой палец! Живо!
Джон снова нажал на пускатель. Пила послушно взревела. Джон выставил вперед левую руку с мизинцем наготове.
– Стой! – завопил Зутник. Джон замер.
Зутник нажал кнопку селектора.
– Роуз, вы мне нужны. Вошла Роуз.
– Еще кофе для джентльменов?
– Нет, Роуз. Прошу вас, перепечатайте весь контракт, но исключите параграф «е».
– Слушаюсь, мистер Зутник. Мы немножко посидели. Потом Зутник сказал:
– Можно уже отключить вашу игрушку.
– Зачем спешить? – отозвался Джон. – Подождем.
– Неужто вы правда нашли продюсера?
– Конечно.
– Не соблаговолите ли назвать имя?
– Отчего же нет. Хол Эдлман. Фридман его знает.
Зутник заморгал. Эдлман – известный денежный мешок. Это знал не один Фридман.
– Я читал сценарий. На мой взгляд, слишком… жестко.
– А вам приходилось читать другие произведения мистера Чинаски? – спросил Джон.
– Нет. Дочка читала. Сборник рассказов «Сны у канализационного стока».
– И как?
– Ей не понравилось.
Роуз принесла исправленный текст договора. Протянула его Зутнику. Он бегло просмотрел его и отдал Джону.
Джон внимательно прочитал текст с начала до конца.
– Очень хорошо.
Он подошел к столу, наклонился над ним и подписал бумагу.
Зутник подписал от имени Фридмана и Фишмана. Две копии. Дело было сделано.
Вдруг Зутник рассмеялся. У него как будто камень с души свалился.
– Юридическая практика день ото дня делается все забавнее.
Джон отключил пилу. Зутник подошел к шкафчику, висевшему на стене, достал оттуда бутылку и три стакана, поставил на стол и разлил.
– За нашу сделку, джентльмены!
– За сделку, – повторил Джон.
– За сделку, – эхом отозвался писатель.
Мы выпили. Как оказалось, бренди. Кино закрутилось снова.
Я проводил Джона до машины. Он швырнул пилу на заднее сиденье, сам сел за руль.
– Джон, – заговорил я, стоя на тротуаре, – можно задать тебе серьезный вопрос?
– Конечно.
– Скажи честно насчет «Блэк-энд-Деккера». Я буду молчать как могила. Неужели ты и правда собирался пустить пилу в ход?
– Ясное дело.
– И отрезать кусок за куском?
– Ну да. В таком деле, раз уж начал, пути назад нет.
– А ты силен, старик.
– Ерунда. Но вообще-то я проголодался.
– Позволь угостить тебя ланчем.
– Ладно уж. Я знаю одно местечко. Садись в свою тачку и следуй за мной.
– Отлично.
Я ехал за Джоном по Голливуду, и нас приветствовали славные тени Альфреда Хичкока, Лорела и Харди, Кларка Гейбла, Глории Свенсон, Микки Мауса и Хамфри Богарта.
Прошло не больше недели. Я играл на ковре с котенком. Зазвонил телефон. Трубку сняла Сара.
– Да? А, привет, Джон. Да, дома. По понедельникам и вторникам заездов нет. Что? Ах ты, господи! Минутку, я Хэнка позову.
Я поднялся с пола и взял трубку.
– Привет, Джон.
– Хэнк, мы опять в жопе.
– Что случилось?
– Эдлман собирался продать за нашей спиной права на «Танец Джима Бима» за семь миллионов. Ребята, которых я нанял для поисков нового продюсера, когда мы еще работали с «Файерпауэр», сообщили, что группа Эдлмана предлагала продать эти права им.
– Но у них же самих этих прав пока нет.
– Они утверждают, что есть. Предъявили пакет: сценарий, актеры, смета. Они собирались потихоньку откупить у нас права по дешевке.
– Мерзавцы.
– Опять мы попались на крючок жуликам. Такие вот дела. Так что с Эдлманом полный финиш. Надо начинать охоту за новым продюсером. Я было не хотел тебя зря волновать, но потом решил, что лучше тебе знать все как есть.
– Ты прав. А как охота?
– Обзваниваем всех подряд. По телефону быстро соглашаются, а как покажешь сценарий, дают задний ход. Все отказываются. Прямо как увидят сценарий, так и кричат «нет!». Две первоклассные звезды и бюджет, немыслимо низкий для такой ленты, а они нос воротят. Фильм наверняка принес бы доход. Неслыханная глупость с их стороны.
– Им не нравится сценарий, – сказал я.
– Не нравится.
– А мне они не нравятся. Все до одного.
– Но мы продолжаем поиски. Обязательно должен найтись кто-нибудь, кто клюнет.
– Вряд ли.
– Будем стараться.
– Ценю твое упорство.
– Не переживай.
– Ладно.
Я вернулся на ковер к котенку, который с удовольствием играл концом веревки.
– Фильм опять застопорился, – сообщил я Саре. – Сценарий никому не нравится.
– А тебе самому нравится?
– Во всяком случае, он получше тех, что мне приходилось видеть. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Джона жалко.
Котенок бросил веревку и вцепился мне в руку. Расцарапал до крови. Я пошел в ванную и протер руку перекисью водорода. Увидел в зеркале свое отражение: лицо старика, написавшего сценарий. Дерьмо. Я поспешил выйти.
Во время скачек никаких дурных вестей я не получал, потому что дома меня не было и меня не могли найти.
Я ездил на скачки, возвращался домой, ужинал, смотрел с Сарой телевизор, поднимался наверх к своей бутылочке и машинке. Писал поэму. Денег на стихах не заработаешь, зато получаешь удовольствие.
Еще через пару недель позвонил Джон.
– Опять мы в дерьме, – сказал он. – Совсем худо дело.
– А что такое?
– Да вот, нашли продюсера, все ему понравилось, даже сценарий. Говорит: «Я возьмусь, приноси бумаги, я подпишу, и будем запускаться». Подготовили документы, я уже собрался к нему ехать – звонок: «Не могу делать фильм». Прорезался какой-то известный режиссер, который утверждает, что у него все права на произведения Генри Чинаски. «Ничего не поделаешь, – говорит, – сделка не состоится».
Генри Чинаски – имя, которое я использую в своих романах. И в сценарий я тоже его ввел.
– Что за понты? – спросил я.
– Да не понты; ты же продал права на Генри Чинаски.
– Это вранье. Но даже если и так, надо всего лишь изменить имя, вот и все.
– Нет, не все; в контракте речь идет не об имени, а о персонаже, независимо от того, как его зовут. Права проданы навсегда!
– Не может быть…
– По-видимому, когда ты продавал режиссеру Эктору Блэкфорду роман «Транспортный чиновник», заодно уступил и права на все экранизации.